вечного нет, Может все оборваться на свете, А таких паутин, чтоб не рвались, Не сделать, паук! — Но скажи, где найти мне Местечко, чтоб вновь затаиться? Над широким колодцем Иль в старых стропилах дворца? Может, в зарослях мне Или в травах дремучих укрыться, Чтоб не выпало вновь паутине Худого конца? К небу руки взметнулись Повелителя моря Цзюй-лина. Он сказал: — Место жизни По сердцу себе выбирай, Чтоб ничто не довлело Над судьбою твоей паутинной, — Лишь тогда обретешь ты Земное блаженство и рай! — Но не будет ли вновь Паутина разорвана вскоре? Дам ли новую форму Волоскам многочисленных строп? — И тотчас же в ответ Повелитель могучего моря Мне учтиво вручил Чудодейственный калейдоскоп… — Здесь и форм, и расцветок, И узоров найдешь ты немало! — Повелитель! — сказал я, — Увы, различает мой взор В этом калейдоскопе Десять лишь разноцветных кристаллов, Разве можно из них Свить невиданный прежде узор? — Ты ничтожен, паук! Со времен мирового потопа Находили в нем люди Все, что нужно судьбе, Из десятка кристаллов Чудесного калейдоскопа Свито множество жизней — Другого не нужно тебе! [107]
В тот вечер луна была удивительно яркой. Ее свет скользил по листьям кокосовой пальмы, ложился бликами подле Шан-цзе и ее гостьи — госпожи Ши. Лица женщин смутно белели в полумраке, голоса звучали гулко, словно эхо в горном ущелье.
Вокруг было тихо, лишь изредка налетал легкий ветерок, шевеля тени цветов. Ничто не нарушало задушевной беседы двух женщин, птицы на ветвях спрятали клювы в перья; притихли в траве насекомые; даже белый котенок, примостившись возле Шан-цзе, тихо дремал, убаюкиваемый голосом хозяйки. Шан-цзе гладила его маленькой хрупкой рукой.
— Дорогая, пусть говорят обо мне что угодно, я не боюсь. В судьбу я не верю, но безропотно приму все, что бы она мне ни уготовила. Загадывать бесполезно.
От этих слов госпоже Ши стало не по себе, и она сказала:
— Вы слишком безразличны к своему будущему. А кто живет сегодняшним днем, не избегнет несчастья. Сплетни, разумеется, незачем слушать, но будьте пооткровенней с людьми, и вы рассеете всякие подозрения.
Шан-цзе взяла котенка на руки и, лаская его, усмехнулась:
— Милая моя! Вы заблуждаетесь. Загадывай не загадывай, а от несчастья никуда не скроешься. Мы не знаем, что будет с нами через час, а через три-четыре месяца или, скажем, два-три года и подавно. Беду, которая случится со мной через секунду, и то нельзя предотвратить. Кто может поручиться, что я просплю спокойно нынешнюю ночь! Знай я, что произойдет несчастье, я все равно оказалась бы перед ним бессильной. Будущее всегда туманно, мы живем в неведении. Вы, вероятно, забыли древнее изречение: «Не загадывай о завтрашнем дне, ибо не ведаешь, что будет с тобою нынче». Мы пришли из неизвестности, живем в неизвестности и уйдем в неизвестность… Наш путь окутан тучами, скрыт туманом, кому страшно, пусть стоит на месте. Но кто рискнул отправиться в долгое путешествие, должен преодолеть невзгоды и отчаяние и смело идти вперед. Идти, не думая о будущем!
Вы ничего не знаете о нашей жизни. Ни вы, ни кто другой из нынешних соседей. И мне не хотелось бы ни себя, ни его позорить. Вы ждете от меня откровенности? Извольте. Только прошу вас, пусть это останется между нами. Так вот слушайте, мы с ним не…
Не дав Шан-цзе договорить, госпожа Ши поднялась и поспешила выразить свое изумление:
— Да что вы говорите! Просто удивительно!
— Ничего удивительного, сейчас все поймете. Совсем маленькой девочкой меня отдали в семью будущего мужа. В таких случаях обходятся без свадебного обряда. И наш брак я не считала законным. Кэ-вана я тоже не любила, но в благодарность за то, что он помог мне вырваться из этой деспотичной семьи, стала его женой.
— Так вот оно что! Значит, у вас с Кэ-ваном сложились несколько странные отношения, потому что не было родства душ?
— Вы хотели сказать, не было любви? — очень серьезно ответила Шан-цзе. — Честно говоря, я никогда не могла отличить настоящую любовь от ненастоящей, потому что сама ни разу не любила. Брак вещь пустая и с любовью не имеет ничего общего. Любовь находится в сфере духовной. Все видели, как он меня обхаживал, но я оставалась равнодушной. Ведь он человек легкомысленный, слабовольный, да еще со скверным характером. Все знают, что я жена Кэ-вана. Я часто слышу об этом в храме, когда прихожу молиться, и всякий раз мне бывает стыдно, ужасно
