— Наша гостиная, — объявила Лили, в восторге от того, что девочки так поражены. — Великолепная, правда? — Она ввела их в пышно обставленную, но неуютную и холодную комнату, где все ставни были закрыты, шторы опущены, а вся мебель спрятана в полотняные чехлы. Даже рамы картин и зеркала были зашиты в чехлы, чтобы их не засидели мухи Лишь бронзовые и алебастровые украшения на камине и etagerenote 48 призрачно поблескивали в тусклом свете. Кейти подумала, что комната производит гнетущее впечатление. Невозможно было представить, чтобы кто-то сел здесь читать или шить или заниматься еще чем-нибудь приятным; впрочем, комната, вероятно, и не предназначалась для этого. Миссис Пейдж вывела их из гостиной, и они проследовали за ней в другую, меньшего размера, комнату, куда вела дверь в задней части холла.
— Ну как, нравится вам Хиллсовер, Кейти? — спросила миссис Пейдж.
— Очень нравится, мэм, — ответила Кейти, но без энтузиазма.
— Да, нужно время, чтобы избавиться от домашних привычек, — сказала миссис Пейдж, покачав головой. — Трудно научиться ладить с молодыми, после того как столько времени прожила с людьми более старшего возраста и переняла их привычки. Со временем тебе больше понравится в пансионе.
В глубине души Кейти сильно в этом сомневалась, но ничего не сказала в ответ. Вскоре после этого Лили предложила отвести их наверх в комнату. Сначала она показала им три большие изысканно обставленные спальни, которые, как она объяснила, предназначались для важных гостей, а затем провела в другую, гораздо меньшую, расположенную в крыле здания.
— Мама всегда отводит ее для моих подруг, — заметила Лили. — Она говорит, что эта комната вполне хороша для школьниц, чтобы им в ней беситься.
— Что она имеет в виду? — в негодовании воскликнула Кловер, когда дверь за Лили закрылась. — Мы не бесимся!
— Понятия не имею, — ответила Кейти, которая тоже была рассержена. Но скоро она засмеялась: — Люди такие забавные. Не обращай внимания, Кловер. Комната совсем неплохая.
— Как ты думаешь, мы должны распаковать вещи и переодеться? Или можем спуститься прямо так, в наших дорожных платьях? — спросила Кловер.
— Не знаю, — ответила Кейти неуверенно. — Может быть, лучше переодеться. Тетя Оливия всегда так наряжается! Вот твое голубое муслиновое, под самой крышкой сундука. Ты можешь надеть его, а я — мое фиолетовое.
Девочки были рады, что переоделись, так как этого от них, очевидно, ожидали. Лили сделала прическу и нарядилась в новое белое платье. Миссис Пейдж оглядела платья Кейти и Кловер и сказала, что голубое — прелестно, но оборки совсем вышли из моды, и все нужно носить с баской. Она предполагала, что им понадобится куча новых вещей, и уже пригласила для них портниху.
— Спасибо, — ответила Кейти, — но, я думаю, нам ничего не нужно. У нас есть зимние платья, сшитые перед тем, как мы уехали в школу.
— Зимние платья! С прошлой весны! Дорогая, о чем ты думаешь? Они, должно быть, совершенно немодные.
— Вы понятия не имеете, как мало жители Хиллсовера знают о модах, — ответила Кейти, смеясь.
— Но, дорогая, сделай это ради себя самой! — воскликнула миссис Пейдж, огорченная этими беззаботными заявлениями. — Завтра я посмотрю на ваш гардероб и тогда буду знать, что вам нужно.
Кейти не решилась сказать «нет», но все в ней восстало против этого. Когда чаепитие было в самом разгаре, открылась дверь и вошел мальчик.
— Как ты поздно, Кларенс, — сказал мистер Пейдж, а миссис Пейдж нахмурилась и заметила: — Кларенс опаздывает нарочно. Право же, он заслуживает, чтобы его оставили без ужина. Закрой дверь, Кларенс. Помилуй! Зачем так хлопать! Когда ты научишься закрывать дверь как следует? Это твои кузины — Кейти и Кловер Карр. А теперь посмотрим, можешь ли ты пожать им руки как джентльмен, а не как мальчишка от плуга.
Кларенс, коренастый, веснушчатый мальчик лет тринадцати, с рыжеватыми волосами и рыжеватыми отблесками в глазах, казалось, был очень рассержен этим заявлением матери. Он не стал пожимать руки кузинам, но, подняв плечи, пробормотал угрюмо: «Как поживаете?», сел за стол и без промедления уткнулся в стакан с молоком. Мать с отвращением вздохнула.
— Ну что ты за мальчик! — сказала она. — Твои кузины подумают, что тебя совершенно не воспитывают. Но это не так, я потратила на тебя в два раза больше сил, чем на Лили. Я прошу прощения за него, Кейти. Но бесполезно пытаться учить мальчиков вежливости!
— Вы так думаете? — сказала Кейти, вспоминая Фила и Дорри и не понимая, что миссис Пейдж имеет в виду.
— Привет, Лили! — бросил Кларенс, только теперь заметив сестру.
— Как поживаешь? — отозвалась Лили небрежно. — Я как раз думала о том, сколько времени пройдет, прежде чем ты соизволишь заметить мое существование.
— Я тебя не видел.
— Я знаю, что не видел. Кто еще так может? Что есть у тебя глаза, что нет…
Кларенс бросил на нее сердитый взгляд и продолжал есть. Но мать, казалось, была не в силах оставить его в покое. «Кларенс, не бери так много в рот! Кларенс, прошу тебя пользоваться салфеткой! Кларенс, ваши локти на столе, сэр! Кларенс, не пытайся говорить, пока не проглотишь весь хлеб, что у тебя во рту!» — звучало поминутно. Кейти было очень жаль Кларенса. Конечно, манеры его были из рук вон плохи, но казалось ужасным, что к ним постоянно привлекали общее внимание.
Вечер прошел довольно скучно. Гостиная производила впечатление приведенной в порядок исключительно для гостей, отчего все держались чопорно. Миссис Пейдж не шила, не читала, а просто сидела в кресле, словно леди с модной картинки, и задавала вопросы о жизни в Хиллсовере. На некоторые из них было нелегко ответить, например: «Есть ли у вас другие близкие подруги в школе, кроме Лили?» Около восьми часов пришли два очень молодых джентльмена, увидев которых полусонная до этого Лили оживилась и стала болтлива. Один из них был тот самый мистер Джордж Хикмен, чей отец был женат на сестре свояченицы мистера Пейджа, и это неким непостижимым образом делало его «двоюродным братом» Лили. Он был студентом Эрроумауского колледжа и, казалось, имел такой запас шуток, над которыми им с Лили нужно было посмеяться, что вскоре они удалились на диван в глубине гостиной, где беседовали шепотом. Другой молодой человек, представленный девочкам как мистер Илс, остался развлекать остальных трех дам, каковую обязанность исполнял, посасывая в полном молчании набалдашник своей тросточки, пока они говорили с ним.
Он тоже был студентом второго курса Эрроумауского колледжа.
Неожиданно посреди разговора дверь, стоявшая приоткрытой, распахнулась чуть шире, и стала видна голова собаки, а затем хвост, так умоляюще махавший о разрешении пройти дальше, что Кловер, которая любила собак, протянула руку со словами:
— Ну, иди сюда, бедняга!
Пес сразу бросился к ней. Он не был красив — крапчатый, «цвета перца с солью», тупоносый, с неопределенной формы хвостом. Но вид у него был добродушный, и Кловер дружески приласкала его, в то время как мистер Илс вынул набалдашник изо рта, чтобы спросить:
— Что это за порода, миссис Пейдж?
— Понятия не имею, — ответила она, а Лили с дальнего дивана добавила жеманно:
— О, это ужаснейший пес, мистер Илс. Мой брат подобрал его на улице, и никто ничего о нем не знает, кроме того, что это самая вульгарная порода — дворняжка, я думаю.
— Неправда! — раздался суровый голос из холла. Все подскочили на месте, а Кейти заметила в приоткрытую дверь блестящий мстительный глаз, уставившийся на Лили. — Это очень ценная порода — полумастиф-полутерьер с примесью бульдога. Так-то, мисс!
Эффект был потрясающим. Лили взвизгнула, миссис Пейдж бросилась к двери, но пес, услышав голос хозяина, также метнулся к двери и проскочил перед миссис Пейдж, едва не сбив ее с ног. Кейти и Кловер не могли удержаться от смеха, и мистер Илс, встретив их веселые взгляды, снова вынул тросточку изо рта и сделался разговорчив.
— Этот Кларенс — забавный мальчуган, — заметил он доверительно. — И сообразительный к тому же. Славный был бы малый, если бы его не пилили столько. Нагоняи никогда не приносят человеку пользы. Вы согласны, мисс Карр?
— Конечно, не приносят.
— Послушайте, — продолжил мистер Илс. — Я, кажется, видел вас в Хиллсовере? Вы ведь обе из Монастыря?
— Да, но сейчас каникулы.
— Я уверен, что вас видел. Вы жили в комнате прямо напротив дома ректора, да? Я так и подумал. Мы в колледже не знали ваших имен и называли вас «настоящие монашки».
— Настоящие?
— Да, потому что вы никогда не смотрите на нас из окон. Настоящие монашки и мнимые монашки — разве непонятно? Почти все юные леди в пансионе — мнимые монашки, кроме вас и еще двух, хорошеньких, на верхнем этаже — пятое окно с конца.
— О, знаю! — сказала Кловер, которую очень позабавило данное им определение. — Он говорит о Салли Элсоп и Эми Эрскин, Кейти. Они такие милые девочки!
