— Милый друг, я уважаю вас, и… по совести говоря, очень вас… люблю. Вы — человек честный… и гениальный, что редко сочетается в людях. Мало к кому я питал такую симпатию. Знаю, вы добьетесь очень многого, — выговорил он с облегчением. — Верите ли вы, что я забочусь о вашем благе?
— Абсолютно не верю, — спокойно возразил Прокоп, остерегаясь попасть в ловушку.
Le bon oncle смешался.
— Жаль, очень жаль, — забормотал он. — Для того, о чем я хотел вам сообщить, нужно… вот именно… полное взаимное доверие…
— Mon prince, — вежливо перебил его Прокоп. — Как вам известно, я здесь не в завидном положении свободного человека. И мне кажется, при таких обстоятельствах у меня нет причин слишком доверять…
— А-а-ах, да, — облегченно вздохнул oncle Рон, обрадованный таким оборотом беседы. — Вы совершенно правы. Вы постоянно наталкиваетесь на… э-э-э, на неприятный факт, что вас здесь держат под наблюдением? Видите ли, именно об этом я и хотел с вами говорить. Милый друг, я, со своей стороны… с самого начала… и с возмущением… осуждал подобный способ… удерживать вас на территории комбината. Это — незаконно, жестоко и… при вашей славе, — просто неслыханно. Я предпринял ряд шагов… Еще раньше, разумеется, — быстро добавил он. — Я обращался даже к высшим инстанциям, но… при известной международной напряженности… власти охвачены паникой. Вас интернировали как шпиона. Ничего нельзя поделать, разве что, — тут mon prince наклонился к уху Прокопа, — разве что вам удастся бежать. Доверьтесь мне, я предоставлю вам средства. Честное слово.
— Какие средства? — как бы вскользь осведомился Прокоп.
— Да просто… я сам это сделаю. Посажу вас в свою машину, а меня здесь не могут задержать, понимаете? Об остальном позднее. Так когда вы хотите?
— Простите, но я вообще не хочу, — твердо ответил Прокоп.
— Почему? — воскликнул oncle Шарль.
— Во-первых… я не хочу, чтобы вы, mon prince, шли на подобный риск. Такая личность, как вы…
— А во-вторых?
— Во-вторых, мне тут начинает нравиться.
— А дальше, дальше?
— Дальше — ничего, — усмехнулся Прокоп и выдержал испытующий, серьезный взгляд князя.
— Послушайте, — помолчав, заговорил oncle Рон, — я не хотел вам говорить… Дело в том, что через день-два вас перевезут в другое место, в крепость. По тому же обвинению в шпионаже. Вы не можете себе представить… Милый друг, бегите, бегите скорей, пока есть время!
— Это правда?
— Честное слово.
— В таком случае… в таком случае благодарю, что вы меня вовремя предупредили.
— Что вы сделаете?
— Н-ну — приготовлюсь к этому, — кровожадно заявил Прокоп. — Mon prince, не могли бы вы их предостеречь, что это… будет не так-то легко.
— Как? Простите, что вы… имеете в виду? — запинаясь, вопросил дядюшка Шарль.
Прокоп покрутил рукой в воздухе и с силой швырнул себе под ноги нечто воображаемое.
— Бум! — пояснил он.
Рон был ошеломлен.
— Вы собираетесь обороняться?
Прокоп не ответил; он стоял, сунув руки в карманы, мрачный как туча, обдумывая положение.
Дядюшка Шарль, весь светленький, хрупкий в ночной темноте, подошел к нему ближе.
— Вы… вы так ее любите? — произнес он, чуть ли не заикаясь — то ли от того, что он был растроган, то ли от изумления.
И опять Прокоп не ответил.
— Вы любите ее, — повторил Рон и обнял его. — Будьте сильны. Оставьте ее, уезжайте! Не может это так продолжаться, поймите, поймите же! К чему это приведет? Богом прошу вас, сжальтесь над ней; уберегите ее от скандала; неужели вы думаете, она может быть вашей женой? Возможно, она вас любит, но — она слишком горда; если ей придется отречься от княжеского титула… О, невозможно, невозможно! Я не хочу знать, что было между вами; но если вы ее любите — уезжайте! Уезжайте скорее, в эту же ночь! Во имя любви — уезжай, друг! Заклинаю тебя, прошу тебя ее именем; ты сделал ее несчастнейшей из женщин — неужели тебе этого мало? Спаси ее, если уж она сама себя не в силах спасти! Ты любишь ее? Тогда пожертвуй собой!
Прокоп стоял неподвижно, набычившись; и le bon prince чувствовал, как раскалывается и рвется от боли нутро этого черного, неотесанного увальня. Сострадание сжимало сердце дядюшки, но в запасе у него оставалось еще одно оружие; он не мог успокоиться, пока не употребил его в дело.
— Она — гордая, фантастически, бешено тщеславная; с детства была такой. Теперь мы получили документы неизмеримой ценности: ее род равен любой коронованной династии. Ты не можешь постичь, что это значит для Мины. Для Мины — и для нас. Быть может, это предрассудки, но… мы живем ими. Прокоп, княжна выйдет замуж. Ее супругом станет эрцгерцог, лишившийся трона. Это — порядочный, но пассивный человек, зато она — она будет бороться за корону; ибо борьба — ее характер, ее миссия, ее гордость… Сейчас перед ней открывается то, о чем она мечтала. Только ты один стоишь между нею и… ее будущим; но она уже решила, она уже только терзается укорами совести…
— А-ха-ха! — вскричал Прокоп. — Так вот что? И ты, ты воображаешь, что теперь-то я и отступлю? Как же, жди, пожалуй!
И прежде чем дядюшка Шарль опомнился, Прокоп растаял в темноте, бросившись к своей лаборатории, Хольц молча последовал за ним.
Добежав до лаборатории, Прокоп хотел закрыть дверь перед носом Хольца, чтобы забаррикадироваться изнутри; но Хольц успел шепнуть: «Княжна!»
— Что такое? — моментально обернулся к нему Прокоп.
— Изволила приказать мне быть с вами.
Прокоп не в силах был подавить радостное удивление.
— Она тебя подкупила?
Хольц покачал головой, и его пергаментное лицо улыбнулось впервые за все время.
— Подала мне руку, — вежливо ответил он. — И я обещал ей, что с вами ничего не случится.
— Хорошо. Есть у тебя хлопушка? Будешь охранять дверь. Никого ко мне не пускай, понял?
Хольц кивнул; Прокоп произвел тщательное стратегическое обследование всей лаборатории — достаточно ли она неприступна. Более или менее удовлетворенный, Прокоп выставил на стол жестяные банки и металлические коробки, какие только мог собрать, и, к немалой своей радости, обнаружил массу гвоздей. После этого он взялся за работу.
Утром Карсон как ни в чем не бывало, не спеша, словно прогуливаясь, подошел к лаборатории Прокопа; уже издали он увидел инженера: сняв пиджак, тот, видимо, упражнялся на вольном воздухе в метании камней.
— Очень здоровый спорт! — весело крикнул Карсон.
Прокоп мигом надел пиджак.
— Здоровый и полезный, — охотно отозвался он. — С чем пришли?
Карманы его пиджака сильно оттопыривались; в них что-то гремело.
— Что это у вас в карманах? — небрежно осведомился Карсон.
— Да так, хлорацид, — ответил Прокоп. — Взрывчатый и удушливый хлор.
— Гм. Зачем же вы носите его с собой?
— А просто для забавы. Вы хотели мне что-то сказать?
— Нет, теперь — ничего. Пожалуй, пока помолчу, — ответил встревоженный Карсон, держась на почтительном расстоянии. — А что у вас в этих коробочках?
— Гвоздики. А тут, — и он вытащил из кармана баночку из-под вазелина, — тут бензолтетраоксозонид, новинка, dernier cri[160]. А?
— Нечего им так размахивать, — заметил Карсон, отступая еще дальше. — Нет ли у вас каких-нибудь пожеланий?
— Пожеланий? — приветливо переспросил Прокоп. — Мне хотелось бы, чтоб вы кое-что передали им. Прежде всего — что я отсюда не уеду.
— Хорошо, конечно! А еще что?
— И что, если кто-нибудь неосторожно тронет меня или вообще подойдет слишком близко… Надеюсь, вы не замышляете убить меня?
— Ни в коем случае. Честное слово.
— Можете подойти поближе.
— А вы не взлетите на воздух?
— Я буду осторожен. Еще я хотел вам сказать, пусть никто не вздумает ломиться в мою крепость, когда меня не будет дома. Дверь заминирована. Осторожнее — сзади вас ловушка.
— Тоже мина?
— Только диазобензолперхлорат. Вы должны предупредить людей. Здесь им нечего делать, ясно? Далее — у меня есть известные основания… считать свою безопасность под угрозой. Мне хотелось бы, чтоб вы дали распоряжение Хольцу лично охранять меня… от любого покушения. Охранять с оружием в руках.
— Ну, нет. Хольц будет переведен, — возразил Карсон.
— Что вы, — запротестовал Прокоп. — Видите ли, я боюсь оставаться один. Будьте любезны, прикажите ему…
Прокоп с многообещающим видом приблизился к Карсону, погромыхивая так, словно весь состоял из жестянок и гвоздей.
— Ладно, — быстро согласился Карсон. — Хольц, вы будете охранять господина инженера. Если кто-нибудь попытается причинить ему вред… А, черт вас возьми, делайте что хотите! Есть у вас еще какие-нибудь пожелания?
— Пока нет! Если мне что-нибудь понадобится, я зайду к вам.
