— Неказисто здесь, — заметил Дэмон. — Наш телеграфист такой… в общем, чудак. А что вы скажете насчет аппаратов?
Прокоп, которого не покидало ощущение, будто он все это видит во сне, повернулся к столу. Нет, этого у него не было, тут что-то совсем другое: вместо химической утвари на одном конце стола стояла двенадцатиламповая корабельная радиостанция; рядом лежали наушники, приемник, конденсаторы, вариометр, регулятор, под столом находился обыкновенный трансформатор; а на другом конце…
— Это, первое, — нормальная станция, для обычных разговоров, — объяснил Дэмон, — а второе и есть наш передатчик затухающих искр. С его помощью мы посылаем антиволны, противотоки, искусственные магнитные бури — назовите как хотите. Вот и вся наша тайна. Вы разбираетесь в таких вещах?
— Нет. — Прокоп мельком осмотрел аппарат, подобного которому никогда не видал.
В аппарате было множество сопротивлений, проволочная сетка, нечто вроде катодной трубки, потом еще какие-то изолированные барабаны, странный когерер, реле и клавиатура с кнопками контактов; Прокоп не мог понять, как все это действует. Он оставил аппарат и взглянул на потолок — нет ли на нем, как дома, того же странного пятна, которое всегда напоминало ему голову старика. Да, есть, есть! И — вон зеркальце с отбитым уголком…
— Как вам нравится аппарат? — спросил Дэмон.
— Он… э-э… это ведь первая конструкция, правда? Он еще слишком сложен.
Тут на глаза ему попалась фотография, прислоненная к какой-то индукционной катушке. Прокоп взял снимок в руки; на нем было изображено ошеломляюще прекрасное девичье лицо.
— Кто это? — хрипло спросил он.
Дэмон заглянул через его плечо.
— Неужели не узнаете? Да ведь это ваша красавица, которую вы сами привезли сюда в объятиях. Великолепна, правда?
— Как попал сюда снимок?
Дэмон ухмыльнулся.
— Вероятно, ее обожает наш телеграфист… Не сочтите за труд включить вон тот контакт… Тот большой рычажок… Наш телеграфист — вы его не заметили? Сидел на первой скамье, сморщенный такой человечек…
Прокоп бросил карточку на стол, включил контакт. По проволочной сетке пробежала голубая искра. Дэмон поиграл пальцами на клавиатуре — и весь аппарат начал фосфоресцировать короткими синими вспышками.
— Так… — удовлетворенно вздохнул Дэмон, неподвижно вглядываясь в пучки искр.
Прокоп снова порывисто схватил фотографию. Ну, конечно, разумеется, это — та девушка, что спит внизу; нет никакого сомнения. Но если… если б на ней была вуаль, и горжетка, горжетка в капельках дождя, до самых губ и перчатки… Прокоп стиснул зубы. Не может быть, чтоб она была так похожа на ту! Сощурил глаза, стараясь удержать ускользающий образ, — и опять увидел девушку под вуалью, она прижимает к груди запечатанный пакет, и — вот сейчас поднимет на него чистый, полный отчаяния взор…
Вне себя от волнения, Прокоп сравнивал фотографию с неуловимым образом. Господи, как же она, собственно, выглядела? Да ведь я не знаю! — кольнул испуг. Знаю только — лицо ее закрывала вуаль, и оно было прекрасно. Прекрасное лицо под вуалью — и больше я ничего, ничего не видел. А этот, этот снимок, большие глаза и рот, строгий и нежный — неужели это та, та самая, что спит внизу? У нее ведь раскрытые губы, раскрытые грешные губы, и волосы растрепаны, и смотрит она не так, смотрит совсем не так… Вуаль в дождевых капельках стояла у Прокопа перед глазами, застилая все. Да нет, ерунда; и на снимке — совсем не та девушка, что спит внизу, и не похожа вовсе. На снимке — лицо той, под вуалью, что пришла к нему в беде и горе; ее лоб спокоен, а в глазах — скорбная тень; и к губам льнет вуаль, густая вуаль с росинками дыхания… Почему она не подняла тогда вуаль, чтоб я мог узнать ее!
— Пойдемте, я вам что-то покажу, — прервал его мысли Дэмон и потащил Прокопа наружу.
Они стояли на вершине отвала; под ногами их простерлась необъятная темная спящая земля.
— Смотрите туда. — Дэмон показал рукой на горизонт. — Не видите ничего?
— Ничего. Впрочем, нет, вижу — огонек. Слабое зарево.
— Знаете, что это такое?
Раздался еле слышный гул, словно ветер промчался в ночи.
— Готово! — торжественно произнес Дэмон и обнажил голову. — Good night[165], друзья.
Прокоп вопросительно посмотрел на него.
— Не поняли? — сказал Дэмон. — До нас только теперь донесся звук взрыва. Пятьдесят километров по прямой. Точно две с половиной минуты.
— Какой взрыв?
— Кракатит. Эти болваны понабивали его в спичечные коробки. Полагаю, теперь-то они нас больше беспокоить не будут. Мы созовем новый съезд… выберем новый комитет…
— Вы… вы их…
Дэмон кивнул.
— С ними нельзя было работать. Уверен, они до последней минуты пререкались из-за тактики. Скорее всего там теперь горит.
На горизонте виднелось лишь слабенькое багровое зарево.
— Там остался и изобретатель нашей станции. Все там остались. Так что теперь вы все возьмете в свои руки… Послушайте только, как тихо. А ведь отсюда, из этих проводов посылается в пространство беззвучная и точная канонада. Сейчас мы остановили работу всех радиостанций, и у радистов стоит в ушах треск — крах, крах! Пусть бесятся. А тем временем в Гроттупе господин Томеш бьется, стараясь добыть кракатит. Никогда он его не добудет. Но если даже — если сумеет, о! — в тот же миг, когда под его руками произойдет соединение, настанет конец… Так что работай, моя станция, рассылай потихоньку искры, бомбардируй вселенную! Никто, никто, кроме вас, не станет хозяином кракатита. Теперь только вы, вы один, единственный… — Дэмон опустил руку на Прокопово плечо, молча обвел другой рукой широкий круг, словно показывая: весь мир.
Ночь была беззвездна и пустынна; лишь на горизонте низко полыхал огненный потоп.
— А-а, устал, — зевнул Дэмон. — Славный был денек. Пойдемте вниз.
Дэмон торопился домой.
— Где, собственно, находится Гроттуп? — неожиданно спросил Прокоп, когда они уже спустились с холма.
— Идемте, я покажу вам, — отозвался Дэмон.
Они зашли в контору рудника, и Дэмон подвел Прокопа к карте на стене.
— Вот здесь. — Он ткнул в карту длинным ногтем, подчеркнул маленький кружочек… — Пить не хотите? Согреетесь.
Он налил в рюмки себе и Прокопу жидкость, черную, как смола.
— Ваше здоровье!
Прокоп глотнул залпом и задохнулся: жидкость была как расплавленный металл и горше хинина; голова мгновенно пошла кругом.
— Больше не желаете? — оскалил Дэмон желтые зубы. — Жаль. Не хотите заставлять ждать свою красотку, а? — Сам он пил рюмку за рюмкой; глаза вспыхивали зеленым огнем, его обуял приступ болтливости, но язык постепенно коснел. — Слушайте, вы молодец! — заявил он. — Завтра беритесь за дело. Старый Дэмон сделает для вас все, что придет вам в голову… — Тут он неуклюже поднялся, поклонился Прокопу в пояс. — Теперь все в порядке. И еще… по-погодите…
Он начал путать все языки мира; насколько Прокоп мог понять, Дэмон изрекал грубейшие непристойности; потом затянул какую-то пошлую песенку, задергался, как в припадке падучей, теряя сознание; на губах у него выступила желтая пена.
— Эй, что с вами? — крикнул Прокоп, встряхивая Дэмона.
Тот с трудом открыл бессмысленные остекленевшие глаза.
— Что… что? — забормотал он, приподнялся, вздрогнул. — Ага, я… я… Это ничего, — потер себе лоб, судорожно зевнул. — Да, да, я провожу вас в вашу комнату, ладно?
Его татарское лицо покрылось безобразной синевой и опало, как пустой мешок; он двинулся к двери, шатаясь, словно ноги отказывали ему.
— Идемте же!
Он пошел прямо в комнату, где они оставили спящую девушку.
— А-а, красавица проснулась! — крикнул он на пороге. — Входите, пожалуйста!
Девушка стояла на коленях перед печкой; она, видимо, только что затопила и теперь смотрела на потрескивающие дрова.
— Ого, как прибрала! — с ноткой признательности протянул Дэмон.
И в самом деле, комнату проветрили, удивительным образом исчез неприятный беспорядок; теперь все тут было просто и мило, как у мирного домашнего очага.
— Смотри-ка, на что ты способна! — удивлялся Дэмон. — Пора у же тебе бросить якорь, девица!
Она встала, густо покраснела и смутилась.
— Ну-ну, не робей! Этот камарад тебе нравится, правда? — осклабился Дэмон.
— Нравится, — просто ответила она и пошла закрыть окно и спустить жалюзи.
От печки по светлой комнате разливалось тепло.
— Хорошо тут у вас, дети, — одобрил Дэмон, грея руки у печки. — Так бы и остался с вами.
— Нет уж, уходи, — быстро возразила она.
— Сейчас, голубушка, — почему-то по-русски ответил Дэмон, ухмыляясь. — Мне… тоскливо мне без людей. Смотри-ка, а приятель твой молчит, как убитый. Постой, сейчас я его уговорю…
