Читатель уже знаетъ, когда, какъ и почему Джорджъ Осборнъ, руководимый заботливостью честнаго Вилльяма, приведенъ былъ къ ногамъ (или правильнѣе, въ объятія) своей возлюбленной невѣсты; и я отнюдь не намѣренъ входить въ мелочныя подробности этого интереснаго свиданія. Одно только желѣзное, сердце могло не растаять при взглядѣ на это нѣжное личико, истомленное отчаяніемъ и грустью, и при этихъ трогательныхъ звукахъ, въ какихъ бѣдная дѣвушка начала разсказывать свою умилительную повѣсть. Не было ни обмороковъ, ни истерическихъ припадковъ, когда мать представила ее жениху: положивъ свою голову на его плечо, она заплакала горько, зарыдала, и эти слезы мгновенно облегчили ея грусть. Успокоенная такими утѣшительными признаками, старушка Седли разочла, что ей нечего дѣлать въ присутствіи молодыхъ людей, и когда она ушла, Эмми прильнула къ рукѣ своего жениха, какъ-будто онъ былъ ея верховнымъ властелиномъ, и она, беззащитная, виновная и бѣдная, всего должна была ожидатъ отъ его покровительства и ласковаго слова.
Такое безпрекословное повиновеніе тронуло сердце Джорджа, и чрезвычайно польстило его джентльменскимъ чувствамъ. Онъ видѣлъ передъ собою смиренную невольницу, преисполненную благоговѣнія къ его особѣ, и душа его возрадовалась радостью неизрѣчеиною при этомъ глубоколъ сознаніи своей власти. Онъ будетъ великодушенъ, и постарается, какъ это ни трудно, привести въ уровень съ собою это безсильное созданье. Грусть и красота Амеліи тоже нѣкоторымъ образомъ растрогали его сердце: онъ приласкалъ свою невѣсту, приголубилъ, поднялъ ее и, такъ сказать, простилъ — во всемъ простилъ. Всѣ ея чувства и надежды, замиравшія съ каждымъ днемъ въ удаленіи отъ этого великолѣпнаго свѣтила, зацвѣли опять и распустились разомъ, когда другъ-солнце засіяло на горизонтѣ ея жизни.
Когда вечеромъ въ тотъ денъ миссъ Амелія положила на подушку свою успокоенную головку, вы бы и не узнали въ этомъ юномъ, лучезарномъ личикѣ то самое лицо, которое еще наканунѣ было такъ худощаво, безжизненно и равнодушно ко всему на свѣтѣ. Честная дѣвушка-ирландка, обрадованная такою перемѣной попросила позволенія поцаловать свою барышню, расцвѣтшую съ быстротою весенней розы. Амелія обвила руками шею своей горничной и цоцаловала ее отъ чистаго сердца, какъ нѣжное, невинное дитя. Этого мало: она успокоилась эту ночь отраднымъ, освѣжительнымъ сномъ, и какая чудная весна засіяла для ея надеждъ при блескѣ утренняго солнца!
— Сегодня онъ опять будетъ здѣсь, подумала миссъ Эмми. Мой Джорджъ — величайшій и благороднѣйшій изъ всѣхъ людей на землѣ.
Джорджъ думалъ въ свою очередь, что онъ великодушнѣйшій изъ смертныхъ, и что онъ дѣлаетъ страшнѣйшую жертву, обрекая себя на супружество съ этой молодой дѣвицей.
Въ ту пору какъ женихъ и невѣста ворковали наверху о своихъ надеждахъ и мечтахъ, старушка Седли и кептенъ Доббинъ разсуждали внизу о настоящемъ положеніи дѣлъ и объ устройствѣ будущей судьбы молодыхъ людей. Предоставивъ любовникамъ полную волю обниматься наединѣ въ отсутствіи своихъ родителей, мистриссъ Седли, какъ особа съ истиннымъ женскимъ смысломъ, неиспорченнымъ никакими софизмами грубой логики, была собственно того мнѣнія, что никакая сила на землѣ не принудитъ мистера Седли выдать свою дочь за сына этого ужаснаго человѣка, который, въ послѣднее время, поступилъ съ нимъ такъ безчестно, постыдно, чудовищно, позорно. По этому поводу она разсказала предлинную, презанимательную повѣсть о прежнихъ счастливыхъ временахъ, когда этотъ негодный Осборнъ проживалъ еще шаромыжникомъ на Новой дорогѣ, и когда противная его жена съ радостью, бывало, принимала дѣтскія игрушки Джоза, которыми мистриссъ Седли награждала ее въ день рожденія кого-нибудъ изъ маленькихъ Осборновъ.
— Черная неблагодарность этого изверга, заключила мистриссъ Седли, доконала сердце моего добраго мужа, и ужь я знаю, онъ никогда, никогда, никогда не дастъ своего согласія на этотъ бракъ.
— Въ такомъ случаѣ, сударыня, пусть они убѣгутъ и обвѣнчаются потихоньку, какъ это сдѣлали недавно Родонъ Кроли и бывшая гувернантка, пансіонскій дружокъ миссъ Эмми, сказалъ улыбаясь честный Вилльянъ Доббинъ.
— Неужьто! воскликнула мистриссъ Седли, пораженная внезапной вѣстью. Возможно ли это?
— Очень возможно, сударыня, влюбились и женились — исторія обыкновенная. Я встрѣчалъ ихъ довольно часто на гуляньяхъ, и, думаю, что они счастливы.
— Ахъ, какія страсти! Кто бы могъ подумать! Не даромъ ключница моя, Бленкиншопъ, гаворила объ этой дѣвчонкѣ, что изъ нея не выйдетъ никакаго прока. Вотъ оно и вышло, что въ тихомъ омутѣ черти водятся. Ну, признаюсь, самъ Богъ спасъ моего Джозефа.
И она описала, съ большими подробностями, уже извѣстныя читателю любовныя похожденія миссъ Ребекки и сборщика индійскихъ пошлинъ въ Боггли-Уолла.
Кептенъ Доббинъ, однакожь, не ожидалъ слишкомъ значительныхъ затрудненій со стороны раэдраженнаго старца Седли. Совсѣмъ напротивъ: его мучило безпокойство другаго рода, и онъ не скрывалъ, что возникнутъ чуть ли не непреодолимыя препятствія со стороны Джона Осборна, этого безжалостнаго торговца саломъ и свѣчами на Россель-Скверѣ. Ему было извѣстно, что онъ запретилъ своему сыну всякія сношенія съ его бывшей невѣетой. Онъ зналъ, что если засядетъ какая мысль въ голову этого упрямаго старика, никакъ ужь ее не вышибёшь оттуда никакимъ молоткомъ логическихъ умозаключеній.
— Все дѣло, пожалуй, еще можетъ какъ-нибудь уладиться, если Джорджъ отличится въ предстоящей кампаніи, разсуждалъ кептенъ Доббинъ. Если онъ умретъ, такъ ужь разумѣется и она не жилица послѣ него. А если онъ не отличится, тогда что? У Джорджа, какъ я слышалъ, остались деньжонки послѣ матери: онъ можетъ отправиться въ Канаду, обзавестись хозяйствомъ на широкую ногу, или даже остаться въ Англіи на какой-нибудь скромной мызѣ, отдаленной отъ столицы. Много ли ему надобно вдвоемъ съ такою умною, доброю и прелестною женой?
И продолжая нить этихъ сужденій, Вилльямъ Добеимъ чуть ли не дошелъ до того премудраго заключенія, что для счастливаго супружества потребны только воздухъ и вода съ крошечною хижиною для помѣщенія двухъ особъ: недаромъ же въ пансіонѣ доктора Свиштеля его прозвали кукушкой и хорькомъ! Сколько онъ ни думалъ, ни гадалъ, ему и въ голову не приходило, что недостатокъ въ средствахъ завести щегольской экипажъ и лошадей можетъ служить уважительнымъ препятствіемъ къ соединенію Джорджа Осборна и миссъ Седли.
Соображая всѣ обстоятельства, соприкосновенныя къ дѣлу, онъ убѣдилъ себя окончательнымъ и рѣшительнымъ образомъ, что свадьба должна быть совершена какъ можно скорѣе, безъ малѣйшей отсрочки. По нѣкоторымъ признакамъ, мы имѣемъ право догадываться, что это отнюдь не могло быть вожделѣннымъ событіемъ для собственнаго его сердца, и легко станется, что кептенъ Доббинъ дѣйствовалъ въ этомъ случаѣ подобно человѣку, желавшему поскорѣе устроить похороны своего умершаго друга, или подобно тѣмъ нѣжнымъ друзьямъ, которые, разставаясь на долгое время, желаютъ, для избѣжанія лишнихъ слезъ, ускорить и сократить церемонію прощанья. Какъ бы то ни было, только мистеръ Доббинъ обнаружилъ въ своихъ хлопотахъ необыкновеимую юркость. Онъ доказывалъ Джорджу необходимость приступить къ немедлеиному исполненію дѣла, объясняя съ удовлетворительнымъ краснорѣчіемъ, что старикъ Осборнъ неминуемо проститъ юную чету, какъ-скоро политическая газета возвѣститъ о блистательномъ подвигѣ его сына. Онъ брался, въ случаѣ надобности, самъ идти къ обоимъ старикамъ и помирить ихъ между собою.
— Главное — не робѣй, мой другъ, и куй желѣзо, пока горячо, говорилъ кептенъ Доббинъ. Полкъ нашъ, того и гляди, получитъ приказъ выступить въ походъ: тогда будетъ поздно думать о женитьбѣ.
Къ великому удовольствію и одобренію мистриссъ Седли, не рѣшавшейся персонально завести серьезный разговоръ съ своимъ супругомъ, мистеръ Доббинъ отправился искать Джона Седли въ его бывшемъ торговомъ домѣ въ Сити, куда, по привычкѣ, несчастный банкротъ заходилъ каждый день, хотя не было здѣсь и слѣдовъ его бывшей конторы. Онъ неутомимо продолжалъ вести свою корреспонденцію, и получая письма отъ другихъ, связывалъ ихъ въ таинственныя пачки, которыя потомъ мистически укладывалъ въ широкіе карманы своего фрака.
Ничего нѣтъ, на мой взглядъ, печальнѣе таинственной возни и суетливости погибшаго человѣка, и едва-ли вы можете хладнокровно видѣть эти письма, полученныя имъ отъ богачей, эти обветшалые, засаленные документы, которые онъ нетерпѣливо развертываетъ передъ вами, основывая на нихъ надежду своего будущаго обогащенія и возстановленія своей славы въ коммерческомъ мірѣ. Мой возлюбленный читатель, безъ сомнѣнія, видывалъ на своемъ вѣку подобныхъ чудаковъ. Встрѣчаясь съ вами гдѣ бы то ни было, несчастный отводитъ васъ въ отдаленный уголокъ, вытаскиваетъ изъ кармана толстую пачку, развязываетъ, держитъ шелковый снурокъ между зубами, и трепетной рукою перебираетъ передъ вами свой любимыя письма, гдѣ обѣщаютъ ему всякое покровительство и поддержку, если, сверхъ чаянія, не встрѣтится никакихъ препятствій. Кто не знаетъ этихъ грустныхъ, полу-одурѣлыхъ взглядовъ, бросаемыхъ на васъ безнадежными глазами?
