Как уже говорилось, Салка Валка вступила в рабочий союз. Во второй раз она вступала в организацию, которая имела то преимущество перед остальным человечеством, что у нее были определенные цели. Эта вполне обеспеченная девушка покинула свой дом из-за нашествия крыс и перенесла комод и кровать на чердак в доме бедного рыбака. Странно относилась она к человеческой жизни. Каждое явление она воспринимала очень серьезно, стараясь понять его. В жизни человека нет ничего более важного, хотя и более пагубного, чем попытка отыскать ее смысл и уверенность, что ты его нашел. И если девушка изменила свои взгляды, так это потому, что она увидела новые горизонты. Теперь она была убеждена, что рыба, добываемая из морских глубин, оправдывает смысл жизни лишь в том случае, если идет на благо детям, у которых от девяти до восемнадцати братьев и сестер. Ей было стыдно, как это она до сих пор не видела, что все кругом суета сует, в том числе и рыба, если люди не могут купить себе комод, а тот, кто ничего не делает, даже пальца не окунет в море, воздвигает себе загородные виллы в Исландии и в других странах света. В поселке никто не имел возможности купить подходящей одежды для своих детей или ознакомить их хоть с первой частью датского учебника, кроме немногих, имевших свой пай в лодке. Можно с уверенностью сказать, что ради рыбы люди охотно дали одурачить себя; единственное наше достижение в воспитании детей — это то, что они лихо ругаются и сквернословят. По утрам женщины вставали злые, гнали детей из дому на берег, чтобы те не путались под ногами, — пусть себе безобразничают на берегу. А что могли женщины поделать, если дети были дерзки и швыряли в своих матерей комья грязи? Даже если бы они и хотели поймать мальчишек и задать им взбучку, где им, вечно беременным, догнать их!
— Вот так обстоит дело с воспитанием детей в капиталистическом обществе, — вторила девушка за Арнальдуром, наслушавшись его пламенных речей.
Иногда в местечке занимались воспитанием благородства чувств в широком масштабе — это в тех случаях, когда хотели уберечь человека, чтобы он не попал на иждивение прихода. Возьмем, к примеру, Сеселью из Родгуля, Прошлой осенью она потеряла мужа. Он умер от заражения крови, оставив ей одиннадцать детей; крючок вонзился ему в тело в тот самый момент, когда он прилежно ловил рыбу для этих одиннадцати душ. И вот на голову прихода свалилась целая орава. По этому поводу было срочно созвано совещание, на нем порешили: разделить семью на части и пристроить детей в разных местах. Пять человек отослали в долину, остальных устроили в поселке к богатым людям. Здесь они могли вдоволь есть отбросы рыбы. Вот только по воскресеньям их колотили другие дети, потому что у этих бедняков не было воскресной одежды. Свейн Паулссон, председатель приходского совета, взял к себе вдову; он нанял ее стряпать и чинить одежду и поместил у себя в подвале, где хранился посадочный материал. Йохан Богесен подарил ей кусок ситца, чтобы она была нарядной. И некоторое время спустя в большой ежедневной газете, издаваемой в столице на средства рыбопромышленников, появилось следующее благодарственное письмо:
«Этим посланием я хочу выразить большую благодарность. Когда в ноябре месяце меня постигло ужасное несчастье и я потеряла своего любимого законного супруга, которого смерть оторвала от ловли рыбы и от детей, многие друзья, живущие здесь и в других местах, разделили мою печаль и вошли в мое тяжелое положение. Одни взяли к себе моих бесприютных сирот, другие помогали мне, чем только могли, третьи оказали совсем не заслуженную мной помощь. Невозможно перечислить все благодеяния, совершенные ими для меня. Я не называю их имен. Бог знает, кто они. Всем своим благодетелям я выражаю сердечную признательность. Я молю небесного отца не забывать их всех небесными благами, когда они больше всего будут в этом нуждаться.
Осейри, январь Сеселья Йоунсдоттир из Родгуля».
С тех пор как Салка Валка вступила в новый союз, она не сидела сложа руки. День-деньской она бегала по поселку от одного дома к другому, пробуждая сознание у людей, и в особенности у женщин, потому что женщины первыми идут на уступки, когда речь заходит о заработке. Просто удивительно, до чего они невежественны. Никак в толк не возьмут, для чего вся эта борьба, и изводят мужей сердитыми вопросами, не собираются ли они уморить своих детей голодом.
— Мы, рабочие, имеем право на доход, который приносит рыба, — говорила Салка Валка, — потому что мы строим лодки, мастерим снасти, ловим рыбу, потрошим ее, чистим и сушим. Никто, кроме нас, не имеет права на доход.
— В прошлом году, когда у тебя все шло хорошо, ты так не говорила, — замечают женщины.
— Разве я не могла поумнеть немного с прошлого года?
— Когда ты была маленькая, Богесен и его семья не раз были добры к тебе, — продолжали женщины. — Было время, когда ты ходила в одежде из купеческого дома.
Салка Валка упорно боролась за то, чтобы рабочие были избраны в коммунальное управление, тогда они смогут помешать росту и так непосильных налогов на бедняков и будут следить за тем, чтобы богачи не смогли увильнуть от уплаты своих налогов. Если «красные» получат большинство, они электрифицируют поселок, купят землю в долине и, согласно плану Арнальдура, организуют коллективное ведение хозяйства. Разумные люди в поселке считали эту идею абсурдной. Вероятно, так оно и было на самом деле, потому что в доме этих людей имелись большие лампы и много керосину. А что до Йохана Богесена, то вот уже пятнадцать лет, как его дом обслуживал собственный движок. Кроме того, у лучшей части населения поселка было вдоволь молока и для себя, и для своих дтей. Если их собственные коровы переставали доиться, то молоко доставлялось им из долины за наличные деньги. К тому же осенью они закупали много мяса, и каждый день к столу у них был мясной суп и мясо. Поэтому их мало трогал какой-то там большевизм. Салка Валка и профсоюз мечтали о том, чтобы провести водопровод и канализацию. Здравым людям и эта мысль казалась смешной, ведь в зажиточных домах было вдоволь служанок, чтобы таскать воду и выносить помои. Они только спрашивали: хотели бы мы знать, куда денутся все эти служанки, если не нужно будет выливать помои? Кто даст им работу? Может быть, Кристофер Турфдаль? Подумать только, тот, кто сам ничего не умеет и ничего собой не представляет, требует, чтобы за него все делали другие! Коммуна! Нет погибели на эту коммуну! Ведь яснее ясного, что если государство и коммуна начнут все делать за людей, то — боже благословенный! — это же убьет всю энергию у народа, всю его инициативу, волю к независимости, и неизбежно кончится все это тем, что сейчас мы видим в России, — голодом. Только индивидуальная предприимчивость и смекалка могут спасти народ и сделать его независимым. Посмотрите, например, на Йохана Богесена. Он начал с мальчика на побегушках. Разве коммуна провела ему водопровод, снабдила его дом электричеством или выносила из его дома нечистоты? «Позор для Осейри!» — так начиналась предвыборная статья о социалистах в замечательной силисфьордской газете «Ветер» в связи с тем, что в Осейри допустили возникновение социалистического союза. «Мы, правда, с удовлетворением отмечаем тот радостный факт, что большинство этих бесшабашных юнцов-революционеров — пришельцы. Они понаехали в Осейри из различных мест, вынужденные различными обстоятельствами, поэтому их нельзя считать коренными жителями. Мы уверены, что люди, обладающие здравым смыслом и чувством собственного достоинства, не допустят, чтобы клевета и измышления оказали на них хотя бы малейшее влияние. Наоборот, они сделают все возможное, чтобы выкорчевать эти сорняки, посеянные в сердце общества. Эти революционеры есть и будут в глазах приличных людей ничтожествами; это ядовитые пресмыкающиеся, бездельники, подстрекатели» и так далее, и так далее.
Внизу на этой же полосе помещалась следующая «благодарность» от одной супружеской четы из Осейри:
«Благодарность.
Мы, нижеподписавшиеся, приносим нашу горячую сердечную благодарность всем близким и далеким, проявившим к нам живейшее участие, когда мы прошлой осенью из-за несчастного случая лишились коровы, Это было большим ударом для нашего семейства. В особенности нам хотелось бы упомянуть благородных супругов — шорника Свейна Паулссона и его жену. Они — первые среди наших бескорыстных друзей; это они сделали почин и собрали для нас сорок семь крон пятьдесят эйриров. Многие, и даже дети, приняли участие в этом благородном деле. Наконец, всем известный благодетель купец Йохан Богесен, вернувшийся домой с Юга, преподнес нам накануне лова только что родившегося бычка. Кроме того, он пожертвовал нам разной материи с крупным и мелким узором. Поскольку нет возможности перечислить всех людей, совершивших благодеяния, мы надеемся, что их имейа будут неизгладимо начертаны на скрижалях в более совершенном мире. Всем этим благодетелям, достопочтенным Свейну Паулссону и его супруге и в особенности купцу Йохану Богесену, мы приносим сердечное спасибо, идущее из глубины наших сердец. Мы глубоко уверены, что тот, кто не преминет дать страннику воды, будет вознагражден господом богом из его небесных богатств, когда тот будет больше всего в этом нуждаться.
