— Слушай, парень, — сказал верзила, — ты… ты… ни хрена ты не заберешь.
Верзила говорил спокойным тоном, однако он задыхался, и лицо его начало багроветь.
Конрад, желая добраться до машины, хотел обойти верзилу, но тот схватил его за локоть:
— Ни хрена ты… — хрип со свистом, — не получишь… — хрип со свистом. — Проваливай!
Конрад вырвался и пошел к «хонде». Верзила снова попытался схватить его за руку, но уцепился за рукав пиджака. И снова Конрад вырвался. Он не сдавался и крикнул верзиле прямо в лицо:
— Прекратите! Это моя машина!
К изумлению Конрада, верзила схватил его за галстук и рванул на себя, притянув так близко, что их лица едва не касались.
— Слышь, парень… — хрип со свистом, — хрен ты отсюда заберешь… — задыхаясь, — так что выбирай… — задыхаясь, — так или эдак…
Конрад попытался отстраниться, но верзила крепко держал его. И тащил галстук вниз, пригибая Конрада к земле. Галстук врезался в шею, давя на горло. Конрад инстинктивно обеими руками сжал запястье верзилы и со всей силы крутанул, пытаясь высвободиться от хватки. Верзила выдохнул: «А-а-ах!» и разжал руку; Конрад отскочил, согнувшись. Побагровевший верзила уставился на него с открытым ртом, обхватив скрученное запястье — он не ожидал такой силы от этого худосочного юнца.
— Я только хочу, — переводя дух, Конрад едва выговаривал слова, — я только хочу… забрать… свою машину.
Верзила ринулся на него. Конрад отскочил в сторону, однако грузная туша врезалась ему в бедро. Все перевернулось вверх тормашками, закрутилось в вихре песка и слепящего света. Мгновение спустя Конрад уже вставал, отряхиваясь от грязи. Верзила с багровым лицом и раскрытым ртом тяжело дышал и стонал: «А-а… а-а… а-а-а…» Он валялся на спине футах в четырех от Конрада и, приподнявшись на локте, глядел на того. Вид у верзилы был такой, точно его постигло глубокое разочарование.
Конрад ринулся к «хонде», торопясь забраться внутрь до того, как верзила очухается. Он прыгнул за руль и захлопнул дверцу; выпрямившись, он полез в карман брюк за ключами. Руки у него дрожали. «Хы… хы… хы…» — дышал он. Достав ключи, Конрад включил зажигание — машина завелась.
Глянув через лобовое стекло, Конрад с ужасом подумал, что верзила вот-вот поднимется и бросится к нему. Но тот так и валялся на спине, опираясь на локоть, и все глядел на него, Конрада, каким-то странным взглядом на багрово-красном лице. «Толстяк! Дышит с трудом! Видно, выбился из сил!»
«Нет, не стоит вот так… с места в карьер… Сначала надо съехать с лезвий подъемника… Потихоньку, потихоньку… осторожно… Одно… другое…» Конрад чувствовал, как колеса переезжают лезвия… одно за другим… «Теперь — полный вперед!» Колеса крутанулись, выбросив фонтаны пыли, и «хонда» помчалась к воротам. С обеих сторон к машине бежали двое… рабочие… но они были слишком далеко… Впереди еще один, встал поперек дороги… машет руками над головой… сигналит, чтобы Конрад остановился… Он надавил на газ… Преграждавший дорогу отскочил…
Впереди — никого, до самых ворот… Конрад увидел блоки… Он глянул в зеркало заднего обзора… ничего не разобрать… сплошные клубы пыли… Ворота… Конрад затормозил — машина пошла юзом, остановившись футах в четырех… Он выскочил… Открыть ворота!.. Сплошная мгла в лучах закатного солнца… ничего не видно… Краем глаза Конрад увидел, как кто-то метнулся между двух машин, стоявших позади блоков, и поспешил в его сторону… Парень за стойкой, тот самый качок… Бежит и размахивает битой… Парень остановился, чуть присел и выставил перед собой биту, как меч…
— Стоять! Ну-ка, стоять! Стоять! — все повторял парень.
— Это моя машина, моя! — заорал на него Конрад… И показал в сторону верзилы и подъемника… — Он чуть не поломал мою машину! Я имею право забрать свою машину!
— Стой, где стоишь, не двигайся!
Конрад оглядел парня… Грудь широкая и бицепсы заметно выдаются, но бита ходит ходуном… Конрад сделал движение в сторону ворот…
— А ну, не приближайся! Стой, черт тебя подери!
Парень махнул битой, угрожая.
Ворота были заперты на пружинный запор, такой одной рукой не отопрешь… А парень, оказавшийся теперь сзади, подошел совсем близко…
— Слышал, что тебе говорят? Без глупостей!
Парень сделал попытку отогнать Конрада подальше, тыча ему битой в ребра.
Конрад развернулся и схватил биту. Парень потащил ее на себя, но Конрад не разжал рук. Внезапно он сделал резкое движение, и бита оказалась у него в руках. Парень отскочил. Окинув Конрада взглядом, он… бросился к «хонде»… Ключи!.. Конрад ринулся следом, пытаясь опередить парня… Они столкнулись… Парень отпрянул… И ударился спиной о распахнутую дверцу… У него подкосились ноги… Парень заорал, призывая на помощь:
— Клифф! Клифф! Клифф!
Конрад стоял над парнем, с трудом переводя дыхание, все еще сжимая биту…
Такую картину и застал прибежавший на зов парня: Конрад с битой в руке стоит над съежившимся от страха, вопящим хозяином конторы. Прибежавшим оказался окружной полицейский; от униформы на нем были лишь брюки и ботинки, вместо рубашки он натянул футболку. Полицейский вытащил пистолет и выставил его перед собой, сжимая обеими руками.
— Стоять! — крикнул он Конраду. — Брось биту! Бросай, говорю тебе!
Конрад стоял, с трудом соображая. Посмотрев вниз, на свою руку, он понял, что сжимает биту. Разжав пальцы, он выпустил ее, и она скатилась на землю. При ударе бита издала неожиданно мелодичный звук. Конраду стало не по себе, когда он понял, к чему все идет.
— А теперь — лежать! На землю! Лицом вниз! Руки по бокам! Живо!
Конрад смотрел в это искаженное яростью лицо, в дуло пистолета, этой невесть откуда взявшейся штуковины, которую полицейский выставил перед собой. «Но зачем, зачем на землю? Я сейчас все объясню!»
— Я…
— На землю! Живо!
Ошеломленный Конрад повиновался. Он опустился на колени, потом — на руки. После чего всем телом лег на землю.
— Руки по бокам! Живо!
Полицейский стоял где-то сзади.
Конрад послушно вытянул руки — ему ничего не оставалось, как прижаться головой к земле. Он повернул голову. Все тело было мокрым от пота. Он чувствовал, как на влажную щеку налип мусор. Сквозь пыль и слепящий свет Конрад разглядел силуэты бегущих к нему. «Только бы он позволил мне все объяснить!»
— Послушайте, я…
— Заткнись! Я сказал — лицом вниз!
Под голову Конрада просунули биту, уперев ее в прижатое к земле ухо — теперь все его лицо целиком касалось земли: нос и подбородок зарылись в грязь, вонючая пыль набилась в ноздри. Конрад услышал скрип подошв по песку — кто-то подошел. Он услышал чье-то прерывистое дыхание.
— Корки, ты как, цел?!
— Вот дерьмо! — простонал качок-коротышка. — Уф… — Слышно было, как ему помогают подняться. — Черт, спина… Этот недоносок ударил меня исподтишка.
Топот… кто-то, запыхавшись, выкрикивает:
— Эй. Корки… Клифф… Мать честная… Кто-нибудь, да помогите же! Морри, бедняга… он на спине… там, у подъемника… Не шевелится! Даже не дышит!
Распластанный лицом вниз, в грязи оклендских трущоб, промокший от пота, Конрад Хенсли, эта ничтожная песчинка, почувствовал, как его голова наливается жаром. Забитые пылью ноздри слиплись, глаза щипало. Он закрыл глаза. И тут же за сомкнутыми веками увидел двоих, смотревших на него. Арда Оти… Ничего другого она от него и не ожидала… Маленький Карл со светлыми кудряшками… Сын смотрел на отца таким же взглядом, каким Конрад столько раз смотрел на своего папашу.
ГЛАВА 12. Племенной загон
Была пятница, вечер; хозяин плантации, Чарли Крокер, восседал во главе накрытого к ужину стола. Стол был из узловатой ниссы, Рональд Вайн придумал его специально для этой залы, самой примечательной из всех зал недавно построенной Оружейной. В огромном камине из джорджийского известняка — проект все того же Вайна — ярко горели дрова, отбрасывая на Чарли и его тринадцать гостей (пятнадцать вместе с Сереной и Уолли) рисунок из отсветов пламени и густых теней. Мерцающие блики отражались на длинных стволах и резных замках целого арсенала ружей, многие из которых принадлежали к классике так называемого золотого века дробовиков. «Диксоны», «Боссы», «Беретты», «Смиты» и прочие бесценные орудия — все они, помещенные в пирамиды из узловатой ниссы и развешенные по ранжиру, занимали всю залу, все четыре стены.
Поверх ружейных пирамид, между двумя рядами тяжелых карнизов из ниссы, были развешены чучела: кабаньи головы с огромными закрученными клыками и свернутые в кольца гремучие змеи с раскрытыми пастями, из которых торчали ядовитые зубы. Чучела перемежались — сначала кабанья голова, потом свернутая змея — создавая, по словам Вайна, «узор из оскаленных морд». Каждое чучело представляло собой шедевр таксидермиста, и все эти твари были трофеями Чарли. Он подстрелил их или поймал собственноручно на полях и болотах Терпмтина. О чем и намеревался оповестить гостей при первом же удобном случае.
