Пытаясь разменять пять долларов, Конрад зашел сначала в магазин, где продавали сумки, потом — в канцелярские товары, но продавцы смотрели на него с подозрением, настаивая на том, что сдачи у них нет. Потом Конрад догадался — это они из-за его вида: красный, потный, волосы растрепаны и дышит тяжело. Конрад попытался успокоиться. Наконец в магазинчике дамского белья продавщица, тоненькая девушка, выслушав его злоключения, разменяла пять долларов из своего кошелька. К тому времени на часах было уже двадцать четыре минуты шестого.
Конрад рванул обратно к автобусной остановке. Пятьдесят восьмой подошел только через двадцать две минуты. Конрад сел, отдав водителю четыре четвертака. Теперь у него оставалось в общей сложности семьдесят девять долларов девяносто центов. Семьдесят семь — на уплату за машину и два девяносто — на себя. Громыхающий автобус потащился в сторону Восточного Окленда.
Трущобы Восточного Окленда отличались от трущоб за пределами Калифорнии. Они ничуть не походили на нью-йоркские — узкие, убогого вида съемные дома, которые Конрад видел в фильмах. Эти тянулись дом за домом — невысокие, скучные и однообразные хибары, часто из старых деревянных каркасов, с выцветшей краской, проседающие и заброшенные… Мрачный пейзаж то тут, то там расцвечивали яркие символы современной жизни в стиле эконом-класса: оштукатуренное ядовито-горчичное строение с боковой надписью «Наличные по чекам» — черные, высотой в фут буквы с красной обводкой… рекламный щит с огромной кроссовкой в разрезе, показывающем устройство подошвы и пятки… через два здания — ветхое, мшисто-зеленое сооружение с шатким, приземистым крыльцом; на желтой крыше во всю длину — щеголеватая, ярко-голубая надпись: «Центр плазмы „Медуолд“». На крыльце выстроилась очередь из отщепенцев общества с такими мрачными, огрубевшими лицами, что невозможно было разобрать, белые они, черные или какие еще. Эти субъекты походили на харчки, стекавшие по стене. Они стояли, чтобы продать свою кровь. Автобус очень медленно — уже одиннадцать минут седьмого! — продвигался в глубь оклендских трущоб. Кварталы жалких хибар начали редеть. Район был до того запущенным, что на месте некоторых домов валялись кучи сгоревшего мусора и всякого хлама. Наконец — тридцать две минуты! — Конрад разглядел впереди стоянку… За высокой оградой из металлических звеньев с мотками колючей проволоки поверху виднелось море капотов и крыш автомобилей, ослепительно сверкавших в лучах уже закатного солнца. Компания заняла большую часть квартала, вернее, того, что от него осталось. Автобус еще не подошел к остановке, а Конрад уже различал фигуры людей на фоне заходящего солнца — они ходили по воде слепящего металла. Ходили по воде… Разве такое возможно?
Как только Конрад сошел с автобуса, он тут же бросился через улицу к ограде. Солнце било прямо в глаза, и он прищурился. Так и есть — трое-четверо рабочих бродят прямо по капотам машин, перешагивая с одной на другую. И не просто перешагивая, а прыгая — бум, бум, бум, — в то время как капоты прогибаются под их тяжестью. Машины стояли впритык, и легче было пройти по верху, чем протискиваться между ними. Внезапно раздался визгливый, скрежещущий звук, и на фоне нещадно бьющих в глаза лучей, прямо в воздухе, возник силуэт машины, поднятой так высоко, что солнце вспыхнуло у нее под колесами. Конрад моментально узнал звук — подъемник. Рабочие на стоянке перемещали машины с помощью подъемников.
Дальше вдоль ограды, на двух металлических подпорках, стояла ржавеющая вывеска с кое-где отслоившейся краской: «Три С: эвакуация и ремонт». Под вывеской открывался широкий проход на площадку с огромными, запертыми на цепь воротами, на саму стоянку и к двум блокам, похожим на трейлеры, составленные один к другому и подпираемые домкратами. К двери вела грубо сработанная деревянная лестница. Вот она, контора компании! На часах — восемнадцать сорок! Все-таки он успел, хотя и осталось всего двадцать минут.
Внутри блока во всю длину тянулась покрытая пластиком стойка. В очереди стояло человек десять. За стойкой восседал тучный, черный от загара коротышка лет тридцати пяти. Его редеющие черные волосы были зачесаны прямо назад и рассыпались мелкими завитками, закрывая шею. Коротышка был в рубашке с засученными рукавами, выставлявшей на всеобщее обозрение накачанные мышцы — видно, тягал в спортзале железо. Конрад заметил, что парень то и дело усмехался, увлеченно беседуя с кем-то перед стойкой. Этим «кем-то» оказалась девушка — блондинка с удивительно густыми волосами. Конрад поглядел на нее, на смеющегося парня, на объявление, приклеенное к стене: «Принимаем только наличные или денежные переводы по почте, никаких чеков и кредитных карт. Через сутки хранение любой машины оплачивается из расчета 50 долларов в день, никаких исключений не предусмотрено. Эвакуация — 77 долларов в первые полчаса и 77 долларов за каждые последующие полчаса», затем бросил взгляд на большие круглые часы, показывавшие сорок шесть минут седьмого.
— Так, значит, вы из Плезантона, — сказал парень.
— Да, — ответила блондинка.
— А, случаем, не знаете Скарлетт Антонуччи? Она тоже из Плезантона.
— Что-то не припоминаю.
— Одно время я с ней встречался. И частенько наезжал в Плезантон. Приятный городок, мне нравится. И с чего это вас занесло в Окленд? — Парень осклабился в ухмылке.
— Хотела пройтись по магазинам.
— Это в Окленде-то? У вас в Плезантоне и без того шикарные торговые центры. Взять, к примеру, «Стоунридж»… А?
— Ну надо же — заигрывает! А ведь уже сорок семь минут… и всем нужно успеть до семи.
Конрад впервые обратил внимание на стоявших в очереди — поторопит ли кто из них парня? Но все — трое мужчин и две женщины — только беспокойно поглядывали по сторонам да вытягивали шеи… Никто и не думал возражать.
Что ж… а он? Он посмеет? Хватит у него смелости? Из всей очереди он самый молодой, вряд ли его послушают. Да и… получится ли у него? В конце концов Конрад облокотился на стойку и уставился на парня, надеясь, что тот сообразит — все с нетерпением ждут своей очереди. По ту сторону стойки он заметил биту, сунутую за приверченную к стене скобу — такими скобами обычно крепят длинные рукоятки щеток. Дальше виднелось помещение примыкающего блока, в котором Конрад увидел двоих. За металлическим столом сидела пожилая женщина, лет шестидесяти, а то и больше, крашеная блондинка с гладко зачесанными волосами и в очках на цепочке. Женщина смотрела на плотно сложенного мужчину в футболке, туго обтягивавшей мощное тело борца. В одной руке у мужчины была кофейная чашка, другой он размахивал, смеясь и что-то рассказывая. Конрад разглядел темно-синие брюки и висящие у пояса наручники — окружной коп. Скинул форменную рубашку, снял кобуру и чувствует себя как дома…
Конрад выпрямился и оглядел очередь. Может, хотя бы вон тот солидного вида тип в костюме… Но никто даже не пикнул. И тут Конрад услышал собственный голос:
— Сэр… простите…
— Испугавшись собственного безрассудства, он начал заикаться:
Простите, я только хотел… дело в том, что… мне просто необходимо…
И умолк, густо покраснев.
Парень повернулся и уставился на него, сощурив глаза. Одна, две, три секунды… Наконец парень вытянул руку в сторону девушки с пышными волосами и, умудрившись при этом продемонстрировать бицепсы и трицепсы, сказал:
— Видите? Девушка тоже хочет забрать машину, и сейчас как раз ее очередь. Вы что, имеете что-нибудь против?
— Я… Нет…
— Вот и отлично. Тогда ждите своей очереди.
Парень снова повернулся к девушке. Скривив губы и выгнув брови, он покачал головой, как будто говоря: «Ну что за люди!»
Однако с девушкой закончил быстро. Та заплатила наличными и вышла. Парень, обожавший Плезантон, проводил ее взглядом до самого выхода. Девушка шла, и копна светлых волос подпрыгивала в такт ее шагам. Однако обернуться она не обернулась.
Перед Конрадом теперь осталось всего пятеро, даже четверо — двое в коротких брюках были вместе. Часы показывали уже сорок восемь минут седьмого. Сердце у Конрада едва не выскакивало из груди; голодный желудок свело от страха и отчаяния.
Когда пара оказалась у стойки, было уже без четырех семь. Конрад места себе не находил. Всем своим телом, каждой нервной клеточкой он стремился поторопить их. У женщины к поясу была пристегнута сумка. Конрад вперился в нее воспаленными глазами, пытаясь силой взгляда расстегнуть молнию, достать квитанцию и передать ее загорелому парню за стойкой.
В шесть часов пятьдесят восемь минут и пятьдесят секунд Конрад занял место отошедшей пары, оказавшись во главе очереди. Сердце у него гулко билось.
К огромному облегчению Конрада, парень за стойкой, принимая квитанцию, едва глянул на него. Может, он вовсе и не держит зла за то, что Конрад прервал его любезную беседу с блондинкой из Плезантона… Парень молча открыл папку со сшивателем, пролистал заполненные под копирку копии штрафных квитанций и вынул нужную. Затем вышел в соседний блок, что-то сказал пожилой женщине, склонился к столу, черкнул в квитанции и вернулся за стойку, на ходу изучая бумажку.
