— В женском зале, сэр. Делает маникюр.
— Да? Надеюсь, она скоро кончит. А то шампанское перегреется.
— Пойти спросить, сэр?
— Нет, не надо. Идите домой, к деткам.
— Я не женат, сэр.
— Не женаты?
— Да, сэр. Но скоро женюсь. Мы помолвлены восемь с половиной лет.
Тони посмотрел на своего помощника с искренним интересом. Новая жизнь была хороша и тем, что свела его с такими людьми. Он все время узнавал о Миче что-то новое. Скажем, вчера выяснилось, что тот играет на саксофоне. Казалось бы, на чем, на чем…
— Да, — заметил он. — Марафон, а не помолвка.
— Нельзя жениться очертя голову, сэр.
— Вот уж не согласен! — радостно сказал Тони. — Можно и нужно.
Терпеливая улыбка осветила лицо Мича.
— Я тоже так думал, сэр. Когда был помолвлен в первый раз. Тони заинтересовался.
— Вот как? Значит, был первый раз?
— Да, сэр. — Мич любил рассказывать свою повесть, если слушали с сочувствием. — Но она меня обманула. Сбежала с почтальоном.
— Быть не может!
— Может, сэр. Отпраздновала день рождения, а потом…
— Какой ужас! Да, бывают на свете легкомысленные, корыстные женщины.
— Не все они такие, сэр, — сказал рыцарственный Мич.
— О, как вы правы!
— Моя невеста в жизни бы так не сделала.
— Вы уверены?
— Совершенно, сэр.
Они помолчали. Тони поиграл мылом для бритья.
— Кстати, Мич, — сказал он, — как вы предлагали руку и сердце?
— Ну, сэр…
— Нет, серьезно. Мне очень нужно знать! Как это вообще делают?
— Понимаете, сэр, по вдохновению.
— По вдохновению?
— Да, сэр. Как-то так, приходит в голову… К примеру, с первой барышней мы сидели на кладбище, и я ее спросил, не хочет ли она, чтобы на ее могиле была моя фамилия.
— Ей понравилось?
— Очень, сэр.
— Но вы на этом не остановились?
— Нет, сэр.
— Так-так… А во второй раз?
За очками Мича что-то мелькнуло. Он явно вспоминал давние, счастливые дни.
— Пошли мы в кино…
— При чем тут кино?
— Фильмы, сэр, очень чувствительные. Рональд Колмен,[70] сэр, это вам не фунт изюма. После сеанса я просто обнял ее и поцеловал.
— Она обрадовалась?
— По всей вероятности, сэр.
Тони посмотрел на Мича с восхищением.
— Чего же вы восемь лет тянете? Поразительно!
— Она не жалуется, сэр. А вы не собирались жениться? Этот бесхитростный вопрос подействовал на Тони так, словно ему ударили шлангом по переносице.
— Черт! — воскликнул он.
За две волшебные недели Тони и не вспомнил о Вайолет, разве что мельком, мимоходом. Ему казалось, что она давно в прошлом. Но кто сказал, что помолвка расторгнута? Он так считает — а она? Очень может быть, обходит магазины, покупает приданое…
Сейчас, здесь, он не мог понять, почему оказался таким кретином среди этих роз. Ну, хорошо, он там был, и она была, но что из этого следует? При чем тут поцелуи? И вдруг…
Его передернуло. Он вспомнил все до мелочей. Да, после таких сцен не отступишь. Если она собирается выйти за него замуж, он связан, выхода нет.
— Черт! — воскликнул он. — Да. Собирался.
— Вот как, сэр? — удивился Мич. — А как вы к ней подступились?
— Мич, — сказал Тони, — я не подступался, она на меня набросилась.
Помощник снова удивился и хотел продолжить расспросы, но дверь женского зала открылась, и вошла Полли, сменяя духом весны дух бриллиантина и лорда Бриднорта. При ее появлении весь мрак исчез, как исчезали волосы под рукой Джорджа Кристофера Мича. «Бог с ним, с будущим, — подумал Тони. — Настоящее, вот что важно!» А оно включало свидание с Полли.
Легко сказать, свидание. А вдруг Мич не уйдет?
— О, вот и вы! — возликовал Тони. — Я жду-жду…
— Только пять минут, сэр, — уточнил аккуратный Мич.
Тони не согласился.
— А мне показалось, часы. Идите, вешайте «Закрыто»!
— Вы закрываете салон? — вскричала Полли. — В субботу?
— Вот и я говорил, мисс, — удовлетворенно сказал помощник.
Тони взмахнул бутылкой.
— Хватит-хватит! Не спорьте. — Тут он заметил, что делает, и посмотрел на бутылку с сомнением. — Не надо бы ее трясти. Или надо? — Он присмотрелся к этикетке. — Никогда такого не пробовал. Интересно, хлопнет оно? Вот что, Мич, смотрите на меня, и, когда надо, чмокните. Создаст, как говорится, атмосферу. Ах, забыл, вы же уходите! Идите, идите.
— Если вы решили закрыть, сэр… в такое время… в субботу…
— Да, да, да.
— Тогда мне здесь нечего делать. Разве что…
Тони посмотрел на Мича, как друид на свою жертву.
— Может, вас побрить? — ласково спросил он.
— Нет, сэр, — твердо ответил Мич. — Нет, сэр, спасибо.
— А то, знаете, побрил бы. Что-то давно не работал.
— Вы собирались закусить, сэр.
— Вам не нравится, когда едят в салоне?
— Не мне судить, сэр, — достойно ответил Мич. — У Труффитов так не делали.
Дверь за ним закрылась, и Тони повернулся к Полли, которая раскладывала сандвичи.
— Хороший человек, — сказал Тони, — но есть в нем и снобизм. Никогда не забудет напомнить, с каких высот он спустился.
Полли жевала сандвич со здоровым аппетитом девушки, работавшей все утро.
— Зачем же он ушел от Труффитов?
— В парикмахерских кругах ходят темные слухи, но никто ничего не знает.
— Может, он бывший граф? Тони подумал.
— Возможно, — признал он, — но не думаю. В нас, бывших графах, есть что-то такое, а в нем этого нет. Скорее всего он — жертва рыцарства. Взял на себя вину, защищая честь дамы.
— Какой?
Тони задумчиво доел сандвич.
— По-видимому, — сказал он, — голубоглазой маникюрши, хрупкой, но прекрасной. На свое скудное жалованье она содержала больного отца. Каждую субботу она приносила домой тощий конверт, затем расходовала деньги на жилье, на бакалею и на унцию табака для престарелого родителя. Но вот однажды ее настигла беда.
— Отец умер?
— Нет, он облысел. Представьте, что это значило. У нее не было денег на восстановитель. Всю субботу, до самой ночи Мэйбл (так ее звали) мучительно думала. Утром, над копченой рыбой, она нашла выход. Она вспомнила, что мистер Труффит держит на полке восстановитель в той самой зале, где работают они с Мичем.
— Неужели она украла бутылку?
— Как не украсть! Только Мич вышел, она… А через несколько дней Труффит его вызвал.
Тони взял еще один сандвич и съел в молчании.
— Что же случилось? А вот что: Труффит спросил Мича, взял ли он бутылку. Мич мог доказать свое алиби, но отвечал: «Да, мистер Труффит», спокойным, тихим голосом. Тот очень огорчился. «Подумайте как следует, Джордж, — сказал он, бесконечно страдая. — Неужели это вы?» — «Да, сэр», — не сдался Мич. Они долго молчали. Мистер Труффит вздохнул. «Что ж, — сказал он, — если вы настаиваете, остается одно». В тот же день все парикмахеры построились в каре, и мистер Труффит отобрал ножницы у Мича, стоящего посередине.
— Какой человек! — восхитилась Полли.
— Мистер Труффит или Мич?
— Мич.
— Молчаливый герой. Тони взял бутылку.
— Готовы к напитку «Лукреция Борджа»?
— Спасибо, да.
— Кстати, утром Фредди заходил.
— Вы его видели?
— Нет. Он, кажется, вернется.
— Как у них там дела?
— Да, хорошо бы узнать. Знаете, эту жидкость лучше испытать на мышах.
— Я никогда не пробовала шампанского.
— И сейчас не попробуете, — заверил Тони, открывая бутылку. — Ну, хоть хлопнула.
Он наполнил бокалы и пододвинул к Полли бумажную тарелочку.
— Возьмите корнишон, вкус отобьет. Полли отпила вина.
— Оно хорошее. Отпил и Тони.
— Могло быть хуже. Напоминает бальзам Прайса. Полли поставила бокал.
— По-моему, вы молодец!
— Кто, я? — удивился, хотя и обрадовался Тони. — Почему?
— Мало кто веселился бы на вашем месте.
— То есть закусывая с вами?
— Ах, сами знаете! Очень трудно такое пережить.
— Ну, что вы! Эти две недели я ужасно счастлив.
— Счастливы?
— Я в своей стихии. Мои предки — парикмахеры, и в атмосфере лосьонов я просто обретаю мир. Голос крови, ничего не попишешь…
Полли пила вино мелкими, птичьими глотками. Лицо ее было задумчиво.
— Неужели вы во все это верите? — наконец спросила она.
— Конечно. А вы?
— Нет. Она просто напилась.
— Как интересно! Возьмите сандвич.
— Мало того, она сама признается, не выдержит.
— Да?
— Да.
— Почему вы так думаете? Она вам что-то говорила?
— Еще бы! Ее мучает совесть.
— Бедняга, — сказал Тони. — Глупое положение. Как будто уронил спичку в пороховой погреб.
Полли посмотрела на него через столик. Больше всего она любила тех, кто легко проигрывает.
