Она говорила тускло и быстро, голос ее выражал несокрушимую уверенность. «Можно подумать, что она сама себя в этом уверяет», – обескураженно подумал Матье. Он сказал:
– Послушайте, в котором часу вы вернулись к себе?
– Первый раз? В восемь.
– Так вот, деньги были еще в сундучке.
– А я вам говорю, что Борис был в номере в семь.
– Может, и был, наверное, он пришел повидать вас. Но вы ведь не заглядывали в сундучок?
– Заглядывала.
– В восемь часов?
– Да.
– Лола, будьте откровенны, – сказал Матье. – Я же знаю, что не заглядывали. Я это точно знаю. В восемь часов ключ был у меня, и вы не могли открыть сундучок. Даже если вы обнаружили пропажу в восемь, то, по-вашему, выходит, что вы ждали полуночи, чтобы прийти ко мне? В восемь часов вы спокойно загримировались, надели красивое черное платье и отправились в «Суматру». Не так ли?
Лола настороженно на него поглядела.
– Хозяйка его видела.
– Да. Но в сундучок-то не заглянули. В восемь часов деньги еще были там. Я пришел в десять и взял их. У конторки была старуха консьержка, она меня видела и может это подтвердить. Вы заметили пропажу только в полночь.
– Да, – устало сказала Лола. – В полночь. Но это не имеет значения. В «Суматре» мне стало дурно, и я вернулась. Я легла в постель и взяла сундучок. Там были... там были письма, которые я хотела перечитать.
Матье подумал: «И правда, письма. Почему она хочет скрыть, что их у нее украли?» Они помолчали; время от времени Лола раскачивалась взад-вперед, как человек, спящий стоя. Наконец она будто очнулась.
– Так это вы меня обокрали?
– Я.
Она коротко засмеялась.
– Приберегите вашу трепотню до суда, раз уж вам угодно схлопотать полгода вместо него.
– Полноте, Лола, какой интерес мне рисковать свободой ради Бориса?
Она скривила рот.
– Откуда я знаю, как вы его там обрабатываете?
– Но это же глупо! Послушайте, клянусь вам, это я: сундучок был у окна, под чемоданом. Я взял деньги и оставил ключ в замке.
Губы Лолы дрожали, она нервно мяла сумочку.
– Вы все сказали, что хотели? Тогда позвольте мне уйти.
Она собиралась пройти к двери, но Матье остановил ее:
– Лола, вы н е х о т и т е дать себя переубедить.
Лола плечом оттолкнула его.
– Разве вы не видите, в каком я состоянии? За кого вы меня принимаете, думаете, я поверю вашим сказкам? «Сундучок был под чемоданом, у окна», – повторила она, передразнивая Матье. – Борис здесь был, неужели вы думаете, что я этого не знаю? Вы договорились, что сказать этой старухе Лоле. Пропустите меня! – грозно пророкотала она. – Пропустите!
Матье хотел взять ее за плечи, но Лола отскочила назад и попыталась открыть сумочку; Матье вырвал ее и бросил на диван.
– Хам! – выкрикнула Лола.
– Там серная кислота или револьвер? – улыбаясь, спросил Матье.
Лола задрожала всем телом. «Ну вот, – подумал Матье, – нервный срыв». Казалось, будто он видит зловещий и нелепый сон. Но ее нужно было убедить. Лола перестала дрожать. Она забилась в угол у окна и следила за ним сверкающими бессильной ненавистью глазами. Матье отвернулся: он не страшился ее ненависти, но на этом лице была такая нечеловеческая мука, что он был потрясен.
– Сегодня утром я был у вас в номере, – настойчиво твердил он. – Я взял ключ в вашей сумочке. Когда вы проснулись, я собирался открыть сундучок. У меня не было времени положить ключ на место, это и навело меня на мысль вернуться вечером к вам в номер.
– Не трудитесь, – ледяным тоном процедила Лола, – я видела, как вы вошли сегодня утром. Когда я с вами заговорила, вы не дошли даже до кровати.
– Я в первый раз зашел... – Лола усмехнулась, и он нехотя добавил: – ...из-за писем.
Она его как будто не слышала: совершенно бесполезно было говорить ей о письмах, она могла думать только о деньгах, ей необходимо о них думать, чтобы разжечь в себе ярость, это последнее прибежище. Наконец она едко сказала:
– Все дело в том, что вчера вечером Борис попросил у меня именно пять тысяч франков, понимаете? Кстати, из-за этого мы и поссорились.
Матье почувствовал свое бессилие: было очевидно, что виновным мог быть только Борис. «Я должен был это предвидеть», – удрученно подумал Матье.
– Не утруждайте себя, – со злой улыбкой сказала Лола. – Я с ним все равно разделаюсь! Если вам удастся заговорить зубы судье, я с ним разделаюсь по-другому, вот и все.
Матье поглядел на сумочку, лежавшую на диване. Лола тоже поглядела на нее.
– Он просил деньги для меня, – признался Матье.
– Да. А книгу он днем тоже для вас украл? Он похвастался этим, когда мы танцевали.
Она резко остановилась и вдруг с угрожающим спокойствием заключила:
– Впрочем, ладно! Так это вы меня обокрали?
– Да, я.
– Что ж, верните мне деньги.
Матье озадаченно молчал. Лола добавила с торжествующей иронией:
– Верните мне их сейчас же, и я заберу свое заявление.
Матье не ответил. Лола заключила:
– Хватит. Я все поняла.
Она взяла сумочку, и он не попытался ей помешать.
– А это ведь тоже не доказательство, если бы они у меня и были, – с усилием сказал он. – Борис мог бы мне их передать.
– Я у вас не об этом спрашиваю. Я просто прошу их мне вернуть.
– У меня их нет.
– Вот как? В десять вы меня обокрали, а в полночь у вас уже ничего нет? Очень мило.
– Я отдал деньги.
– Кому?
– Этого я вам не скажу. Он быстро добавил:
– Но не Борису.
Лола, не ответив, заулыбалась; она направилась к двери и он ее не остановил. Он подумал: «Ее полицейский участок на улице Мартир. Я пойду туда объясниться». Но, когда он увидел со спины эту высокую черную фигуру, которая двигалась со слепой неминуемостью катастрофы, он испугался, подумав о сумочке, и предпринял последнюю попытку.
– Хорошо, я скажу, для кого это: для мадемуазель Дюффе, моей подруги.
Лола открыла дверь и вышла. Он услышал, как она закричала в прихожей, и сердце его чуть не выпрыгнуло из груди. Внезапно она снова появилась, вид у нее был безумный.
– Там кто-то есть! – выкрикнула она. Матье подумал: «Это Борис».
Но это был Даниель. Он с благородным видом вошел и поклонился Лоле.
– Мадам, вот пять тысяч франков, – сказал он, протягивая конверт. – Извольте убедиться, что это действительно ваши деньги.
Матье одновременно подумал: «Его прислала Марсель» и «Он подслушивал под дверью». Даниель с удовольствием подслушивал под дверью, чтобы подготовить свое эффектное появление.
Матье спросил:
– Разве она...
Даниель жестом успокоил его:
– Все в порядке.
Лола смотрела на конверт недоверчиво и тупо, как крестьянка.
– Там пять тысяч франков? А как я узнаю, что они мои?
– Вы не записали номера купюр? – спросил Даниель.
– Еще чего!
– Ax, мадам, – с упреком сказал Даниель, – всегда надо записывать номера.
Матье внезапно осенило: он вспомнил удушливый запах «Шипра» и затхлости, исходившие от сундучка.
– Понюхайте их, – предложил он.
Лола некоторое время колебалась, потом резко схватила конверт, разорвала его и поднесла ассигнации к носу. Матье боялся, что Даниель расхохочется. Но Даниель был необычайно серьезен, он смотрел на Лолу с нарочитым пониманием.
– Так что? Вы принудили Бориса их вернуть? – спросила она.
– Я не знаю никого по имени Борис, – сказал Даниель. – Подруга Матье поручила мне принести их ему. Я бегом примчался сюда и случайно услышал конец вашего разговора, за что прошу прощения, мадам.
Лола оцепенела, руки ее повисли вдоль тела, левой она сжимала сумочку, правая судорожно впилась в банкноты; вид у нее был взволнованный и недоумевающий.
– Но зачем вы это сделали? – резко спросила она. – Что для вас значат пять тысяч франков? Матье невесело усмехнулся.
– Увы,немало. И мягко добавил:
– Теперь надо забрать ваше заявление. Или, если хотите, сообщите в полицию обо мне.
Лола отвернулась и быстро сказала:
– Я еще не подала заявления.
Она с сосредоточенным видом застала посреди комнаты, потом проговорила:
– Там были еще письма.
– У меня их больше нет. Я их взял для Бориса сегодня утром, когда он решил, что вы умерли. Это меня и натолкнуло на мысль вернуться и взять деньги.
Лола смотрела на Матье без ненависти, но с огромным удивлением и некоторьм интересом.
– Вы у меня украли пять тысяч франков! – сказала она. – Это... просто смешно.
Но глаза ее быстро погасли, лицо ожесточилось. Она страдала.
– Я ухожу, – сказала Лола.
Они молча посторонились. На пороге она обернулась.
– Если он ничего не сделал, то почему он не приходит?
– Не знаю.
Лола коротко всхлипнула и прислонилась на минутку к дверному косяку. Матье шагнул к ней, но она снова взяла себя в руки.
