— А вы тут неплохо живете, я погляжу, — сказал он. — Есть у тебя ключ?
— Нет, отец мне ключа не дает. Придется поднять его с постели… Ох, до чего же я устала, Билл, просто на ногах не стою.
— Поедем ко мне, если не хочешь будить отца.
— Нет, Билл, не могу. Я еле жива.
Билл снова принялся звонить.
— Смотри, отец рассвирепеет… Ты же перебудишь всех постояльцев.
— А что поделаешь? Я же не могу одного разбудить, а других — нет.
Наконец дверь отворилась и появился высокий мужчина в рубашке без пиджака.
— Что тут за шум? А, это ты, Сара!
— Я, отец.
— Что случилось? — спросил отец, взяв ее за плечи. — Да ты пьяна, черт подери!
— Вовсе она не пьяна. Просто жарища была страшная.
— А вы кто такой? Почему вы являетесь сюда вместе с моей дочерью, да еще в такой поздний час?
— А кто вы такой, позвольте вас тогда спросить? Не будь меня, она бы сейчас тащилась по улице пешком.
— Ах, отец, перестань… Просто мистер Лэтч попросил этого господина проводить меня домой. Мы все ужинали в ресторане отеля «Критерион».
— Так! Ужинала в «Критерионе» и на рассвете прикатила домой на извозчике! Пример твоей сестры ничему, видать, тебя не научил?
— Да что я такого сделала, отец? Мистер и миссис Лэтч пригласили меня поужинать.
Мистер Тэккер шагнул вперед, чтобы получше разглядеть стоявшего перед ним мужчину, а Сара, воспользовавшись удобным моментом, проскользнула мимо отца в дом.
— А вы, значит, тоже ужинали с Лэтчами? Хорошенькую они водят компанию… А мы с вами как будто уже встречались?
— Что-то не припомню. И если больше не встретимся, меня это тоже не больно-то огорчит. Хорошо же вы благодарите человека за беспокойство, которое он на себя принял. Попадись мне теперь ваша дочка одна на улице, где встречу, там и брошу.
Билл ушел, чертыхаясь, а мистер Тэккер, стоя в дверях, долго глядел ему вслед и все повторял: «Ей-богу, я его где-то видел».
Тэккеры поселились в Блумсбери совсем недавно. Тэккер-отец служил в полиции и вышел в отставку. Чета Тэккеров владела домом на Португал-стрит и сдавала внаем комнаты, но произошла реконструкция улицы, их дом снесли, они получили компенсацию и на эти деньги меблировали новый дом и стали сдавать комнаты — преимущественно студентам-медикам. Миссис Тэккер и единственная служанка, которую они держали, занимались стряпней; на Лиззи, младшей дочери, лежала вся остальная домашняя работа. Переселение в Блумсбери принесло свои плоды — в виде младенца, отцом которого был один из студентов-медиков. Молодой человек добровольно согласился платить на содержание ребенка, сумма была признана мистером и миссис Тэккер приемлемой, и они стали растить внука. Однако второго ребенка Лиззи ни мистер, ни миссис Тэккер не пожелали знать, ограничившись тем, что судом принудили его отца — официанта из соседнего ресторана — платить на содержание ребенка.
— С любой девчонкой может приключиться беда, — сказала миссис Тэккер, — и родная дочь, что ни говори, — родная дочь, но второй ребенок — это уж нам ни к чему.
Когда же стало очевидно, что Лиззи брюхата в третий раз, мистер Тэккер заявил, что знать ее больше не желает.
— Она нас позорит, ходит тут, переваливаясь с боку на бок, огромная, как комод, это может принести дому дурную славу, — сказал мистер Тэккер и, оберегая репутацию своего семейного очага, выгнал дочку из дома. А тут как раз Сара, оставшись без места, возвратилась под отчий кров, и это пришлось как нельзя кстати, — вся работа Лиззи теперь перешла к ней. Сара всегда умела заработать себе на хлеб, ей удалось скопить немножко денег, и мистер Тэккер был в восторге от своей старшей дочки. Тем сильнее был он удручен, когда она вдруг явилась домой в час ночи и к тому же явно под хмельком. Миссис Тэккер старалась выгородить Сару, как в свое время она выгораживала Лиззи. Мистер Тэккер молчал, но, казалось, готов был принять точку зрения жены. И, вероятно, Сара вскоре была бы прощена, если бы не проявленное ею упрямство: когда мистер Тэккер заявил, что Билл Ивенс прохвост, каких мало, Сара решительно стала на его защиту. Она не желала слушать, как его ругают, и целую неделю семейство Тэккеров проводило время в яростных перебранках и страстных увещеваниях. Лиззи, заглянув однажды в отсутствие отца домой, пришла в бешенство, узнав, что сестра заняла ее место, и, не будь она на сносях, Сара получила бы от нее хорошую трепку. Как-то раз вечером мистер Тэккер сказал Биллу Ивенсу, чтобы он не смел переступать порог его дома, и между ними вспыхнула жестокая ссора.
— Таких, как вы, нам здесь не надобно…
— Каких это «таких», что вы обо мне знаете?
— Достаточно много. И даже обязан знать, после двадцати-то лет службы в полицейском участке…
— Ах, так вы полицейское пугало? Как это я сразу не распознал… Вашего участка я не знаю и знать не хочу, зато таких, как вы, перевидал достаточно. Люди платят полкроны в педелю, чтобы вы их оставили в покое. Вот она откуда — ваша пенсия, из чужих карманов!
— Хватит молоть языком. Я сказал: чтобы духу твоего здесь не было, и все.
Мистер Тэккер спустился в кухню и объявил, что дочери — это проклятье божье.
— Хлестать джин и рожать приблудных детей — только на это они и годны.
Так что же это все-таки было — пиво или джин? Сара призналась, что ома отведала и того и другого понемножку, и миссис Тэккер помогла ей подняться по лестнице. На следующее утро Сара была совсем больна и полна раскаяния. Отец заглянул к ней в комнату и еще раз дал ей хорошую взбучку. Сара клялась, что она не виновата, что ей совсем не хотелось пить эту мерзость. Билл, скотина этакий, насильно напоил ее, видать, с целью, и она знать его больше не желает, заявила Сара и дала слово, что не станет с ним встречаться. Она была сильно напугана и, не задумываясь, дала это обещание. Ей внушили подозрение таинственные встречи Билла с какими-то его дружками в различных кабаках. То он перешептывался с кем-то у стойки, то передавал какие-то записочки через официанта или бродягу, приглядывающего за извозчичьими лошадьми возле пивной. А вчера он и один из его дружков отправились куда-то на извозчике вместе с каким-то молодым человеком, с которым только что свели знакомство, и бросили Сару одну — добирайся домой как знаешь. Словом, у Сары было немало причин быть недовольной Биллом, и она пообещала отцу больше с ним не встречаться. И все же в иные минуты воспоминания исторгали из ее груди вздох, подобный рыданию, и, охваченная сладкой истомой, она закрывала глаза. Эти настроения были мимолетны, но они повторялись снова и снова, и силы Сары слабели, жизнь превращалась в пытку.
Однажды мистер и миссис Тэккер собрались в деревню по делам. Возвратиться они должны были только к вечеру. И первая мысль Сары была о Билле. Должно быть, выражение ее лица выдало обуревавшие ее чувства, потому что отец тотчас решил не оставлять ей ключа. Она должна присматривать за домом и не отлучаться ни на минуту. Сара пообещала сидеть дома. Нет, она не хочет видеть Билла, и это даже хорошо, что отец забрал с собой ключ. Теперь, по крайней мере, ей не придется бороться с искушением: хочешь не хочешь — сиди дома. Однако Сара не учла силы желания и тоску одинокого вечера, когда вся работа переделана, а починка платья никак не помогает занять мысли. Воспоминания обступали ее со всех сторон, она отложила платье в сторону, подошла к двери и стала на пороге. Все поплыло у нее перед глазами, и она схватилась рукой за косяк, чувствуя, как теряет последние остатки воли. У нее нет ключа, и ей не войти обратно в дом, но она должна увидеть Билла. Потом она может дождаться своих на лестнице… А там будь что будет. Ей нужно увидеть Билла. И она написала ему записку, назначая свидание. Отослав записку, она сразу почувствовала облегчение, быстро приоделась и вышла из дома, уже заранее предвкушая, как проведет с Биллом целый вечер.
И вечер действительно оказался приятным, только нет-нет да и всплывала мысль о том, как встретится она с отцом на пороге дома, и это немного портило настроение. Саре не верилось, что отец примет ее теперь обратно… А если там что-нибудь стряслось, если в ее отсутствие в дом залезли грабители, что ей тогда делать, как оправдаться? Билл заметил, что ее отец никогда не поверит, будто она здесь совсем ни при чем. Такая возможность не приходила Саре в голову. Теперь она уже окончательно перепугалась, и Биллу не составило труда уговорить ее уйти из дома и поселиться у него.
До поры до времени все шло хорошо — пока не иссякли Сарины сбережения, после чего Билл решил снова попытать счастья на скачках — поставить в долг, а в случае проигрыша скрыться, не уплатив. Вскоре его начала разыскивать полиция, и они с Сарой вынуждены были удрать в Бельгию, где Саре пришлось изыскивать средства к жизни. Когда шум улегся и полиция позабыла о Билле, они снова вернулись в Лондон.
