— Кретина? — удивилась дочь с женственным пылом, который ей очень шел. — Почему кретина? Я его люблю.
— Ну, так не люби, — тоже не без пыла сказал отец. — Он на том свете.
— Ты уверен, что это призрак?
— А кто же еще? Что я, призрака не узнаю? Я очень чувствителен. У нас в семье все мистики. Твоя бабушка постоянно видела своих друзей в саванах. За это ее и не любили у нас в графстве. Кроме того, по твоим словам он — в Америке. Дело ясно. На ее диких просторах бедный дурачок сыграл в ящик.
Джеральдина смотрела на него горящими глазами.
— А кто его туда загнал? Ты!
— Э? Что ты имеешь в виду? Я его не посылал.
— Ты был с ним жесток, он и уехал. Наверное, его застрелили гангстеры. Там это просто. Была у него рана на лбу?
— Не знаю, он сразу исчез. Улыбнулся жуткой улыбкой и буквально растворился в воздухе, то есть в кустах. Хватит! Я хочу кофе! Крепкого горячего кофе. Надень халат, пошли вниз.
— Ничего подобного, — холодно возразила дочь. — Кофе! Нет, это подумать! Да мне завтрак в горло не полезет. Останусь здесь, попробую вызвать призрак Адольфуса.
Стиффи вынул прутики из волос, смахнул с лица насекомых, тихо вылез из кустов и осторожно подполз к стеклянной двери. Взглянув на часы, он определил, что почтальон вот-вот появится. И верно, минуты через две в малую столовую вошел дворецкий, чтобы положить пачку писем у хозяйского прибора. Когда он ушел, Стиффи сменил роль змеи на роль леопарда. В комнате он был через одну и три пятых секунды. Еще через секунду опознал письмо. Забрал бы он его за секунду с четвертью, но тут послышались шаги.
Для отступления времени не было. Дверь приоткрылась. С завидным присутствием духа Стиффи изменил планы и юркнул под стол.
Судя по ногам, возникшим перед его взором, вернулся дворецкий, видимо — с кофе и едой. Стиффи видел нижнюю часть полосатых брюк, а их носят дворецкие.
Тут дверь открылась пошире, впустив пижамные штаны и домашние туфли. Разум подсказывал, что это хозяин. Штаны исчезли, потом появились почти у его носа. Видимо, их обладатель сел в кресло, а Стиффи понял, что разум не ошибся. Позже он признался, что находиться рядом с ногой, лягнувшей тебя в зад, очень неприятно.
В верхних слоях раздались голоса. Начал дворецкий:
— Доброе утро, милорд. Не хотите ли бекона с яйцами? Престарелый пэр задрожал так, что стол дернулся.
— Не шутите, Гаскойн! Есть время говорить о яйцах и время не говорить о яйцах. Сейчас я хотел бы забыть, что они бывают. Принесите мне, и поскорей, очень крепкого кофе с бренди и очень сухим тостом.
Дворецкий неприятно, укоризненно кашлянул.
— Должен ли я понять, что вы, ваша милость, перешли меру?
— Не должен.
— Быть может, вы, ваша милость, пили шампанское?
— Так, капельку.
— Бутылку?
— Возможно, бутылку.
— Или две?
— Да. Возможно, две. Дворецкий снова кашлянул.
— Я свяжусь с доктором Спелвином.
— Не мучайте меня, Гаскойн!
— Он настоятельно запретил вашей милости шампанское.
— Ха!
— Стоит ли напоминать, что от него ваша милость идет пятнами?
Уивелском сердито залаял.
— Сколько можно! — воскликнул он. — Я слышать не хочу о шампанском.
— Прекрасно, милорд. Вот ваш кофе, милорд. Сухой тост У локтя вашей милости.
Они помолчали. Судя по звукам, граф пил кофе. Гипотезу подкрепило то, что заговорил он более твердым голосом:
— Что вы на меня вылупились? Ну, перепил немного. Только трус бежит удовольствий.
— В вашем возрасте, милорд, перепивать опасно.
— Что значит «в вашем возрасте»? Человеку столько лет, сколько он чувствует.
— Прекрасно, милорд.
— Знаете, в чем вы не правы? Вам кажется, что у меня похмелье. Ничего подобного. Я свеж, как огурчик. Посмотрите на мою руку. Каково? Скала!
На пол мягко упала салфетка.
— Вы ослабели, милорд.
— Кто, я?! Я уронил ее нарочно, чтобы показать, как легко я ее подниму. Вот, глядите.
Однако он ее не поднял. Да, он наклонился, тронул ее пальцем и увидел глаза Стиффи. Нависло тягостное молчание. Потом его лицо исчезло и послышался крик:
— Гаскойн!
— Да, милорд?
— Под столом призрак.
— Прекрасно, милорд.
— То есть как, «прекрасно»? Прекрасно! Ха-ха! Сделайте что-нибудь!
— Простите, милорд, но я не совсем понимаю, что делать.
— Скажите: «Брысь!».
— Помилуйте, милорд! Граф явно рассердился.
— Сказано, тут кишат призраки!
— Да, милорд?
— Вы что, не видите?
— Нет, милорд.
— Посмотрите сами. Он меня преследует все утро. Поднимите скатерть, он там.
— Хорошо, милорд, подниму. Но крайне сомнительно, что я увижу призрака, о котором говорит ваша милость.
Тем не менее он его увидел. Стиффи, при всей своей глупости, способен действовать быстро, а потому прижал к губам палец. Другой рукой он протянул пять фунтов.
Дворецкий взял их и выпрямился.
— Ну что? — спросил граф.
— Там не очень светло, милорд. Посмотрю еще раз.
Стиффи повторил трюк.
— Нет, милорд. Под столом пусто.
— Ни одного призрака?
— Ни единого, милорд.
Старый Уивелском глухо взвыл и, судя по звукам, отодвинул кресло.
— Пойду прогуляюсь, Гаскойн.
— Прекрасно, милорд.
— Вы точно ничего не видели?
— Точно, милорд.
— Там нет покойного Адольфуса?
— Нету, милорд.
Дверь закрылась, и Стиффи вылез из-под стола.
— Доброе утро, — сказал он.
— Доброе утро, сэр.
— Удивил я вас, а?
— Я испытал некоторую растерянность. Мне казалось, сэр, что вы — в Соединенных Штатах.
— Долго рассказывать, но суть в том, что мне надо видеть леди Джеральдину. Она у себя?
— Точно не знаю, сэр, но смею предположить, что миледи еще не спустилась. Сообщить ей о вашем присутствии?
— Нет, спасибо. Сам справлюсь.
Стиффи побежал наверх и вскоре сидел на ее постели, глядя ей в глаза и лаская маленькую ручку. Разговора он мне не пересказывал, но я полагаю, что для начала он быстро объяснил, почему он здесь, а потом они говорили то, что говорят влюбленные после долгой разлуки. Во всяком случае, они не заметили, что дверная ручка повернулась. Стиффи быстро пришел в себя и юркнул в ближайший шкаф. Правда, он встретился взглядом с лордом Уивелскомом и тут же погрузился в летние платья.
Граф несколько задыхался.
— Джеральдина, — сказал он, — меня преследуют духи.
— Вот как?
— Именно так. Когда я вышел к завтраку, под столом сидел призрак этого… замечательного юноши. Он глядел на меня с той идиот… прости, честной улыбкой, которую я хорошо помню.
— Что же ты сделал?
— Попросил Гаскойна взглянуть под стол. Он взглянул, но призрака не увидел.
— Да?
— Да. Вероятно, не увидишь и ты. Но, клянусь тебе именем Вустерширских Уивелскомов, когда я входил, он юркнул в шкаф.
— Какая чепуха!
— Нет, не чепуха.
— В этот шкаф?
— В этот самый.
— Пойду взгляну.
— Осторожней! Он может укусить. Джеральдина приоткрыла дверцу и заглянула внутрь.
— Там ничего нет, — сказала она. Граф снова тихо застонал.
— Я знал, что ты его не увидишь. Он мучает меня. Хорошенькое дело, бегать по усадьбе от какого-то призрака! Пропал мой покой!
Джеральдина положила руку на трепещущее плечо.
— Ну, папа, не огорчайся! Я знаю, что случилось. Это — предупреждение.
— Предупреждение?
— Да. Я о таких вещах читала. Иногда призрак… скажем, А. Или Б.?
— Как тебе удобней.
— Призрак А. или Б. появляется не после, а до смерти, чтобы поразить, скажем так, В. Скажем?
— Да, пожалуйста.
— Понимаешь, он посылает издалека свой облик. Граф поднял голову, которую было охватил руками.
— Ты думаешь, этот кре… прекрасный юноша, в котором я видел сына, еще жив?
— Видимо, да.
— Что же с ним делать? Джеральдина помолчала.
— По-моему, лучше всего послать ему телеграмму, чтобы он немедленно возвращался, поскольку ты согласен на наш брак.
— Лучше всего?
— Да.
— А если сделать немножко хуже?
— Другого выхода нет.
— Значит, или он ходит за мной всю жизнь, или становится моим зятем?
— Вот именно.
Лорд снова посмотрел на шкаф и произнес с немного излишней сердечностью:
— Очень хорошо! Прекрасно! Дивно! В жизни не был так счастлив.
— Вот (заключил Трутень) правда о том, как поженились Стиффи и Джеральдина. Потому мы и были у св. Георгия, на Ганновер-сквер. Теперь вы поймете, почему я считаю, что в этом мире нужны не добродетель, не мудрость, не знатность, а только удача. Иначе и я бы преуспел. Вера в удачу побудила Мартышку биться об заклад с Пуффи. Я уважаю его за это и радуюсь, что он выиграл.
