Это Маркиз Первого гусарского (теперь полковник) и его старый товарищ, капитан Графф (с которым он познакомился в лагере, за несколько дней до Ваграмского сражения).
«Я уверен, – говорит Вольфганг, – что видел этот замок на картине у нас в столовой, в Эрморахе».
«Мне послышалось, – говорит Графф, – что кричали твое имя».
В деревне какое-то празднество. Выстрелы. Звуки флейт и скрипок.
Сельский полицейский и начальник почты, оба бывшие солдаты в медалях, держатся поодаль и выпивают под сводом увитой зеленью беседки.
Вольфганг и Графф расседлывают своих лошадей и по приглашению отставных солдат чокаются с ними.
Вольфганг, подняв стакан: «За нашу былую славу! И да сгинут англичане, пруссаки, казаки! За пушки, которые изрыгнут огонь на этих негодяев! За нашу прекрасную Францию, где мы их однажды похороним!»
«Где мы? – спрашивает Графф, – и что тут празднуют?»
«Вы в Кадоле, а празднуют возвращение старого графа, который, тридцать лет пробыв немцем, вздумал снова стать французом по милости заграницы».
Вольфганг бежит к отцу и находит его на крыльце замка в окружении крестьян. Тот считал сына погибшим. Узнавание и объятия.
Вскоре Вольфганг оказывается в салоне, атмосфера которого кажется ему неприятной. Отец представляет его Чарльзу Стоуну, английскому офицеру, и графу де Бревалю, своего рода политическому педанту, который грезит о хартиях, конституциях и о примирении короля с революцией. Потом г-же де Тиме, тоже вернувшейся из эмиграции. Она осталась все такой же кокетливой политичной женщиной и теперь отдается льстивым речам Чарльза Стоуна и г-на де Бреваля.
Вольфганга немедленно снова охватывает любовь, и его антипатия к г-ну де Бревалю и английскому офицеру от этого естественно возрастает.
Г-жа де Тиме пытается сразу же с помощью кокетства и поощрительными словами вернуть его на правый путь.
Чья-то рука ложится на его плечо, и голос говорит ему: «Император отрекся! Но, быть может, этот слух распускают враги. Если завелись предатели, их надо расстрелять. Едем туда, где жарко!»
Это Графф. Вольфганг бежит вместе с ним. (Этот акт будет довольно длинным. Мы можем, несмотря на деление, предложенное мной вначале, отрезать его конец и перенести в начало четвертого акта – особенно если решим, что четвертый и пятый слишком коротки.)
Париж. Реставрация в Париже. Первый гусарский несет гарнизонную службу в Париже. Частые ссоры между его офицерами и офицерами союзнических армий. Графф с особой запальчивостью ищет дуэлей в общественных местах. (Можно ввести здесь как обрамление «Пафос» или сады Тиволи3.)
Вольфганг также, чтобы забыться, ведет довольно рассеянную жизнь, но его любовь к г-же де Тиме все растет. Той, впрочем, осточертели и Чарльз Стоун, и Адриен де Бреваль. Пылкость, нежность и порывистость Вольфганга ей нравятся; но она хотела бы обратить симпатии своего возлюбленного к новой монархии. Вольфганг неоднократно чувствует, как в нем снова пробуждаются наклонности и гордость дворянина; но это нисколько не умаляет его симпатий и восхищения Бонапартом.
Г-жу де Тиме оскорбила какая-то газета. Пока г-н де Бреваль и Чарльз Стоун спорят у нее дома, что делать в подобных обстоятельствах, появляется Вольфганг с рукой на перевязи – никому ничего не сказав, никого не предупредив, он покарал автора пасквиля.
Это делает еще теснее узы маркиза с г-жой де Тиме, и на интимном свидании, когда Вольфганг упрекает ее за странный характер, она рассказывает ему свою давнюю историю.
Граф де Тиме, человек очень умный и очень развращенный, был любовником ее матери, г-жи д’Эвре, жены другого французского эмигранта. Перед смертью, после исповеди, граф де Тиме захотел жениться на м-ль д’Эвре, которая была, вероятно, и даже наверняка, его дочерью4. Брачная ночь. Умирающий употребил ее, чтобы преподать своей молодой жене всю свою нравственную и политическую развращенность. И сказал ей в довершение: «Моя дорогая дочь! Я оставляю в вашей невинной душе опыт старого висельника»5. После чего умер. Таким образом, она вдруг оказалась одновременно и вдовой, хоть и девственницей, и полной опыта, хоть и невинной.
Глубоко опечаленный Вольфганг вскрикивает; он утверждает, что счастье еще возможно, что душа его возлюбленной может обновиться, что он чувствует себя полным молодости и веры, и надо лишь утопить все эти мрачные впечатления в их нынешнем счастье и в немедленном браке.
Г-жа де Тиме, возвращаясь к своим честолюбивым мечтам, ставит условие этому браку: Вольфганг должен увидеться с королем и графом д’Артуа и оставить Первый гусарский, чтобы вступить в корпус королевских телохранителей. (Очевидно, что в этой части легко дать появиться у г-жи де Тиме отцу маркиза, графу де Кадолю, который, естественно, должен поддерживать ее планы и предложения.) Потрясенный Вольфганг уже готов уступить, но тут неожиданно появляется Графф и сообщает о высадке императора.
IV АКТ или 2-я часть IV АКТА
Вся любовь Вольфганга к Бонапарту снова возрождается, и в казарме он читает офицерам королевскую прокламацию таким образом, что дает им понять собственные чувства. (Надо будет найти официальный текст королевской прокламации.)
На дороге. Молчаливый, печальный полк; Вольфганг едет вперед, ориентируясь по каким-то признакам. Вдруг со всех сторон раздается громкий крик: «Это он!» И потом: «Да здравствует император!» (Постановку этой картины благодаря историческим документам очень легко сделать.)
Разумеется, мы не будем ставить битву при Ватерлоо; это была бы, полагаю, неприятная картина, а впрочем, с точки зрения чисто сценической, она стала бы повторением Ваграмской битвы.
V АКТ
У г-жи де Тиме.
Письмо Вольфганга: «Я осужден; меня ищут; если найдут, я буду расстрелян… Приходите… и бежим вместе».
Г-жа де Тиме колеблется и в итоге отвечает «нет» – противясь своей любви и обязывая Вольфганга хорошенько спрятаться и ждать.
Второе письмо: «Раз Вы не хотите бежать со мной, Вы меня больше не любите, и я отдаю себя в руки властей».
В тюрьме. Графф заходит навестить своего старого товарища и говорит ему, что нельзя доставлять роялистам такое удовольствие – расстрелять офицера Великой армии. При этом передает ему пистолет.
Вольфганг отвечает, что в таком деле каждый волен следовать своим чувствам и что он преспокойно даст себя расстрелять. (Потому что хочет умереть.)
Офицер телохранителей приносит известие о помиловании, по собственному почину дарованном королем.
Вольфганг в тот самый миг, когда ликующий Графф бросается ему на шею, хватает пистолет и стреляет в себя (Потому что хочет умереть.)
Приходят граф де Кадоль и г-жа де Тиме.
Тогда Вольфганг воображает, что это его любовница добилась помилования, и умирает, благодаря ее.
Графф, по предыдущим словам Вольфганга догадавшийся о правде, говорит г-же де Тиме: «Это вы убили храбрейшего офицера Великой армии, Маркиза Первого гусарского».
(Прошу вас, не будем менять ЛОГИЧЕСКУЮ развязку на развязку счастливую, которая была бы НЕЛЕПОЙ и лишенной величия. Забыл вас предупредить, что Робер Тритон вновь будет появляться при всяком возможном случае, например при возвращении эмигрантов в деревню Кадоль, в шумных сценах в кафе и казино; в сцене узнавания между вернувшимся с острова Эльба императором и Первым гусарским полком; и наконец, в финальной сцене, в тюрьме.)
(Вся вещь мне видится настоящей драмой, то есть союзом очень хорошо сделанных сцен и очень активной постановкой, очень подвижных, с большой военной пышностью там, где это уместно.
Я не указываю декорации, которые могут производить поэтическое впечатление, вы их сами угадаете.)
Я не скопировал эту рукопись. Так что я велю ее переписать, прежде чем взяться за свою повседневную работу.
ИДЕИ И СПИСКИ ПЛАНИРУЕМЫХ ПЬЕС:
Денди-католик.
Противоположность Тартюфа.
Прекрасный любезный католик, улаживающий дела всех окружающих на манер Ардуэна (драма Дидро)1.
Эпизодический или главный персонаж? Д’Оревильи2 вас приглашает к причастию, как другой к обеду.
– Мы причастимся вместе, смиренно преклонив колени и подбоченившись.
– Зачем вы глазеете на этих девиц?
– Я покаюсь.
Анекдоты о д’Оревильи и о Монахине.
ДРАМЫ:
«Пьяница»
«Маркиз Первого гусарского»
«Фалкленд» (Калеб Уильямс)1
«Содержанка сама того не зная»
«Благоразумные девственницы и безумные девственницы»
«История разбойников» во времена Директории.
«Римская драма» (Республика или Империя).
«Пьеса о женщинах», но настоящая пьеса поэта.
