Он сказал вслух:
– Позавчера вечером я видел человека, который хотел вступить в испанское ополчение.
– Ну и что?
– Он струсил: теперь ему крышка.
– Зачем ты мне это говоришь?
– Не знаю. Просто так.
– Ты хотел уехать в Испанию?
– Да. Но недостаточно сильно. Они замолчали. Через некоторое время Даниель бросил сигарету и сказал:
– Я хотел бы постареть на полгода.
– Я – нет, – сказал Матье. – Через полгода я буду таким же, как сейчас.
– С теми же угрызениями совести, – добавил Даниель. Он встал.
– Предлагаю опрокинуть стаканчик в «Клариссе».
– Нет, – отказался Матье. – Сегодня вечером я не хочу напиваться. Я не знаю, что сделаю, если напьюсь.
– Да ничего особенного, – заметил Даниель. – Так ты не идешь?
– Нет. Не хочешь еще немного посидеть? – спросил Матье.
– Мне надо выпить, – сказал Даниель. – Прощай.
– Прощай. Мы... мы скоро увидимся? – спросил Матье. Даниель смутился.
– Думаю, это будет непросто. Марсель мне сказала, что не хочет ничего менять в моей жизни, но скорее всего ей будет неприятно, если мы будем встречаться.
– Пусть так, – сухо сказал Матье. Даниель, не отвечая, улыбнулся ему, и Матье резко заключил:
– Ты меня ненавидишь.
Даниель подошел к нему и поспешно неловко и стыдливо положил руку ему на плечо.
– Нет, во всяком случае, не сейчас.
– Но завтра...
Даниель, не отвечая, наклонил голову.
– Пока, – сказал Матье.
– Пока.
Даниель ушел. Матье приблизился к окну и раздвинул шторы. За окном была нежная ночь, нежная и голубая; ветер прогнал облака, над крышами мерцали звезды. Матье облокотился на перила балкона и сладко зевнул. На улице, под ним, спокойным шагом шел человек; он остановился на перекрестке улиц Югенс и Фруадво [9], поднял голову и посмотрел на небо: это был Даниель. Какая-то мелодия порывами доносилась с проспекта дю Мэн, белый отсвет автомобильных фар скользнул в небе, задержался над трубой и исчез за крышами. Это было небо деревенского праздника, усеянное блестящими звездами, пахнущее каникулами и сельскими танцами. Матье видел, как скрылся Даниель, и подумал: «Я остался один». Один, но не свободнее, чем прежде. Вчера он сказал себе: «Если бы только Марсель не существовала». Но это была ложь. «Никто не стеснял моей свободы, ее выпила моя жизнь». Матье закрыл окно и вернулся в комнату. Здесь еще витал запах Ивиш. Он вдохнул его, и перед ним снова про несся этот сумасшедший день. Он подумал: «Много шума из ничего». Из ничего: эта жизнь была ему дана ни для чего, да и сам он был ничем, и тем не менее он не изменится, он уже сложился окончательно. Матье разулся и застыл, сидя на ручке кресла с туфлей в руке; горло его еще согревала сладкая теплота рома. Матье зевнул: он закончил день, он покончил со своей молодостью. Испытанная мораль уже скромно предлагала ему свои услуги: искушенное эпикурейство, смешливую снисходительность, покорность судьбе, отрешенность, строгость, стоицизм – все, что позволяет, подобно лакомке, минута за минутой дегустировать свою неудавшуюся жизнь. Матье снял пиджак и стал развязывать галстук. Зевая, он про себя повторял: «Значит, это правда, значит, это все-таки правда: я вступил в возраст зрелости».
«Дороги свободы» посвящены Ванде Козакевич, которая познакомилась с Сартром в 1937 году и оставалась до самой его смерти близким другом. Она была актрисой, играла женские роли в пьесах Сартра. Согласно переписке Сартра, он рассказывал В.Козакевич о работе над «Возрастом зрелости» и учел некоторые ее замечания. Отдельные черты В.Козакевич воплощены в образе Ивиш.
"Пятьсот франков, а ведь надо дотянуть до двадцать девятого...» – Нехватка денег играет важную роль в развитии романа: Матье двое суток мечется по Парижу, раздобывая средства для сохранения своей свободы. В 1938 году жалованье преподавателя лицея составляло около 3000 франков – столько получал тогда и сам Сартр. Материальное положение Матье практически идентично материальному положению Сартра, которому нередко приходилось занимать деньги.
Вчера пошел в лицей прочитать последние лекции. – Временной период «Возраста зрелости» охватывает три ночи и два дня. Некоторые косвенные сведения (в разговоре с Марсель Матье упоминает, что последние занятия в лицее у него были «вчера», т.е. в понедельник 13 июня) показывают, что действие романа разворачивается между вечером вторника 14 июня 1938 года и ночью на пятницу 17 июня.
Потом я встречался с Ивиш. – До работы в лицее им.Пастера в Нейи, в 1936-1937 гг. Сартр преподавал в Лаоне – в этом городе он «поселил» родителей Ивиш. Кстати, ее имя сам Сартр произносил как «Ивик», а не «Ивиш» (разумеется, с ударением на последнем слоге). Город Бове, о котором упоминает Матье, находится ближе к Парижу, чем Лаон, но расположен в том же северном направлении, в департаменте Уаза.
Сегодня утром зашел в бухгалтерию... – По словам самого Сартра, действие романа разворачивается во время каникул Матье не без умысла: Сартр не хотел показывать своего героя на занятиях в лицее, т.к. иначе ему пришлось бы вооружить героя некоей философией.
...чтобы не разбудить мадам Дюффе. – У Сартра были сложные отношения с Симоной Жолливе: студентом он приезжал к ней в Тулузу и был вынужден ждать на улице, пока мать Симоны ляжет спать – лишь после этого он мог подняться к Симоне в ее комнату над аптекой ("комнату-ракушку», о чем говорится далее в романе). Воспоминания об этом ритуале отражены в описании отношений Матье и Марсель, которые, согласно тексту романа, длились семь лет и начались в 1931 году, – однако эта дата не соответствует чему-либо конкретному в личной жизни Сартра.
Тебе тридцать четыре года... – Текст романа содержит противоречия относительно возраста Матье: по словам Марсель, ему тридцать четыре года, т.е. он родился в 1904 году; далее, в размышлениях Бориса он представлен тридцатипятилетним; в главе XV Матье, заполняя документы, указывает год рождения 1905 (как и Сартра), и в июне 1938 года ему должно быть тридцать три года. Эти противоречия объясняются тем, что роман создавался приблизительно с 1938 по 1940 годы, и Сартр хотел, чтобы Матье, его второе «я», был одного с ним возраста. По словам Сартра, кризис Матье типичен для мужчины тридцати пяти лет – это конец молодости, середина жизни, это «возраст зрелости», в который вступает герой.
Разве мы не условились говорить друг другу все? – Обещание Матье и Марсель «говорить друг другу все» – еще одна автобиографическая деталь: во время совместной жизни Сартра и Симоны де Бовуар они заключили своеобразный «пакт» – никогда не лгать друг другу и ничего не утаивать.
Завтра схожу к Cape. – Прототипом Сары послужила Стефа, жена Фернандо Херасси (см. о нем далее), которая, однако, не была еврейкой.
Матье Деларю. – Фамилию для своего героя – Деларю – Сартр, судя по всему, выбрал не случайно: это довольно распространенная фамилия, которая переводится как «обычный», «любой», «как все»; буквально она означает (человек) «с улицы» или «на улице», что напоминает нам о том, как Матье мечется по улицам Парижа в поисках денег и в силу прочих обстоятельств и что он – некто, человек с улицы.
Лола. – По словам Сартра, персонаж Лолы является собирательным и воплощает представления Сартра о женщинах такого сорта, певицах и наркоманках из артистической богемы; до войны их было немало в кафе «Дом» и в различных кафе на Монпарнасе. Среди актрис и певиц можно назвать Марианну Освальд и Марго Лион – последняя даже написала Сартру, что узнала себя в персонаже Лолы.
Борис. – По свидетельству Симоны де Бовуар, персонаж Бориса – это русифицированный портрет их общего знакомого, «малыша Бо». Жак-Лоран Бо – бывший ученик Сартра в лицее Гавра, сын духовника при лицее, младший брат романиста и сценариста Пьера Бо. Для Сартра и С. де Бовуар он (как и Ольга Козакевич) был воплощением юности. Сартр сделал Бориса на год моложе Бо (который родился в 1916 году), что связано с призывом Бориса на военную службу в романе «Отсрочка». Бо был призван в армию в 1939 году, а в мае 1940 года он, как и Борис, был ранен.
...полон пиетета к воззрениям своей сестры... – Ольга Козакевич (прототип Ивиш), старшая сестра Ванды Козакевич, родилась в 1917 году в России, после октябрьского переворота эмигрировала вместе с родителями. Ее мать была француженка, а отец – весьма состоятельный русский дворянин, приближенный к императорскому двору. После переворота он лишился всего и вместе с семьей скитался по Франции и Америке; затем Козакевичи поселились в небольшом французском городке, где отец, инженер по образованию, приобрел лесопильный завод. В Руане, через посредство С. де Бовуар и Сартра, Ольга познакомилась с Бо и подружилась с ним. Когда Сартр работал над «Возрастом зрелости», Ольга и Бо уже вместе жили в Париже, а во время войны они поженились. В романе Сартр сделал Ивиш сестрой Бориса.
