Лебедев (машет рукой). Ну да… Зюзюшка скорее треснет, чем даст лошадей. Голубчик ты мой, милый, ведь ты для меня дороже и роднее всех!.. Из всего старья уцелели только я да ты. Люблю в тебе я прошлые страданья[43] и молодость погибшую мою… Шутки шутками, а я вот почти плачу… (Целует графа.)
Шабельский. Пусти, пусти, от тебя как из винного погреба…
Лебедев. Душа моя, ты не можешь себе представить, как мне скучно без моих друзей!.. Вешаться готов с тоски… (Тихо.) Зюзюшка со своей ссудной кассой разогнала всех порядочных людей, и остались, как видишь, одни только зулусы… эти Дудкины… Будкины… Ну, кушай чай…
Гаврила подносит графу чай.
Зинаида Саввишна (подходит к графу, озабоченно Гавриле). Ну как же ты подаешь? Принес бы какого-нибудь варенья… кружовенного что ли…
Шабельский (хохочет; Иванову). Что? Не говорил я тебе? (Лебедеву.) Я с ним дорогой пари держал, что, как приедем, Зюзюшка сейчас же начнет угощать нас кружовенным вареньем…
Зинаида Саввишна. Вы, граф, все такой же насмешник… (Садится на диван.)
Лебедев (садясь рядом с Ивановым). Двадцать бочек его наварили, так куда же его девать?
Шабельский (садясь около стола в кресло). Всё копите, Зюзюшка. Ну что, уже миллиончик есть, а?
Зинаида Саввишна (вздох). Да, со стороны поглядеть, так богаче нас и людей нет, а откуда быть деньгам? Один разговор только…
Шабельский. Ну да, да… знаем… Знаем, как вы плохо в шашки играете…[44] (Лебедеву.) Паша, скажи по совести, скопили миллион?..
Лебедев. Ей-богу, не знаю, это у Зюзюшки спроси…
Шабельский (Бабакиной). И у жирненького помпончика будет скоро миллиончик!.. Ей-богу, хорошеет и полнеет не по дням, а по часам!.. Что значит деньжищ много…
Бабакина. Очень вами благодарна, ваше сиятельство, а только я не люблю насмешек…
Шабельский. Милый мой банк, да разве это насмешки? Это просто вопль души, от избытка чувств глаголят уста… Вас и Зюзюшку я люблю бесконечно… (Весело.) Восторг!.. Упоение… Вас обеих не могу видеть равнодушно…
Зинаида Саввишна. Вы все такой же, как и были. (Егорушке.) Егорушка, потуши свечи!.. Зачем им гореть попусту, если не играете?
Егорушка вздрагивает, тушит свечи и садится.
(Иванову.) Николай Алексеевич, как здоровье вашей супруги?
Иванов. Плохо. Сегодня доктор положительно сказал, что у нее чахотка…
Зинаида Саввишна. Неужели? Какая жалость… (Вздох.) А мы все ее так любим…
Шабельский. Вздор, вздор и вздор. Никакой чахотки нет, докторское шарлатанство, фокус… Хочется эскулапу шляться, вот и выдумал чахотку. Благо, муж не ревнив…
Иванов делает нетерпеливое движение.
А что касается самой Сарры, то она семитка. Я не верю ни одному ее слову, ни одному движению… Жвините пижалуста, ой вей мир… Хоть убейте, не поверю… Ты извини, Nicolas, но… ведь… я не говорю ничего особенного дурного… По-моему, заболела Сарра – значит, гешефт задумала, умирать будет – не поверю: тоже гешефт…
Лебедев (Шабельскому). Удивительный ты субъект, Матвей… напустил на себя какую-то мизантропию и носится с ней, как с писаной торбой. Человек как человек, а заговоришь, так точно у тебя типун на языке или сплошной катар… Да, ей-богу!..
Шабельский. Что же мне, целоваться с мошенниками и с подлецами, что ли?..
Лебедев. Где же ты видишь мошенников и подлецов?
Шабельский. Я, конечно, не говорю о присутствующих, но…
Лебедев. Вот тебе и но… все это напускное…
Шабельский. Напускное… Хорошо, что у тебя никакого мировоззрения нет.
Лебедев. Какое мое мировоззрение?.. Сижу и каждую минуту околеванца жду – вот мое мировоззрение. Нам, брат, не время с тобой о мировоззрении думать… Так-то… (Кричит.) Гаврила!..
Шабельский. Ты уж и так нагаврилился… Погляди, как нос насандалил!..
Лебедев (пьет). Ничего, душа моя… Не венчаться мне ехать…
Явление 5
Те же и Боркин.
Боркин, одетый франтом, со свертком в руках, подпрыгивая и напевая, входит из правой двери. Гул одобрения.
Барышни, Лебедев, Шабельский вместе:
Барышни. Михаил Михайлович…
Лебедев. Мишель Мишелич!.. Слыхом слыхать…
Шабельский. Душа общества!..
Боркин. А вот и я… (Подбегает к Саше.) Благородная синьорина, беру на себя смелость поздравить вселенную с рождением такого чудного цветка, как вы… Как дань своего восторга, осмеливаюсь преподнести (подает сверток) фейерверки и бенгальские огни собственного изделия. Да проясняют они ночь так же, как вы просветляете потемки темного царства!.. (Театрально раскланивается.)
Саша. Благодарю вас…
Лебедев (хохочет, Иванову). Отчего ты не прогонишь эту иуду?
Боркин (Лебедеву). Павлу Кириллычу… (Иванову.) Патрону… (Поет.) Nicolas-voilà, го-ги-го… (Обходит всех.) Почтеннейшей Зинаиде Саввишне… Божественной Марфе Егоровне… Древнейшей Авдотье Назаровне… Сиятельнейшему графу…
Шабельский (хохочет). Душа общества… Едва вошел, как атмосфера стала жиже… Вы замечаете?
Зинаида Саввишна, Бабакина и граф встают из-за стола и беседуют стоя. Две старухи уходят.
Боркин. Уф… утомился… Кажется, со всеми здоровался. Ну, что новенького, господа? Нет ли чего-нибудь такого особенного, в нос шибающего? (Живо Зинаиде Саввишне.) Ах, послушайте, мамаша. Еду сейчас к вам… (Гавриле.) Дай-ка мне, Гаврюша, чаю, только без кружовенного варенья. (Зинаиде Саввишне.) Еду сейчас к вам, а на реке у вас мужики с лозняка кору дерут. Отчего вы лозняк на откуп не отдадите?
Лебедев (хохоча, Иванову). Отчего ты не прогонишь эту иуду?
Зинаида Саввишна (испуганно). А ведь это правда… мне и на ум не приходило!..
Боркин (делает ручную гимнастику). Не могу без движений… Мамаша, что бы такое особенное выкинуть? Марфа Егоровна, я в ударе… я экзальтирован… (Поет.) Я вновь пред тобою…[45]
Зинаида Саввишна. Устройте что-нибудь, а то все соскучились.
Боркин. Господа, что же это вы в самом деле носы повесили? Сидят, точно присяжные заседатели… Давайте изобразим что-нибудь… Что хотите? фанты, веревочку, горелки, танцы?
Барышни. Танцы, танцы…
Боркин. Я готов… Дудкин, танцевать!.. (Придвигает кресла к стене.) Егорушка, где ты? Настраивай скрипку…
Егорушка вздрагивает и идет к пианино. Боркин садится за пианино и дает ла. Егорушка настраивает скрипку.
Иванов (Лебедеву). У меня к тебе просьба, Паша. Послезавтра срок моему векселю, а проценты платить нечем. Нельзя ли будет подождать или приписать проценты к капиталу?
Лебедев (испуганно). Голубушка, не мое дело… Поговори с Зюзюшкой, а я… я ничего не знаю…
Иванов (трет себе лоб). Мучительно!..
Саша. Что вы?
Иванов. Отвратительно сегодня я себя чувствую.
Саша. Это и по лицу видно… Пойдемте в гостиную…
Иванов и Саша уходят в правую дверь.
Боркин (кричит). Музыка готова!..
Дудкин приглашает Бабакину.
Бабакина. Нет, сегодня мне грех танцевать. В этот день у меня муж умер…
Боркин и Егорушка играют польку «A propos Faust»; граф затыкает уши и выходит на террасу. За ним идет Авдотья Назаровна. По движениям Дудкина видно, что он убеждает Бабакину. Барышни просят первого гостя плясать, но он отказывается. Дудкин машет рукой и уходит в сад.
Боркин (оглядывается). Господа, что же это такое? (Перестает играть.) Отчего вы не танцуете?
Барышни. Кавалеров нет…
Боркин (встает). Этак, значит, у нас ничего не выйдет… В таком случае пойдемте фейерверки пускать, что ли…
Барышни (хлопают в ладоши). Фейерверки, фейерверки… (Бегут в сад.)
Боркин (берет сверток и подает руку Бабакиной). Же ву при…[46] (Кричит.) Господа, в сад… (Уходит.)
