«Сочинения Фрица Кохера» представляют собой, прежде всего, игровое пространство сознания, дают волю словесной и мыслительной саморефлексии; «Конторщик», напротив, затрагивает общественную тематику, а «Художник» — тему искусства. В «Лесе» же раскрывается четвертая основная тема книг Вальзера: гимн natura naturans[28], тема с многоголосыми вариациями, размышление о природе, благословляющей и дарующей избавление, но в то же время угрожающей культурному миру, уничтожающей всё человеческое — здесь это не идиллия, которую Вальзер старался воссоздать позже, преимущественно в бильский период, а сообщение о пьянящих стихиях и благочестивая мольба, нежное обожествление. Это не сентиментальное отношение к природе, а трагически-сентименталистское — тоска по утерянному раю.
Таким образом, небольшая и, если проследить ее предысторию по переписке между автором и издательством, абсолютно случайно состоявшаяся первая книжка Роберта Вальзера содержит, если угодно, практически программу всего его творчества.
Й. Гревен
Послесловие к сборнику «Сочинения»
Сборник «Сочинения», вышедший в 1913 г. в лейпцигском издательстве Курта Вольфа, был шестой книгой, которую Роберт Вальзер вынес на суд общественности; но в этом случае ему впервые удалось найти издателя для разнородного собрания своей короткой прозы. (Уже составленный до этого том прозы «Истории» в это время лежал в другом издательстве, тянувшем с публикацией, так что Вальзер в конце концов отозвал его и передал Курту Вольфу.) Для молодого поэта и писателя это было время подведения промежуточных итогов, завершения этапа и подготовки к новому началу. Семь лет назад он приехал из Швейцарии в Берлин, чтобы здесь окончательно стать писателем, а до этого он провел несколько лет в постоянных переездах, был банковским служащим и писарем, секретарем и дворецким и при этом вел вторую, литературную, жизнь. Три романа, вышедшие после переезда в Берлин, в 1907, 1908 и 1909 гг., быстро сделали его известным, не меньший успех имели и многочисленные небольшие публикации в журналах интеллектуального модерна, от «Schaubühne» и «Neue Rundschau» до «Zukunft» и др. Старший брат Карл Вальзер, успешный театральный декоратор, иллюстратор и художник, ввел его в мир театра, в круги художников и литераторов, издателей и меценатов. Но к 1912 г. эти полные надежд годы были уже в прошлом. Роберт Вальзер не смог влиться в культурный бизнес ни как личность, ни как писатель. Его книги выпускались лишь скромными тиражами, издатель Бруно Кассирер в какой-то момент перестал оказывать Вальзеру финансовую поддержку, в салонах Вальзер подчас играл провокационную роль аутсайдера. Он растерял друзей, замкнулся и отказался от планов писать романы, что становится ясно из позднейших свидетельств. После тяжелого духовного кризиса, во время которого он не мог писать, после смерти богатой покровительницы, которая в последнее время материально обеспечивала его, он в возрасте 34 лет завершает этот период жизни, собирая написанное за прошедшие годы в книгу и в то же время подготавливая свое возвращение на родину в Швейцарию.
В начале ноября 1912 г. Вальзер, как следует из сохранившейся корреспонденции, связывается с издателем Эрнстом Ровольтом. (Тот как раз ушел из своего первого издательства, оставив его одному из совладельцев, Курту Вольфу. С середины февраля 1913 г. издательство «Ровольт» называлось уже именем Вольфа.) Возможно, их познакомил Макс Брод, высоко ценивший Вальзера. В обмен на аванс в 300 марок 9 ноября Вальзер отправил в издательство подготовленную рукопись «Сочинений». (Возможно, до этого он предлагал ее галеристу и издателю Паулю Кассиреру. На мой взгляд, следующее замечание в письме к Терезе Брайтбах от 15.01.1926 могло относиться к сборнику «Истории»: «Пауль Кассирер в 1913 г. не решился издать мои сочинения и выдать мне на руки аванс в 300 марок. Позже это сделало издательство Курта Вольфа».) Вальзер потребовал показать ему пробный набор и очень внимательно его изучил, он также посоветовался с братом, который сделал оформление и рисунок на обложку. В середине декабря текст был уже сверстан и вычитан. Тексты «Бирх-Пфайффер», «Лес», «Незнакомец», «Уединение» автор добавил к рукописи позже отдельными письмами и указал места, куда их следовало вставить, как и несколько строк в качестве эпиграфа. Последние вызвали у него сомнение: «Небольшое стихотворение, которое я послал Вам в качестве эпиграфа для «Сочинений», как я теперь думаю, все-таки не очень подходит; оно может испортить впечатление, и я прошу Вас убрать его» (18.12.1912). В постскриптуме, однако, написано: «Если есть место, можно его напечатать, правда, меньшим шрифтом». Книга вышла весной 1913 г., когда Вальзер уже покинул Берлин и вернулся в Биль.
Название «Сочинения» может показаться непонятным: в сборнике наряду с рассказами и фельетонными скетчами, воспоминаниями и парафразами к образцам драматургии, собственно, довольно мало текстов, к которым оно подходило бы в точном смысле, т. е. эссе. Безусловно, Вальзер понимал его шире, он имел в виду все «сочиненное» вообще, литературные импровизации произвольного содержания, и в самой свободной форме. Созвучие со школьными сочинениями напоминает не только о вышедшей несколько ранее самой первой опубликованной книге Вальзера «Сочинения Фрица Кохера» (главная часть которой состоит из цикла фиктивных школьных сочинений) — с некоторой долей иронически-юродивого притворства это название указывает на аспект упражнения, этюда, простой демонстрации навыка.
Указанные в оглавлении рядом с каждым текстом данные о его первой публикации свидетельствуют о том, что все тексты этого тома к моменту его выхода уже были опубликованы по отдельности, и точно указывают на время написания. Оказывается, лишь некоторые тексты написаны в первые «берлинские» годы — на самом деле, произведения этого раннего периода преобладают в томе «Истории», издание которого последовало сразу за «Сочинениями». Большинство настоящих текстов относятся к 1908–1912 гг., тем годам, когда литературная «карьера» Вальзера уже приближалась к кризису. Но дорога в журналы была ему еще открыта, хотя и здесь к концу его берлинского периода наметились перемены: связь с изданиями «Schaubühne» и «Neue Rundschau» ослабла, зато в его поле зрения появился журнал «Rheinlande» Вильгельма Шеффера. Эта художественная среда формировалась скорее под влиянием консервативных и неоромантических тенденций, и стиль текстов Вальзера, вероятно, все больше сближался с ней. Здесь уже заметен тон его бильской прозы: вместе с городскими мотивами отходят на второй план ирония, игривость и критическая рефлексия, а доминировать начинают мечтательные интонации, культ чувствительности и поклонение природе. Поскольку не сохранилось практически никаких писем этих лет, неизвестно, какие внешние причины побудили Вальзера к этой переориентации и как он сам ее комментировал — мы можем опираться только на сами тексты.
Полный энтузиазма Макс Брод писал о «Сочинениях» в «Neue Rundschau» и особо отмечал господство стиля прозы Вальзера над материалом, его изящество и естественность, представшие во всей красе. «Никогда еще не было ничего настолько искусного… Поэтому нашему Вальзеру так превосходно удаются письма: …в своих посланиях Вальзер не просто разработал новые детали, нет, он создал целый новый литературный жанр — и еще много таких новых жанров сыплется на землю из его свободно парящей книги». Кроме того, именно Макс Брод писал о симпатии Франца Кафки к Вальзеру — к очерку «Горные чертоги», который Кафка, по словам Брода, читал «с безумным весельем и восхищением, почти смакуя», и к другой малой прозе, возможно, и к тексту «Овация». С ним часто сравнивали рассказ Кафки «На галерке» из сборника «Сельский врач». (См. «Вера и учение Франца Кафки», 1948.)
Читателям журнала «Schaubühne» на «Сочинения» Вальзера указал («Читатели! Эта книга ваша!») Курт Тухольский:
«Он оживляет клише до третьего и четвертого колена <…> Как снова расцветают все те общие места, которые мы давно мысленно похоронили, как раскрывают они глаза и улыбаются нам! <…> нет, это не романтическая ирония. Это скорее любовь, бесконечно тонкая любовь — та же, что на каждой странице его романов преображает давно наскучившие вещи».
Что следует сказать о малой прозе Роберта Вальзера вообще, так это то, что она представляет собой своего рода литературное средство коммуникации, это относится также и к «Сочинениям»: необходимо предостеречь читателя от того, чтобы только удивляться свободе артиста, хождению по канату, виртуозности языка. Изнанкой такого восхищения со стороны небольшого числа современников стал для Вальзера сопутствующий ему уничижительный приговор большинства: литература такого рода — «слишком легкий товар», искусство мыльных пузырей. В этом заключается заблуждение, основывающееся даже не на формате текстов, а на их внешнем виде: при внимательном чтении они открывают читателю волнующие, часто ошеломляющие воззрения и обретают художественную ценность, которая, как раз потому, что не имеет с «материалом» в привычном понимании ничего общего, оказалась постоянной.
