А лучше всего то, что она почти пророческая и может стать «Песней об иве»3 нашей простонародной драмы. Этот продольный пильщик, миляга этакий, в конце концов сталкивает свою жену в воду и говорит, обращаясь к Русалке (все, что до этого места, я опускаю):
Ты спой, ты спой, Русалка,
Фрум-фрум, прум-прум да ля-ля-ля,
Ты спой, ты спой, Русалка,
Ну как тебе не петь.
Должна ты море выпить,
Фрум-фрум, прум-прум да ля-ля-ля,
Должна ты море выпить
И мою милку съесть!
(Надо бы черкнуть кому-нибудь из местных, чтобы заполнить тут пропуск и записать мелодию).
Мой герой – лодырь, фантазер; у него есть (или он так считает) стремления, выходящие за пределы его однообразного ремесла, но, как и все праздные мечтатели, он пьянствует.
Жена должна быть красивой – образец кротости, терпения и здравого смысла.
Цель картины с пирушкой – показать лирические наклонности народа, часто смешные и неуклюжие. Когда-то я видел такие пирушки. Надо бы мне снова на них побывать – или, скорее, мы пойдем вместе. Возможно, Вы почерпнете там уже готовые образчики поэзии. К тому же эта картина несколько отвлечет нас от кошмара убожества.
Я не хочу давать Вам здесь развернутый план, поскольку через несколько дней сделаю это по всем правилам, и мы его разберем, чтобы избежать некоторых натянутостей. Сегодня же я Вам даю лишь набросок.
Два первых акта наполнены сценами нищеты, безработицы, семейных ссор, пьянства и ревности. Сейчас Вы увидите назначение этого нового элемента.
Третий акт – пирушка, где его жена, с которой он живет врозь, приходит за ним, потому что беспокоится за него. Тут-то он и вытягивает у нее обещание встречи на следующий вечер, на воскресенье.
Четвертый акт – преступление, весьма преднамеренное, заранее обдуманное. Что касается исполнения, то о нем я Вам расскажу подробно.
Пятый акт (в другом городе) – развязка, то есть изобличение преступника им самим под давлением наваждения. Как Вы это находите? Сколько раз, читая «Газет де трибюно», я поражался подобным случаям.
Сами видите, насколько проста драма. Никакой путаницы, никаких сюрпризов. Только развитие порока и вытекающие из ситуации результаты.
Я ввел нескольких новых персонажей: Сестра продольного пильщика – девица, любящая ленты, побрякушки за двадцать пять су, пирушки и танцульки, не способная понять христианской добродетели своей невестки. Это тип скороспелой парижской порочности.
Молодой человек – довольно богатый, поскольку занимается более высоким ремеслом, и глубоко влюбленный в жену нашего работяги. Но он порядочен и восхищается ее добродетелью. Время от времени ему удается подсунуть чете немного денег.
Что касается ее, то, несмотря на свою могучую веру, из-за страданий, которые доставляет ей муж, она порой думает об этом молодом человеке и не может помешать себе мечтать о более приятной, более богатой, более пристойной жизни, которую могла бы вести с ним. Но она упрекает себя за эту мысль, как за преступление, и борется с ней.
Я предполагаю, что вот он, драматический элемент. Как Вы уже догадались, наш работяга с радостью ухватится за предлог для своей распаленной ревности, чтобы скрыть от себя самого, что злится на свою жену как раз из-за ее безропотности, кротости, терпения, добродетели. И все же он ее любит, но выпивка и нищета уже повредили его рассудок. Заметьте к тому же, что театральная публика не слишком знакома с изощренной психологией преступления, и ей было бы довольно трудно объяснить злодеяние без всякого предлога.
Помимо этих героев у нас будут только вспомогательные персонажи: может, еще один рабочий, балагур и шалопай, любовник его сестры, а также девицы и прочие обитатели окраин, кабачков и маленьких кафе, матросы, полицейские.
Вот сцена преступления. Заметьте, оно уже заранее обдумано. Он приходит на свидание первым. Место выбрано им самим. Воскресный вечер. Дорога или темная равнина. Издалека доносятся звуки оркестра на танцах. Мрачный и унылый пейзаж окрестностей Парижа. Любовная сцена, печальная, насколько возможно, между этими мужчиной и женщиной, – он хочет, чтобы она его простила, хочет, чтобы позволила ему жить и вернуться к ней. Никогда еще она не казалась ему такой красивой… Растрогавшись, он становится почти влюбленным, желает, умоляет. Бледность и худоба делают ее почти привлекательной, почти возбуждают его. Публика должна догадываться, о чем идет речь. Хотя бедная женщина тоже чувствует, как в ней шевельнулось былое чувство, она отказывается от этой неожиданно вспыхнувшей страсти в подобном месте.
Ее отказ раздражает мужа, который приписывает подобную щепетильность измене или запрету ее любовника. «Надо покончить с этим; но мне никогда не хватит на это духу, сам я это сделать не смогу». И гениальная идея – полная трусости и суеверия – приходит ему в голову.
Он притворяется, будто ему вдруг стало очень плохо, что нетрудно – подлинное волнение помогло делу: «Слушай, там, в конце этой дорожки, слева есть яблоня; сходи мне за яблоком». (Заметьте, что он может найти и другой предлог, этот я набрасываю на бумагу второпях.)
Темно хоть глаза выколи, луна скрылась. Его жена уходит во тьму, он встает с камня, на котором сидел: «Слава богу! Если пройдет мимо, тем лучше; а если упадет, значит, Бог ее осудил!»
Он послал ее по дороге, где почти вровень с землей имеется колодец.
Слышен крик, потом плеск упавшего в воду тела – и крики продолжаются.
«Что делать? Сюда могут прийти, могут решить, что я убийца. А! Там же есть камни – на краю колодца!»
Он убегает. Пустая сцена. По мере того как множится плеск падающих камней, крики затихают. Прекращаются совсем.
Он появляется снова: «Я свободен! Бедный ангел… отмучилась!»
Все это должно прерываться далекими звуками оркестра. В конце акта по дороге возвращаются группы пьяниц и поющих гризеток – среди них и его сестра.
Вот несколько пояснительных слов о развязке. Наш герой сбежал. Теперь мы в морском порту. Он думает наняться матросом. И ужасно пьет: кабачки, матросские таверны, пиликающие музыканты. Эта мысль: «Я свободен, свободен, свободен!» – становится его навязчивой идеей, наваждением. «Я свободен! Я спокоен! Никто ничего не узнает!» А поскольку пьет он всегда и пьет ужасающе уже несколько месяцев подряд, его воля постоянно слабеет – и его неотвязная мысль в конце концов прорывается наружу в нескольких словах, произнесенных вслух. Как только он это замечает, он пытается оглушить себя выпивкой, ходьбой, бегом, но странность его повадок обращает на себя внимание. Человек, который так бегает, явно что-то замышляет. Его арестовывают, и тогда – со словоохотливостью, с жаром, с необычайной напыщенностью, крайне подробно – и очень, очень быстро, словно боясь, что не успеет закончить, – он подробно рассказывает о своем преступлении. Потом, лишившись чувств, падает. Полицейские относят его в наемный экипаж.
Это концовка, и не правда ли, весьма изощренная? Но обязательно НАДО, чтобы она была понята. Ведь признайтесь, это и в самом деле ужасно. Можно еще показать младшую сестру в одном из тех домов разврата и попоек, что устраивают для моряков. Я всецело в Вашем распоряжении.
Еще два слова; насколько сильны Ваши позиции по отношению к Вашим директорам?
Правда ли, что Руайе навязывает свое тайное сотрудничество?4 Я не приму этого.
Я весь в Вашем распоряжении. О моей расторопности вам лучше всего скажет моя ужасная нужда в деньгах.
Ш. Бодлер
И сообщите Ваши замечания вот о чем. Я весьма расположен разделить произведение на множество коротких картин, вместо того чтобы принять неудобное деление на пять длинных актов.
Ш. Б.
Не уничтожайте это письмо – при некоторых обстоятельствах оно послужит нам пояснительной запиской или памяткой.
[Заметки Бодлера о «Пьянице»]
«Пьяница». Не надо забывать, что пьянство – отрицание времени, как и любое другое исступленное состояние ума, и, следовательно, все результаты потери времени должны проходить перед глазами пьяницы, не разрушая его привычку переносить свое исправление на завтра, вплоть до полного расстройства всех чувств и финальной катастрофы.
Библейские судьбы
Пьяница, приглядывающийся к пьянице и изучающий его.
Превосходный человек: высшая степень приличия, экипаж, часы.
О силе приворотного зелья и о магии в любви, а также о дурном глазе.
Божественная сущность порочного круга («Излияния»).
Маркиз первого гусарского
Цель произведения – показать борьбу между двумя принципами в одном и том же мозгу. Сын эмигранта с воодушевлением служит императору; но некоторые из его окружения (особенно одна женщина, г-жа де Тиме) постоянно твердят ему о воспоминаниях детства и родовой гордости, чтобы он примкнул к Людовику XVIII и графу д’Артуа.
