Мать сидела, глядя на стены и окна в доме напротив. Голова ее опиралась на спинку кресла. Лицо покрывала необычайная бледность, но глаза блестели, губы не кривились.
Джордж ощутил невыразимое чувство признательности, увидев, как спокойно она сидит.
— Что, мама, говорят, ты захворала! — вскричал он, порывисто подходя к ней. — В чем дело?
Она улыбнулась сыну:
— О, ничего особенного. У меня вроде как закружилась голова, только и всего…
Голос ее звучал трезво, с оттенком жизненной силы.
Джордж обратил внимание на ее обычный тон. Не было в ее голосе ни тревоги, ни страдания, но дурные предчувствия, только что пережитые на улице, и пророческая нервная дрожь все еще продолжали его волновать.
— Хорошо… Но ты уверена, что ничего нет? Они напугали меня чуть не до смерти.
— Нет, ничего, только голова как-то кружится. Я упала позади плиты. Миссис Калахан пришла и вытащила меня. Должно быть, я порядочно там пролежала. Доктор сказал, что все будет в порядке через два-три часа. Я ничего не чувствую.
Келси испустил громкий вздох облегчения: «Боже, до чего же я перепугался!» Теперь он сиял от радости, избавившись от страха.
— Да, я просто не мог себе представить, что случилось, — говорил он матери.
— Право же, это пустяки, — отвечала она.
Джордж неуклюже переминался с ноги на ногу, не спуская с нее удивленных глаз, как будто ожидал, что она могла исчезнуть. Теперь он испытывал радостное возбуждение — это была реакция на недавнюю панику. Он принес стул и уселся рядом, но тут же вскочил, чтобы спросить:
— Не надо ли раздобыть тебе чего-нибудь?
Он жадно вглядывался в нее, и в глазах его сияли любовь и радость. Если бы не стыд, он мог бы обратиться к матери даже ласково.
— Нет, ничего не нужно, — отвечала она и тут же продолжала в тоне спокойной беседы: — Ты еще не нашел другой работы?
На него упала тень недавнего прошлого, и он сразу стал суровым. Потом заговорил, и эта фраза прозвучала как обет, как обещание исправиться:
— Нет, пока не нашел, но я буду вовсю охотиться за работой, можешь мне поверить!
Она поняла по его тону, что он хочет помириться, и радостно улыбнулась в ответ.
— Ты хороший мальчик, Джордж! — Лицо ее просияло как звезды.
Немного спустя она сказала:
— Как ты думаешь, твой старый хозяин возьмет тебя обратно, если я схожу к нему?
— Нет, — сразу ответил Келси, — тут толку не будет. У них есть столько рабочих, сколько им нужно. Не хватает помещения. Это ни к чему не приведет.
На минуту он перестал улыбаться, вспомнив о возможности некоторых разоблачений на свой счет.
— Я буду стараться раздобыть работу, и, если где-нибудь она есть, я ее получу!
Она снова улыбнулась ему:
— Правильно, Джордж!
Когда настало время ужинать, он подтащил мать к столу вместе с креслом, а сам засуетился, чтобы приготовить для нее еду. Мать весело подтрунивала над ним.
Джордж оказался и неуклюжим и неумелым. Он нарочно еще преувеличивал свою беспомощность, так что от смеха ей пришлось откинуться на спинку кресла. Потом они сидели у окна. Ее рука покоилась на волосах Джорджа.
Когда Келси отправился занять денег у старого Бликера, у Джонса и у прочих, он обнаружил, насколько он ниже их по социальному положению. Бликер мрачно ответил, что не знает, как он может дать взаймы в настоящее время. Джонс предложил ему выпить, но тон у него был небрежный. О’Коннор длинно рассказывал о каких-то своих путаных финансовых неудачах. В общем, Келси увидел, что все они совершенно переменились. Они молчали тогда, когда он вправе был ожидать их сочувствия.
Когда Келси шел по улице, приближаясь к своему дому, то заметил Фидси Коркорана и еще одного парня из их шайки. Оба делали красноречивые знаки: «Пойдешь с нами?»
Джордж остановился и поглядел на них:
— Что у вас случилось?
— Идешь ты с нами или нет? — вопрошал Фидси. — Новый бармен! Большущий бидон! Мы его перетащили на наш участок. Говорят тебе: большущий бидон!
И он, так сказать, рисовал в воздухе своими восторженными пальцами.
Келси уныло повернул к своему дому.
— Право, сейчас нет охоты…
— Что это с тобой? — сказал Фидси. — Ты сделался каким-то работягой-методистом. Иди же сюда, говорю тебе! Ты получишь свою порцию из жестянки — ведь ты из нашей банды и не отдашь пива без драки! Верно? А не то другой парень возьмет твою долю. Идем же!
Когда они пришли к убежищу на пустом участке, один из шайки уже пил из большого и помятого жестяного бидона, высоко задрав его кверху. Горло у него сокращалось конвульсивно. За ним жадно и настороженно наблюдали пять или шесть других. Их глаза внимательно следили за каждым движением бидона. Все были очень молчаливы.
Увидя, что происходит, Фидси так и подскочил:
— Эй, Тим, солдафон ты этакий, поставь бидон! О чем ты только думаешь? В чем дело? Хватит!
У пьющего в знак протеста злобно зашевелилось в горле. Он поставил бидон на землю и выругался:
— Кто это солдафон? Я беру не больше, чем следует! Ты чертовски спешишь. Думаешь, что это твой собственный бидончик? Можешь закрыть глаза, пока я выпью свою порцию!
Он перевел дух, а затем опять приподнял и наклонил бидон.
Фидси подошел к нему с тревожным криком. Он так настойчиво вмешался в ход выпивки, что Тим вынужден был снова выпустить ведерко из боязни захлебнуться.
Фидси подхватил сосуд и поспешно заглянул внутрь.
— Ну да! Из-за этого я и орал! Поглядите на пиво! Не хватит и промочить глотку. С этими проклятыми пьяницами никак не выходит по справедливости! Ты же настоящий колодезь, Тим Конниген… Погляди, что ты нам оставил! Нет, вы только посмотрите на этого франта! Кто мы, по-твоему? Церковные прихожане? Мы, что, не хотим выпить? Да ты загляни в ведро! Там сухо, как в аду! О чем ты думал?
Тим бросил взгляд на содержимое, а затем сказал:
— Так вот, парень, что пил до меня, оставил мне только это. Синий Билли — вот кто налакался! А я чуть попробовал…
Сидевший рядом Синий Билли гневно запротестовал:
— Ты врешь, Тим, я только разок глотнул!
На него, как видно, нашло вдохновение, его лицо внезапно повеселело, он встал и подошел к бидону.
— Я еще не получил своей полной порции. По-моему, мне полагается раньше, чем Фидси, разве не так?
С сардонической улыбкой Фидси спрятал бидон за спину.
— Видать гниду! Не так скоро! Ты уже пил. А если нет, так все одно не получишь. Понял?
Синий Билли решительно подступил к Фидси.
— Черта с два, если я не получу…
— Гнида! — повторил Фидси.
Билли вернулся на место. Фидси выпил свою порцию. Затем он ловко маневрировал перед шайкой, пока Келси и второй юноша не получили свою долю.
— Вы куча пьяниц, — заявил он всей банде. Никто не мог бы выпить, если за вами не следить.
В душе Синего Билли разгоралась ненависть к Фидси.
— Эй, заткнись! Чего тебе было ухаживать за этими двумя парнями? Ты же выпил, верно? Значит, все. Катись домой.
— Терпеть не могу типов, которые хлещут, как цистерна, — сказал Фидси. — Но ты брось трепаться по поводу бидона, Синий, а не то тебе влетит.
— От кого же мне влетит? — спросил Синий Билли, вскидывая на него глаза.
— От Келси, — смело отвечал Фидси.
— Черта с два!
— А вот увидишь!
Синий Билли сделал воинственный жест:
— Ему не дожить до того дня, когда он посмеет тронуть меня хоть мизинцем. А будет много болтать, так я подмету землю его мордой…
Фидси окликнул Джорджа:
— Эй, Кел, слышишь, что мелет этот тип?
Келси был явно погружен в другие мысли. Он стоял, наполовину отвернувшись. А Синий Билли заговорил с Фидси в боевом тоне:
— Говорил когда-нибудь Кел, что может справиться со мной?
— Конечно, — отвечал Фидси. — Он сказал, что это даже очень просто. Он говорил, Синий, что может сделать из тебя решето.
— Когда он это говорил?
— О, когда угодно… Побить тебя — это плевое дело. Кел так сказал.
Синий Билли направился к Джорджу. Остальные члены банды последовали за ним, обмениваясь веселыми взглядами.
— Так ты говоришь, что можешь меня отлупить?
Келси медленно обернулся, но продолжал смотреть в землю. Он слышал, как Фидси метался в толпе, рассказывая о его доблести, подготовляя всех к поражению Синего Билли.
Келси тяжело опирался на одну ногу, нервно шевелил руками. Наконец он произнес низким, глухим голосом:
— Ну и что, если я говорил.
Фраза эта вызвала у членов банды трепет удовольствия. Это был грозный вопрос. Синий Билли весь подобрался. Теперь на него падала ответственность за дальнейшее. Банда слегка расступилась. Все выжидательно смотрели на Синего Билли.
