Атаковать усадьбу с тыла было приказано Таками Гонъэмону Сигэмасе, имевшему такой же чин, как и Кадзума, и доход пятьсот коку. Он возглавлял отряд в тридцать ружей.
168
В качестве помощников к нему были приставлены Хата Дзюдаю, чиновник Государственного надзора, и Тиба Сакубэй, помощник командира отряда. Последний служил у Такэноути Кадзумы и имел доход в сто коку.
Атаку назначили на двадцать первый день четвертого месяца. С вечера вокруг усадьбы Ямадзаки были установлены дозорные. В сумерках через ограду полез какой-то самурай, и Маруяма Саннодзё, воин из дозорного отряда Сабувари Кисаэмона, его пристрелил. Других происшествий до самого рассвета не было.
Всех живших по соседству заранее предупредили, чтобы в этот день из дома на случай пожара не отлучались даже на службу и ни при каких обстоятельствах не вмешивались в военные действия и не поддерживали связь с усадьбой Абэ. Всех, кто оттуда выйдет, велено было убивать.
Самим Абэ стало известно о штурме еще накануне. Первым долгом они привели в порядок усадьбу, все лишнее сожгли.
Затем все до единого, включая старых и малых, собрались на прощальный пир. После этого старики и женщины покончили с собой, а младенцев перерезали одного за другим. В саду выкопали большую яму и захоронили трупы. В живых остались только молодые, здоровые мужчины. Командовали четверо: Ягохэй, Итидаю, Годаю, Ситинодзё. Они собрали вассалов в одно просторное помещение (все внутренние перегородки были сняты), велели им бить в большой барабан и читать сутры. Так дождались рассвета.
— Молитесь за упокой стариков, жен и детей, — приказали братья вассалам, рассчитывая таким образом поддержать их боевой дух.
Усадьба Ямадзаки, где оборонялось семейство Абэ, впоследствии стала владением Сайто Канскэ. Напротив жил Яманака Матасаэмон, слева и справа — Цукамото Матаситиро и Хираяма Сабуро.
Дом Цукамото был из числа тех трех домов, которые образовались в результате раздела уезда Амакуса на владения
169
Цукамото, Амакуса и Сики. После того как Кониси Юкинага покорил половину провинции Хиго, Амакуса и Сики были стерты с лица земли, остались только Цукамото, которые стали служить роду Хосокава.
Матаситиро был дружен с семейством Абэ Яитиэмона. Навещали друг друга не только главы семейств, но и их жены. Ягохэй, второй сын Яитиэмона, мастерски владел копьем. Матаситиро тоже имел пристрастие к этому оружию. По-приятельски они поддразнивали друг друга:
— Ты, конечно, мастак, но против меня не устоишь!
— Да уж где мне с тобой тягаться!
Узнав, что Яигиэмону отказано в просьбе совершить харакири, Матаситиро сочувствовал другу. Последовавшее затем самоубийство Яитиэмона, поступок его наследника Гомбэя в Коёин и постигшая его смертная кара, наконец, оборона семьи Абэ теперь во главе с Ягохэем в усадьбе Ямадзаки — все эти события он воспринимал как собственные беды.
— Сходила бы проведать Абэ, когда стемнеет, — сказал однажды Матаситиро жене. — Они теперь у князя в немилости, затворились в усадьбе, мужчине к ним не пройти. Я не могу относиться к ним как мятежникам: ведь я знаю, как все случилось, к тому же мы старые друзья. Тебе, женщине, проще потихоньку к ним пробраться. Если тебя и увидят, думаю, особой беды не случится.
Жена собрала кое-что из еды и под покровом темноты прокралась к соседям. Случись так, что ее схватили бы, она взяла бы всю вину на себя — не стала бы подставлять под удар мужа.
Абэ несказанно обрадовались. Кругом, жаловались они, весна, цветут цветы, поют птицы, а мы сидим взаперти, забытые богами и людьми. Они от души благодарили соседа, который не оставил их заботами в лихие времена, и его жену, не побоявшуюся наведаться к ним. Женщины сокрушались, что некому будет прийти к ним на могилы, и просили:
— Пожалуйста, не забудьте, помяните нас хотя бы разок. Дети хороводом вились вокруг жены Цукамото, она всегда была к ним добра, и они никак не хотели ее отпускать.
170
Вечером, накануне штурма усадьбы, Цукамото Матаситиро мучительно думал, что предпринять. Семья Абэ — его друзья. Может быть, в последние дни они и совершили какие-то ошибки, и все же он послал жену их проведать. Но вот приближается утро, когда по приказу князя их дом возьмут приступом, самих же истребят как мятежников.
Вмешиваться в эти дела запрещено приказом даймё, надо только следить, чтобы не было пожара. Но какой же воин в такое время усидит сложа руки? Долг — это одно, а чувства — другое. «Я должен что-нибудь предпринять», — думал Матаситиро.
Неслышными шагами он спустился в окутанный сумерками сад, подошел к бамбуковой ограде, отделявшей его усадьбу от усадьбы Абэ, и перерезал на ней все веревочные переплетения. Затем вернулся в дом, достал копье, снял с него наконечник с гербом в виде соколиного крыла и стал ждать рассвета.
Такэноути Кадзума, назначенный командовать штурмом главных ворот усадьбы Абэ, был самураем из славного рода. Его предок Симамура Дандзю Таканори служил у Хосокавы Такакуни и получил прозвище Крепкий Лук. В четвертом году Кёрову, когда Амагасаки Такакуни проигрывал сражение при Сэпунокуни, Дандзю схватил за руки двоих неприятелей, втащил их в море и сам погиб вместе с ними. Его сын Итихэй поступил на службу в дом Кавати-но Ясуми, носил фамилию Ясуми, но когда получил во владение Такэноути, стал прозываться Такэноути. Есихэй, сын Такэноути Итихэя, служил у Кенией Юкинаги. Он отличился при осаде замка Ота в провинции Кии, за что от самого верховного военачальника Тоётоми получил в подарок белую церемониальную одежду с красными эмблемами солнца на плечах. Во времена покорения Кореи его три года продержали во дворце короля Ли в качестве заложника дома Кониси. После того как дом Кониси пришел в упадок, он нанялся на службу за тысячу коку к Като Киёмасе.
С новым господином у Дандзю что-то не заладилось, и однажды среди бела дня он покинул замок Кумамото. На тот случай, если бы Като стал его преследовать, он зарядил ружье,
171
но оно так и не понадобилось. Затем он нанялся в Будзэн к Сансаю за тысячу коку.
У Есихэя было пятеро сыновей, старшего он нарек тоже Ёсихэем, но, достигнув совершеннолетия, тот принял имя Ясуми Кэндзан. Второй сын — Ситиро Унъэмон, третий — Кадзума, о котором и пойдет речь.
Кадзума начал служить у Тадатоси еще мальчиком и при подавлении восстания в Симабаре находился возле господина. Двадцать пятого дня второго месяца пятнадцатого года Канъэй, когда войско Хосокавы приготовилось брать замок, Кадзума попросил Тадатоси:
— Разреши идти первым в атаку? Тадатоси и слушать его не хотел, но тот просил так настойчиво, что Тадатоси в конце концов крикнул:
— Щенок, делай как знаешь!
Кадзуме в ту пору было шестнадцать лет.
— Есть! — выдохнул он и помчался во весь опор. Тадатоси бросил вдогонку:
— Смотри, осторожней!
Следом кинулись трое: Отона Симатоку Унъэмон, копьеносец и носильщик сандалий. Всего их было четверо.
Когда из замка открыли сильную ружейную пальбу, Сима схватил Кадзуму за подол его огненно-красного кимоно и потянул назад. Кадзума отмахнулся и полез на каменную ограду замка. С большим трудом пробрались они за ограду, Кадзума был ранен в руку.
В штурме принимал участие семидесятидвухлетний воин Татибана Хиданоками Мунэсигэ из Янагикавы. Он находился в том же месте, что и Кадзума, и хорошо видел происходившее. При докладе даймё он назвал троих отличившихся — Ватанабэ Синъю, Накамицу Надзен и Кадзуму; все трое удостоились благодарственных грамот.
После того как замок был взят, Тадатоси подарил Кадзуме меч работы Сэки Канэмицу и увеличил ему жалованье до тысячи ста пятидесяти коку. Меч был размером в один сяку восемь сунов, с поперечной насечкой и тремя глазками вдоль
172
посеребренной рукоятки, инкрустирован красной медью и золотом. Из трех глазков два сквозных, а третий залит свинцом.
Тадатоси очень ценил этот меч и, отдав его Кадзуме, все же в торжественных случаях иногда просил:
— Кадзума, дай мне тот меч.
Получив распоряжение Мицухисы о штурме, Кадзума в приподнятом настроении пришел в самурайский приказ и услышал от одного из соратников:
— Видишь, бывает польза и от негодяя. По милости Гэки тебе поручили штурм главных ворот, и вышло неплохо.
Кадзума насторожился:
— Неужели я обязан своим назначением Гаки?
— Да, эту мысль князю подал он. Кадзума, мол, пользовался милостями покойного даймё, дадим ему возможность отплатить за добро. По-моему, для тебя это обернулось неожиданным везением.
— Хм, — произнес Кадзума, и на лбу у него залегла глубокая складка. — Ладно, буду биться насмерть, — вымолвил он, встал и вышел.
Слова Кадзумы дошли до Мицухисы, и тот послал к нему в Такэноути нарочного, чтобы сказать:
— Будь осторожен во время сражения, береги себя.
