меня.
— А чего мне вас прощать. Если бы я захотел, то жил бы сейчас в Гойане и был бы богат. Я ничьему богатству не завидую.
Они помолчали. Только канарейка распевала во весь голос на карнизе да скрипела кожа под старым ножом мастера.
— Сеу Лаурентино, — сказал он, — о человеке судят не по деньгам, а по заслугам. Вы вот ели за столом полковника Жозе Паулино, а теперь пришли сюда и рассказываете мне о его богатстве, чтобы вызвать у меня зависть.
— Ну что вы, мастер Зе, я не такой человек. Не впервые обедаю за столом богатого человека.
— И все же это так.
По грязной дороге рысью трусила лошадь. Жозе Амаро и Лаурентино увидели проезжавшего мимо старого Жозе Паулино, в широкополой чилийской шляпе, с хлыстом в руке.
— Добрый день! — крикнул он издалека.
Лаурентино поднялся и почтительно снял шляпу. Жозе Амаро со злобой процедил сквозь зубы «здравствуйте». Разговор не клеился. Яркое утреннее солнце освещало все вокруг. На кухне шипело сало, жарившееся на глиняной сковороде.
— Ладно, мастер Зе, я пойду.
— Так что учтите, сеу Лаурентино, я никогда ничего не сделаю для этого человека.
— Ну что ж, дело ваше, мастер, до свидания.
«Вот вредный старик, — думал маляр, — прямо змея подколодная! И что он суется в чужую жизнь? Стоит о ком-нибудь заговорить, как он всегда очернить сумеет».
Лаурентино зашагал по дороге, направляясь в Пилар, и вскоре увидел всадника, медленно трусившего ему навстречу. Он подумал было, что это падре Жозе Жоан, который всегда ездил медленно, точно ему некуда было торопиться. Но оказалось, что это Виторино Кусай Хвост на своей заморенной кляче. Лаурентино хотел свернуть в сторону и пойти по тропинке, но Виторино закричал:
— Ты чего испугался?
— С чего это вы взяли, капитан Виторино?
— Вы все думаете, что со мной трудно ладить. А я просто хочу, чтобы меня уважали.
— И правильно делаете.
— Можешь добавить — капитан. Я — капитан, как Лула де Оланда — полковник. И не делай мне одолжение тем, что соглашаешься.
Стоя на обочине дороги, Лаурентино слушал выкрики старика. У дряхлой кобылы выпирали ребра, седло было старое, потрепанное, попона дырявая, уздечка из веревки.
— Я человек уважаемый. А эти вон черномазые сопляки выбегают на дорогу и дразнят меня. Черт знает что такое! Я белый сеньор, как и Жозе Паулино. Он мой двоюродный брат. А эти канальи не дают мне прохода! Так вот, сеу Лаурентино, Лула де Оланда разъезжает в своей коляске, высматривая, не найдется ли дурак, который женится на его дочери. Не думайте, что я такой же бездельник, сеу Лаурентино.
У кобылы слезился один глаз, порванная уздечка врезалась в морду. Лаурентино собирался распроститься, но от Виторино не так просто было отделаться. Широкое, исцарапанное лицо старика, седые волосы, торчавшие из-под шляпы, делали его похожим на жалкого шута.
— Счастливого пути, капитан Виторино, мне надо засветло добраться до дома.
— Скажи этим собакам, что с капитаном Виторино да Кунья шутки плохи.
И он с силой пришпорил кобылу. Та метнулась в сторону, чуть не сбросив всадника. Виторино едва удержался и закричал:
— Свора собак!
Мальчишка, прятавшийся в зарослях, выскочил на дорогу, пугая лошадь криками:
— Кусай Хвост! Кусай Хвост!
Виторино с силой рассек воздух хлыстом.
— Я тебе покажу Кусай Хвост, сукин сын!
Мальчишка кричал все громче у самых ног разъяренного старика. Виторино вонзил шпоры в бока лошади — ему хотелось раздавить наглеца. Но напрасно, старая кобыла еле переставляла свои костлявые ноги. Издали послышался голос другого сорванца:
— Эй, подхвостник уронил!
Виторино негодовал, он был страшно взбешен:
— Свора собак! Я Виторино Карнейро да Кунья, белый, всеми уважаемый сеньор!
Он яростно жестикулировал, точно споря с невидимым врагом. И при этом размахивал хлыстом как безумный.
— Вот старая кляча, черт бы ее побрал!
Он безжалостно хлестал кобылу, которая по-прежнему лениво тащилась по дороге, вспугивая ящериц. Капитан Виторино Карнейро да Кунья проезжал по землям полковника Лулы де Оланда. На пути росло большое мастиковое дерево, которое якобы приносило несчастье. Но он этому не верил. Его не страшили ни живые, ни мертвые. Навстречу шла женщина в красной юбке.
— Добрый день, сеньор Виторино.
— Придержи язык. Ты мне не ровня. Я капитан Виторино. Я имею законное право носить это звание.
— Извините меня, сеньор Виторино.
— Пошла прочь, потаскуха! Иди к своим кобелям!
— Заткнись, старый пакостник!
Виторино с угрожающим видом поднял хлыст. Женщина сбежала на обочину и разразилась ругательствами:
— Ах ты, старый трепач! Кто тебя не знает, старый осел?!
— Кусай Хвост, Кусай Хвост! — закричали стоявшие поодаль мальчишки.
— Паршивцы! Вот я вас!
Женщина ушла, а капитан Виторино продолжал свой путь. Вскоре он увидел дом мастера Жозе Амаро. Жозе Амаро да Силва — свободный избиратель, его кум. Будь воля капитана, он бы взял в крестные отцы сыну своего двоюродного брата Жозе Паулино, но жена предпочла шорника. А разве ее переспоришь? Упрямая женщина все норовит сделать по-своему. Ему хотелось называть двоюродного брата — «кум Жозе Паулино». Но чертова баба порешила иначе.
Его сын Луис служит в военно-морском флоте. Он станет офицером… Птицы распевали на придорожных деревьях, в тени которых возвращался домой капитан Виторино. Все встречные насмехались над ним, а он не такой человек, чтобы позволить над собой издеваться. Он капитан Виторино Карнейро да Кунья, из весьма почтенной семьи. А его двоюродный брат, плантатор, — влиятельное лицо в провинции. По дороге капитан заедет потолковать с кумом Жозе Амаро. Правда, Жозе Амаро не из такой уважаемой семьи, как он сам, но все же мастер — человек белый, да и отец его был сыном моряка из Гойаны.
С такими мыслями капитан подъехал к дому шорника, который крестил когда-то его сына Луиса в миссии падре Антонио в Пиларе.
— Добрый день, кум, — поздоровался Виторино, подъехав к дому мастера.
— Добрый день, кум; не остановитесь ли отдохнуть?
Виторино спешился, привязал уздечку к ограде и подошел к навесу. Мастер Жозе Амаро недолюбливал этого человека, которого никто не уважал. Бедняга вызывал в нем досаду своей бесцельной жизнью и бесконечными, никому не нужными разъездами. Когда Жозе Амаро узнал, что крестник поступил в военно-морской флот, он обрадовался. По крайней мере, парень вырастет не таким дурнем, как отец, который витает в облаках.
Старый Виторино, в свою очередь, считал кума существом низшим. Тот был шорником, а таким ремеслом белому человеку заниматься не пристало.
— Ну как, много работы, кум Жозе Амаро?
— Как обычно, кум Виторино. Как обычно.
— Я весь день в бегах. Эти проклятые выборы совсем
