Факт этот из головы Блэра вылетел начисто, и он подрастерялся, признавая, что тот ослабляет его позиции.
– Сам видишь! Теперь, надеюсь, ты понял, что глупо ревновать?
Так далеко Блэр зайти не мог.
– Если я и позволил себе излишнюю…
– И вообще я считала, ты мне доверяешь! Я вот тебе доверяю.
– В каком смысле?
– Позволяю тебе ухаживать за этой Мэдвей.
Срочная необходимость выступить с упреками на минутку отвлекла Блэра от возложенной на него миссии.
– А кстати, что это еще за чушь? – тут же возбудился он.
– Очень просто. Мы подозреваем, что она – переодетая сыщица. Мистер Франклин сказал, единственный способ узнать наверняка – поухаживать за ней и завоевать ее доверие.
– Пусть бы сам и ухаживал.
– Поручить задание тебе – папина идея.
Блэр поперхнулся. У него было свое мнение о сенаторе Опэле, и он с превеликим наслаждением детально и подробно изложил бы его.
– Ну так вот я отказываюсь!
– Что ты! Ты должен! Обязан!
– А я категорически против.
– Блэр, ты должен. Нам очень нужно выяснить про эту девицу. Ну очень. И знаешь, я правда думаю, пора бы и тебе что-то сделать. До сих пор пользы от тебя как от головной боли.
Ответ Блэра на этот выпад останется навеки неизвестным. Возможно, он был бы преисполнен возвышенного укора, но вся красота его канет в вечность среди прочих прекрасных вещей, о которых мы не написали, потому что в этот момент Джейн произнесла слова, разом стершие все возражения с его губ.
– Значит, передать папе, что ты отказываешься?
На лице Блэра снова проступила зеленоватая тень. Какие бы чувства ни испытывала к сенатору длинная череда его камердинеров, ни один не относился к нему как к человеку, чьими желаниями можно беспечно пренебречь. Блэр, последний в этой череде, скорее отказал бы атакующему носорогу.
– Ладно, – выговорил он. – Так и быть.
– Вот это правильно!
– Но позволь сказать тебе: порой я недоумеваю, во что же это такое меня угораздило впутаться. Иногда я спрашиваю себя…
Времени открыть, о чем он себя спрашивает, ему не хватило: на террасу торопливо ворвался Пэки, явно веселясь от всей души.
– Ох и намучился я с этим чокнутым… о, прошу прощения, я имел в виду, с вашим достопочтенным папой. Он выдвинул три разных плана, один безумнее другого. Мне потребовалось немало времени, чтобы убедить его – все практические действия следует предоставить мне.
Блэр хрипло полаял.
– С чего вдруг такой сардонический смех? – удивился Пэки.
– Поправьте меня, если ошибаюсь, но мне кажется, что мне тоже перепала некоторая доля практических, как вы называете, действий.
– Что? – вытаращился Пэки. – Держать Мэдвей за ручку? Это, по-вашему, действия? Детские забавы! Между прочим, очень приятные. Вдобавок такой опыт очень пригодится вам в вашем бизнесе. Не удивлюсь, если вы выудите из него сюжетик для нового романа.
– В романах Блэра нет сюжетов.
– Хм, вот как? А почему?
– Он считает, что сюжет – это слишком примитивно.
– Надо как-нибудь почитать. Но не сейчас, само собой. Потом. На досуге.
– Критики пишут, что его романам присуще новое бесстрашие.
– Это уже кое-что!
Литературную дискуссию оборвал внезапный уход обсуждаемого автора. Темнее тучи, Блэр затопал к дому. Пэки проводил его тревожным взглядом.
– Обиделся, а?
– Да. Немножко.
– А он… хм, забыл, что хотел сказать.
– Да, именно.
– Этого я и боялся.
– С Блэром иногда бывает очень трудно, – тяжело вздохнула Джейн.
– Могу себе представить.
– Артистический темперамент, всякое такое.
– Скорее всего. Мудреные личности романисты эти. Наверное, им чернила в голову бросаются.
– Иногда я думаю…
– Что?
– Да так! Ничего.
– Простите, – раздался позади неодобрительный голос, – но вы сейчас, виконт, очень заняты?
Они обернулись. Спрашивала мисс Путнэм, благожелательно сияя через роговые очки.
– Миссис Гедж настоятельно просила, чтобы я показала вам протекающий бачок.
В намерения Пэки вовсе не входило тратить погожий летний день на осмотр разных там бачков. Предложение, столь манящее для слесаря, его не заинтриговало. Однако человеком он был любезным.
– Взгляну с наслаждением. – Пэки повернулся к Джейн. – А вы? Не присоединитесь к нам?
– Нет, вряд ли. Спасибо.
– Девушки нынче, – повернулся Пэки к мисс Путнэм, покачивая головой, – до того пресыщенные, ужас!
– Я хотела пойти на лужайку, посидеть в гамаке.
– Смотрите, пропустите самое занимательное. Но поступайте как знаете. Я подойду чуть позже.
– Это отнимет всего несколько минут, – кротко уточнила мисс Путнэм.
– Значит, через несколько минут, – сообщил Пэки, – я присоединюсь к вам.
Несмотря на то что Пэки с большой неохотой отправился на осмотр достопримечательности, куда его пригласили с таким энтузиазмом, в нем проснулась некоторая приятная возбужденность, пока он следовал за секретаршей на верхний этаж дома. Бачок этот, как ни крути, сыграл в его жизни важную роль. Если б не он, не случилось бы ссоры между Геджем и де Блиссаком, а если б не вышло ссоры, то он и не очутился бы в шато. Так что бачок можно даже назвать памятником исторического значения, пришел к заключению Пэки, поднимаясь по узкому темному пролету лестницы. Наверху мисс Путнэм приостановилась.
– Осторожнее, виконт. Потолок здесь низковат. Хотя что это я! – жеманно подхихикнула она. – Вам-то не нужно сообщать об этом!
– Сейчас уже нет! – отозвался Пэки, потирая ушибленную голову.
– Наверняка вы частенько прятались здесь в детстве, играя в прятки?
– Нет. – Пэки понадеялся, что его спутница не станет чересчур задерживаться на добрых старых деньках. – Сегодня мой первый визит сюда. Похоже на ад, как по-вашему?
Секретарша ухмыльнулась. Так мог бы ухмыльнуться Вергилий, отпусти эту шуточку Данте, пока он водил его по аду.
– Да, тут не очень приятно, – согласилась она. – Наверное, маленьким мальчиком вы побаивались прибегать сюда.
– Совсем уж маленьким я не был никогда, – поправил Пэки. – Явное недоразумение. Мальчик я был рослый. Широкая кость. И, знаете, мускулы.
Мисс Путнэм, видимо, задумалась над этими сведениями, потому что на несколько минут умолкла. Потом махнула рукой туда, где раздавалось астматическое журчание.
– Вот! – сообщила она. – Это бачок!
С бачком Пэки официально знакомили первый раз в жизни, и он был не совсем уверен, как полагается вести себя согласно этикету Слегка поклонившись, он с интересом оглядел весьма отталкивающий предмет.
– Он протекает, – добавила мисс Путнэм.
– А вы уверены?
– Все время течет.
– И по воскресеньям тоже? Без выходных?
– Миссис Гедж пожелала, чтобы вы взглянули на него, прежде чем она пошлет за слесарем. Естественно, она немного раздосадована. Ведь виконтесса заверила, все эти приспособления в полном порядке.
– Да, она такая. Большая шутница.
– Ну, если вы удовлетворены…
– О, вполне. Я считаю, судебное дело у миссис Гедж непробиваемое. Она поймала маман на увертке и, полагаю, сумеет выкачать из нее неплохие денежки.
Они стали спускаться обратно. Пэки с превеликим удовольствием спускался бы молча, но мисс Путнэм трещала без умолку.
– Я так завидую вам, что вы, виконт, росли в таком красивом доме! Какие у вас, наверное, воспоминания!
– Ода!
– Что-то вы без особого пыла говорите.
– Не люблю вспоминать детство, – заявил Пэки, рассудив, что подобные разговоры следует душить в зародыше. – У меня, видите ли, оно было не очень счастливое. Одинокий, заброшенный ребенок… Я бы предпочел забыть.
– О, как грустно!
– Ничего, сейчас все в порядке. Я в последнее время воспрял духом.
– Как вы превосходно говорите по-английски, виконт. – Да?
– Никто б и за француза вас не принял.
Такое течение мыслей, по мнению Пэки, взывало к срочным мерам.
– Я учился в английской школе.
– Где же это?
– В И-итоне.
– Простите?
– В И-т-о-н-е.
– Ах, в Итоне? Тогда понятно.
Пэки очень на это надеялся.
– Только вот странность: у вас еще и американский акцент проскальзывает.
Пэки ощутил отчетливую неприязнь к этой особе. Сначала женщина показалась ему хрупкой и застенчивой: такую так приятно успокоить и вообще вести себя с ней как большой, сильный, великодушный и очень добрый мужчина, – теперь же проявились все признаки качеств, куда менее привлекательных: ну первостатейная липучка!
– Я много путешествовал по Америке. Ах, мадемуазель! – с галльской страстностью воскликнул Пэки. – Что за великая страна!
– Рада слышать, я сама американка.
– А, так вы из Эти Юми?
– Прожила там всю свою жизнь.
– О-о! Вы меня разыгрываете?
– Виконт, а трудно вам было выучить английский?
– О нет, нисколько!
– А мне иностранные языки всегда плохо давались. Это оказалось большой помехой, когда я жила в Мексике два года назад.
