Опустившись на колени перед костром, мать ломала ветки и подсовывала их под самый котелок. Огонь разгорался и гас, разгорался и гас. Дети — теперь их было пятнадцать человек — молча стояли возле костра. И когда запах съестного дошел до них, они чуть сморщили носы. Солнце играло на их бурых от пыли волосах. Детям было неловко, но они не уходили. Мать спокойно разговаривала с девочкой, стоявшей в самом центре этой жадно глазевшей толпы. Девочка была постарше остальных ребят. Она стояла на одной ноге, потирая ступней голую икру. Руки у нее были за спиной. Спокойные серые глаза в упор смотрели на мать. Она предложила:
— Давайте наломаю вам веток, мэм.
Мать подняла голову от котелка.
— Хочешь, чтобы я тебя угостила?
— Да, мэм, — спокойно ответила девочка.
Мать подсунула веток под котелок, и они затрещали на огне.
— Разве ты не завтракала?
— Не завтракала, мэм. Здесь нет никакой работы. Па хочет продать что-нибудь из вещей, купить бензину и ехать дальше.
Мать посмотрела на нее.
— А остальные тоже не завтракали?
Дети неловко переступили с ноги на ногу и отвели глаза от котелка. Один маленький мальчик хвастливо сказал:
— Я завтракал… и мой брат завтракал… и вот эти двое тоже, я сам видел. Мы досыта наелись. Мы сегодня уезжаем дальше, на юг.
Мать улыбнулась.
— Значит, вы не голодные. Здесь на всех не хватит.
Мальчик выпятил нижнюю губу.
— Мы досыта наелись, — повторил он и вдруг круто повернулся, подбежал к своей палатке и нырнул туда. Мать так долго смотрела ему вслед, что девочка решила напомнить ей:
— Огонь совсем потух, мэм. Хотите, я разожгу?
Руфь и Уинфилд стояли среди ребят, пытаясь сохранять ледяное спокойствие и достоинство. Они держались отчужденно и вместе с тем по-хозяйски. Руфь посмотрела на девочку холодными, злыми глазами. Потом присела на корточки и стала сама ломать ветки.
Мать сняла крышку с котелка и помешала мясо щепкой.
— Вот и хорошо, что вы не все голодные. Тот малыш наверняка не голодный.
Девочка презрительно улыбнулась:
— Кто — он? Да он просто хвастается. Подумаешь, нос задрал! Когда у них на ужин ничего нет, знаете, что он придумывает? Вчера вышел и говорит: мы курицу ели. А я видела, что у них было, — одни лепешки, как у всех.
— О-о! — Мать посмотрела на палатку, в которую шмыгнул мальчуган. Потом снова взглянула на девочку. — А вы давно в Калифорнии? — спросила она.
— Месяцев шесть. Мы сначала жили в правительственном лагере, потом уехали дальше, на север, а когда вернулись, там уж было полно. Вот где хорошо жить!
— А где это? — спросила мать. Она взяла у Руфи наломанные ветки и подложила их в костер. Руфь с ненавистью посмотрела на большую девочку.
— Это около Уидпетча. Там и уборные есть и душевые, белье можно стирать в лоханках, воды сколько угодно — хорошей, питьевой; по вечерам музыка, все играют, кто на чем умеет, а по субботам танцы. Ну прямо замечательно! И для детей есть площадка, и в уборных бумага. Потянешь за ручку, вода льется; а полисменов там совсем нет — никто не лазает по палаткам, а начальник, который управляет всем лагерем, он такой вежливый — зайдет в гости и поговорит, и совсем не важничает… Я бы хотела еще там пожить.
Мать сказала:
— Первый раз слышу о таком лагере. Да, в лоханке я бы постирала.
Девочка захлебывалась от восторга:
— Да там, знаете, как устроено? Горячая вода идет прямо по трубам; встанешь под душ, и так приятно! Такого лагеря нигде больше нет.
Мать сказала:
— Говоришь, там сейчас полно?
— Полно. Когда мы приехали последний раз, все было занято.
— Должно быть, большие деньги берут? — сказала мать.
— Да, но если денег нет, позволяют отрабатывать, по два часа в неделю. Посылают на уборку. Или мусорные ящики чистить, или еще что-нибудь. А по вечерам люди сходятся, разговаривают, слушают музыку, а горячая вода прямо по трубам бежит. Лучше этого лагеря нигде нет.
Мать сказала:
— Вот бы нам где пожить!
До сих пор Руфь держалась, но тут она выпалила с яростью:
— А у нас бабка умерла прямо на грузовике. — Девочка недоуменно посмотрела на нее. — Да, да, — сказала Руфь. — Ее следователь забрал. — Она поджала губы и переломила еще две-три ветки.
Уинфилд заморгал глазами, пораженный смелым выпадом Руфи.
— На грузовике умерла, — повторил он вслед за ней. — А следователь положил ее в большую корзину.
Мать сказала:
— А вы помалкивайте, не то прогоню, — и подкинула веток в костер.
На другом конце лагеря Эл подошел посмотреть на притирку клапанов.
— Скоро кончишь? — спросил он.
— Еще два осталось.
— А девочки здесь есть?
— Я женатый, — сказал молодой человек. — У меня на девочек времени не хватает.
— А у меня всегда хватает, — сказал Эл. — На что другое — нет, а на девочек всегда найдется.
— А ты поголодай, тогда другое запоешь.
Эл засмеялся:
— Все может быть. А пока что пою по-прежнему.
— Я тут разговорился с одним. Он с вами вместе приехал?
— Да. Это мой брат. Том. Ты с ним поосторожнее. Он человека убил.
— Убил? За что?
— В драке. Тот пырнул его ножом. А он ему по голове лопатой.
— Вон оно что! Ну и как же, суд был?
— Отпустили, потому что это случилось во время драки, — ответил Эл.
— Он не похож на забияку.
— Да нет. Том не забияка. Только спускать никому не любит. — Эл говорил гордо. — Том человек спокойный. А все-таки с ним лучше держать ухо востро.
— А мы поговорили. Мне показалось, он не злой.
— Нет, он не злой. Он смирный — до поры до времени, а там держи ухо востро. — Молодой человек принялся за последний клапан. — Давай помогу поставить клапаны, и крышку наденем.
— Что ж, помоги, если тебе делать нечего.
— Надо бы поспать, — сказал Эл, — да стоит мне только увидеть нутро машины, как руки сами к ней тянутся. Не могу удержаться.
— За помощь буду благодарен, — сказал молодой человек. — Меня зовут Флойд Ноулз.
— А меня Эл Джоуд.
— Очень рад познакомиться.
— Я тоже, — сказал Эл. — Прокладку оставишь старую?
— Придется, — ответил Флойд.
Эл вынул нож из кармана и поскреб им блок двигателя.
— Ох! — сказал он. — Ничего так не люблю, как копаться в машине.
— А девочек?
— Девочек тоже люблю. Все бы отдал за то, чтобы разобрать «роллс-ройс» и опять собрать. Один разок все-таки удалось заглянуть под капот шестнадцатицилиндрового «кадиллака». Вот прелесть-то! Шел я по улице в Саллисо — вижу, стоит шестнадцатицилиндровый у ресторана. Я поднял капот, и вдруг выходит из ресторана какой-то дядя — и ко мне: «Ты что тут делаешь?» А я говорю: «Ничего, смотрю. Прелесть что за машина». А он стоит со мной рядом. Наверно, сам никогда в нее не заглядывал. Стоит рядом и смотрит. Богатый, в соломенной шляпе. Рубашка в полоску, очки. Ничего друг дружке не говорим. Просто смотрим. А потом он вдруг спрашивает: «Хочешь сесть за руль?»
Флойд сказал:
— Врешь!
— Ей-богу. «Хочешь сесть за руль?» А на мне штаны грязные. Я говорю: «Вымажу вам все». — «Садись, говорит, объедем квартал». Я сел и восемь раз вокруг того квартала объехал. Ну и машина! Ай-ай-ай!
— Хороша? — спросил Флойд.
— Ой, не говори! Разобрать бы ее по винтику… да я бы все за это отдал!
Ходившая рывками рука Флойда остановилась. Он снял последний клапан с гнезда и осмотрел его.
— Ты лучше привыкай к примусам на колесах, шестнадцатицилиндровый тебе вряд ли придется водить. — Он положил коловорот на подножку и стал счищать стамеской нагар с головки блока.
Две женщины, простоволосые, босые, прошли мимо них, неся вдвоем ведро с мутно-белой водой. Они тяжело переступали ногами, еле справляясь со своей ношей, и не поднимали глаз от земли. Солнце начинало клониться к западу.
Эл сказал:
— Тебя, видно, ничто за живое не берет.
Флойд еще сильнее налег на стамеску.
— Я здесь шестой месяц, — сказал он. — Кочую по всему штату — только и думаю, как бы подработать, да как бы поскорее перебраться с одного места на другое, чтобы жена и ребята не сидели без мяса и без картошки. Носишься, как заяц, а толку мало. Тут хоть из кожи вон лезь, сытым все равно не будешь. Устал я. До того устал, что и за ночь не отдыхаю. Что дальше делать, просто ума не приложу.
— Неужели нельзя найти постоянную работу? — спросил Эл.
— Нет, постоянной работы не найдешь. — Флойд соскреб остатки нагара с головки блока и протер тусклый металл тряпкой, пропитанной маслом.
К лагерю подъехала дряхлая легковая машина. В ней сидело четверо мужчин — все загорелые, суровые. Машина медленно двигалась между палатками. Флойд крикнул:
— Удачно съездили?
Машина остановилась. Человек, сидевший за рулем, сказал:
— Где мы только не были! Никакой работы здесь и в помине нет. Надо уезжать отсюда.
