Салли вспомнились его россказни о финансировании пьесы. Как это похоже на Филлмора! С помощью такого грубого обмана он пытался отсрочить позор, а ведь знал, что рано или поздно правду придется открыть. Она поняла, каково ему было встретить ее в гостинице. Да, она его пожалела.
Слушая неистовую речь мистера Банбери, она поняла, что для этого у нее есть все основания. Филлмору приходилось несладко. Один из основных пунктов в символе веры у театральных режиссеров — если что-нибудь идет неправильно, виноват ассистент. Мистер Банбери, судя по всему, был правоверным режиссером. Он выказал недюжинные ораторские способности. Нож для бумаги вдохновил его. Постепенно Салли поняла, что этот безвредный на вид предмет — источник всякого зла. Один раз он уже исчезал; теперь исчез снова. Могли мистер Банбери продолжать жить, когда в мире такое творится? Вряд ли. Конечно, как стопроцентный американец, он готов был попытаться, но шансы на успех оценивал как один к ста. Ему нужен нож для бумаги. Ножа нет. Почему нет? Где он, в сущности?
— Уверяю вас, мистер Банбери, — жалобно блеял несчастный Филлмор. — Вчера после репетиции я положил его вместе со всем реквизитом.
— Видимо, нет.
— Я точно положил.
— У него, наверное, выросли ножки, — с холодным презрением сказала мисс Хобсон, на секунду прекращая подкрашивать нижнюю губу.
И тут раздался спокойный ясный голос:
— Нож забрали.
В полемику вступила мисс Винч. Она стояла рядом с Филлмором, мирно жуя жвачку. Чтобы поколебать ее душевное равновесие, требовалось нечто большее, чем громкие голоса и машущие руки.
— Мисс Хобсон взяла его, — продолжала она, уютно растягивая слова. — Я видела.
Волнение в суде. Обвиняемый, который уже оплакивал горькую судьбу, благодарно выпучил на адвоката глаза. Обвинитель, мистер Банбери, схватившись за голову, очевидно, уже жалел, что так раздул эту историю. Мисс Хобсон, атакованная какой-то мелюзгой, взвилась и выронила помаду, которую ловко подхватил неутомимый мистер Крэкнелл. У него были свои недостатки, но помады ловить он умел.
— Что? Я взяла? Да ничего подобного!
— Вчера после репетиции мисс Хобсон взяла нож, — продолжала мисс Винч, обращаясь к миру в целом, — и рассеянно метнула его в театрального кота.
Мисс Хобсон, кажется, начинала что-то припоминать. Последовавшее за этим замечание мистера Банбери не вернуло ей спокойствия. Режиссер, как и все остальные, последние дни жил в страшном напряжении и, хотя обычно он предпочитал не связываться с темпераментными актрисами, история с пропавшим ножом глубоко ранила его душу, так что ему просто необходимо было высказаться.
— Я буду вам очень признателен, мисс Хобсон, если в дальнейшем, выясняя отношения с котами, вы не будете трогать реквизит. Боже мой! — воскликнул он, осознав вдруг, как жестоко обошлась с ним судьба. — Я никогда такого не видел! Я всю жизнь провел в театре. Я работал с Назимовой. Она не швыряла ножами в кошек.
— Ненавижу кошек, — сказала мисс Хобсон.
— Котя-котик, — пробормотала мисс Винч, — серенький животик, бархатная спинка…
— Боже мой! — Джеральд Фостер вскочил на ноги и присоединился к участникам дебатов. — Мы что, целый день будем спорить о ножах, о котах? Ради Бога, очистите сцену! Хватит время терять.
Мисс Хобсон решила истолковать его слова как публичное оскорбление в свой адрес.
— Не орите на меня, мистер Фостер!
— Я на вас не орал.
— Если хотите мне что-то сказать, возьмите тоном пониже.
— Он не сможет, — заметила мисс Винч. — У него тенор.
— Назимова никогда… — начал мистер Банбери.
Мисс Хобсон не собиралась отвлекаться. Она еще не закончила с Джеральдом.
— В спектаклях, где я играла, — ядовито начала она, — автору не позволяли всюду лезть и хамить ведущей актрисе. В спектаклях, где я играна, автор сидел в задних рядах и говорил, когда к нему обращались. В спектаклях, где я играла…
Тут Салли не выдержала. Все это напоминало собачью драку на пляже в Ровиле. Ей хотелось поучаствовать, и держалась она в стороне лишь потому, что сознавала: это — частная вечеринка, и она здесь чужая. Все же соблазн влезть в драку был до того велик, что она почти бессознательно встала с места и побрела по проходу, поближе к раскаленному центру событий. Она вступила в освещенное пространство у оркестровой ямы и тут попалась на глаза мисс Хобсон, которая, изложив свои взгляды на авторов и их законные обязанности, искала новый объект для нападения.
— Это еще кто такая? — спросила мисс Хобсон.
Салли внезапно оказалась в центре всеобщего пристального внимания и пожалела, что оставила полумрак задних рядов.
— Я — сестра мистера Николаса. — Лучшего способа объяснить, кто она такая, она не нашла.
— Что за мистер Николас?
Филлмор робко пояснил, что он и есть мистер Николас. Он говорил, как преступник на скамье подсудимых, который признает свою вину по главному пункту обвинения. По крайней мере, многие удивились. До сих пор Филлмор был для них безымянным персонажем, отзывающимся на окрик «Эй!».
Услышав это, мисс Хобсон расхохоталась так горько, что даже сильные мужчины побледнели, а у содрогнувшегося мистера Крэкнелла чуть не отлетел воротничок.
— Дорогая! — заныл он.
Мисс Хобсон объявила, что мистер Крэкнелл ей уже поперек горла стоит, и посоветовала ему исчезнуть, что он и сделал, спрятавшись в свой воротник. Кажется, только там он чувствовал себя в безопасности.
— Хватит! — заявила мисс Хобсон. Как ни странно, присутствие Салли стало для нее последней каплей. — Никогда в жизни я не играла в таком дрянном спектакле. Я многое готова стерпеть, но когда какому-то ассистенту позволено таскать в театр своих сестер, кузин, теток… Я ухожу!
— Дорог-а-ая! — жалобно начал мистер Крэкнелл, выныривая на поверхность.
— Да заткнешься ты когда-нибудь? — отрезала мисс Хобсон и, круто развернувшись, как голубая пантера, зашагала прочь. Дверь с треском хлопнула. Этот звук, кажется, вернул мистеру Крэкнеллу способность двигаться. Он припустил следом и тоже исчез.
— Привет, Салли, — сказала Эльза, выглядывая из-за журнала. Бушевавшая вокруг битва ничуть ее не встревожила. — Когда ты вернулась?
Салли быстро прошла по мосткам, перекинутым над оркестровой ямой.
— Привет, Эльза.
Участники дебатов группками разбрелись по залу. Мистер Банбери и Джеральд мерили шагами центральный проход, о чем-то жарко споря. Филлмор рухнул на стул.
— Ты знакома с Глэдис Винч? — спросила Эльза.
Салли обменялась рукопожатием с путеводной звездой Филлмора. При ближайшем рассмотрении у мисс Винч оказапись темно-серые глаза и веснушки. Салли почувствовала, как растет ее симпатия к этой девушке.
— Спасибо, что спасли Филлмора от волков, — сказала она. — Если б не вы, его бы разорвали на части.
— Ну, не знаю, — сказала мисс Винч.
— Это было благородно.
— О!…
— А теперь, — сказала Салли, — пойду, поговорю с ним. Кажется, ему требуется утешение.
И она направилась к живописным развалинам.
4
Филлмор, судя по виду, не верил, что все уже кончилось. Дикий испуг застыл у него на лице, дышал он тяжело.
— Не вешай носа! — сказала Салли. Филлмор затрясся, как желе.
— Теперь рассказывай. — Она уселась рядом с ним. — Я оставляю состоятельного джентльмена, а по возвращении обнаруживаю нищего батрака. Что произошло?
— Салли, — начал Филлмор, — буду с тобой откровенным. Одолжи десять долларов.
— Не представляю, как из этой бумажки ты соорудишь ответ на вопрос, но держи.
— Спасибо. — Филлмор сунул деньги в карман. — Верну на следующей неделе. Хочу сводить мисс Винч куда-нибудь пообедать.
— Если тебе для этого нужно, считай, что это не ссуда, а подарок. Прими его с моим благословением в придачу.
Она оглянулась через плечо на мисс Винч, которая, воспользовавшись возникшей паузой, практиковалась в гольфе, вооружившись вместо клюшки зонтиком.
— Неужели у тебя хватило ума влюбиться в нее, Филл?
— Она тебе нравится? — просиял он.
— Я ее просто полюбила.
— Я так и думал. Она ведь как раз то, что мне нужно. Правда?
— Безусловно.
— Такая участливая.
— Да.
— И добрая.
— Да. И ума у нее хватит на двоих, а это именно то количество, которое необходимо твоей будущей жене.
Филлмор расправил плечи и посмотрел на нее свысока, насколько это возможно для полного человека, сидящего на низком стульчике.
— Придет день, и ты поверишь в меня, Салли.
— Хватит разыгрывать из себя акулу бизнеса, — сказала Салли твердо. — Чем предсказывать будущее и тратить мое драгоценное время, лучше объясни, как ты дошел до такой жизни. У тебя совсем ничего не осталось?
