— Я вам скажу как, — ответил г-н Колбаба. — Уплатите мне две кроны штрафа за то, что письмо без марки, понятно? Господи Иисусе, я ведь с ним целый год и день бегаю, чтобы эти две кроны в пользу почты взыскать! Вот так: покорно благодарю, — продолжал он, получив две кроны. — А там вон, сударыня, кто-то вашего ответа ждет.
И он кивнул на шофера Францика, который — тут как тут стоял на углу.
И пока г-н Францик получал ответ, г-н Колбаба, сидя рядом с господином в черном, говорил ему:
— Год и день, ваша милость, я с этим письмом пробегал, да стоило того: во-первых, чего только не повидал! Такая это чудная, прекрасная сторона, — хоть у Пльзня взять, хоть у Горжице, либо у Табора… Ага, господин Францик уже назад идет? Ну, понятно: такое дело легче с глазу на глаз уладить, чем письмами без адреса.
А Францик ничего не сказал; только глаза его смеялись.
— Поехали, сударь?
— Едем, — ответил господин в черном. — Сперва отвезем господина Колбабу на почту.
Шофер сел за руль, нажал стартер, включил сцепленье и газ, и машина тронулась с места плавно, легко, как во сне. И стрелка спидометра сейчас же остановилась на цифре 120 километров.
— Хорошо идет машина, — с удовольствием отметил господин в черном. — Она мчится так оттого, что ее ведет счастливый шофер.
Они доехали благополучно — и мы тоже.
Большая докторская сказка
В давние времена на горе Гейшовине имел свою мастерскую волшебник Мадияш. Как вы знаете, бывают добрые волшебники, так называемые чародеи или кудесники, и волшебники злые, называемые чернокнижниками. Мадияш был, можно сказать, средний: иной раз держался так скромно, что совсем не колдовал, а иной раз колдовал изо всех сил, так что кругом все гремело и блистало. То ему взбредет в голову пролить на землю каменный дождь, а как-то раз до того дошел, что устроил дождь из крохотных лягушат. Словом, как хотите, а такой волшебник не очень-то приятный сосед, и хоть люди клялись, что не верят в волшебников, а все-таки норовили всякий раз Гейшовину сторонкой обойти; а ежели при этом говорили, будто через нее дальше и в гору высоко ходить, так только для того, чтобы в своем страхе перед Мадияшем не признаваться…
Вот сидел раз этот самый Мадияш перед своей пещерой и сливы ел — большие такие, иссиня-черные, серебристым инеем покрытые, а в пещере помощник его, веснушчатый Винцек по-настоящему звать: Винцек Никличек из Зличка, — варил на огне волшебные снадобья из смолы, серы, валерияны, мандрагоры, змеиного корня, золототысячника, терновых игол и чертовых кореньев, коломази и адского камня, трынтравы, царской водки, козьего помета, осиных жал, крысиных усов, лапок ночных мотыльков, занзибарского семени и всяких там колдовских корешков, примесей, зелий и чернобылья. А Мадияш только смотрел за работой веснушчатого Винцека и ел сливы. Но то ли бедняга Винцек плохо мешал, то ли еще что, только снадобья эти в котле у него пригорели, перепарились, пережарились, перекипели или как-то там перепеклись, и пошел от них страшный смрад.
"Ах ты пентюх нескладный!" — хотел было прикрикнуть на него Мадияш, но второпях перепутал, каким горлом глотать, либо слива во рту у него ошиблась — не в то горло попала, только проглотил он эту сливу вместе с косточкой, и застряла косточка у него в горле — ни наружу, ни внутрь. И успел Мадияш рявкнуть только: "Ах ты пен…", а дальше — не вышло: голос сразу отнялся. Только хрип да сип слышится, будто пар шипит в горшке. Лицо кровью налилось, сам руками машет, давится, а косточка ни туда, ни сюда: крепко, прочно в глотке засела.
Видя это, Винцек страшно испугался, как бы папаша Мадияш до смерти не задохся; говорит решительно:
— Погодите, хозяин, я сейчас сбегаю в Гроново за доктором.
И пустился вниз с Гейшовины; жаль, никого там не было скорость его измерить: наверно получился бы мировой рекорд бега на дальнюю дистанцию.
Прибежал в Тронов, к доктору, — еле дух переводит.
Отдышался, наконец, и зачастил, как горох рассыпал:
— Господин доктор, пожалуйте сейчас же, только сейчас же! — к господину волшебнику Мадияшу, а то он задохнется. Ну, и бежал же я, черт возьми!
— К Мадияшу на Гейшовину? — проворчал гроновский доктор. — По правде говоря, дьявольски не хочется. Но вдруг он мне до зарезу понадобится; что я тогда буду делать?
И пошел. Понимаете, доктор никому не может отказать в помощи, даже если его позовут к разбойнику Лотрандо либо к самому (прости господи!) Люциферу.
Ничего не поделаешь: такое уж это занятие, докторство это самое.
Взял, значит, гроповский доктор свою докторскую сумку со всеми там ножами докторскими, и щипцами для зубов, и бинтами, и порошками, и мазями, и лубками для переломов, и прочим докторским инструментом, — и пошел за Винцеком, на Гейшовину.
— Только бы нам не опоздать! — все время беспокоился веснушчатый Винцек.
И так шагали они — раз, два, раз, два — по горам, по долам, — раз, два, раз, два — по болотам, — раз, два, раз, два — по буеракам, пока веснушчатый Винцек не оказал наконец: Так что, господин доктор, мы пришли!
— Честь имею, господин Мадияш, — промолвил гроновский доктор. — Ну-с, где же у вас болит?
Волшебник Мадияш в ответ только захрипел, засипел, засопел, указывая на горло, туда, где застряло.
— Так-с. В горлышке? — сказал гроновский доктор. — Посмотрим, какое там бо-бо. Откройте как следует ротик, господин Мадияш, и скажите а-а-а…
Волшебник Мадияш, отстранивши ото рта волосы своей черной бороды, разинул рот во всю ширь, но а-а-а произнести не мог: голосу не было.
— Ну, а-а-а, — старался помочь ему доктор. — Что ж вы молчите?.. Э-э-э, — продолжал этот плут, эта лисица патрикеевна, тертый калач, прожженный мошенник, продувная бестия, что-то задумав. — Э-э-э, господин Мадияш, плохо ваше дело, коли вы а-а-а сказать не можете. Не знаю, как с вами быть?
И давай Мадияша осматривать и выстукивать.
И пульс ему щупает, и язык высовывать заставляет, и веки выворачивает, и в ушах, в носу зеркалом высвечивает, да себе под нос латинские слова бормочет.
Покончив с медицинским осмотром, принял он важный вид и говорит:
— Положение очень серьезное, господин Мадияш.
Необходима немедленная операция. Но я не могу и не решусь ее делать один: мне необходимы ассистенты.
Если вы согласны оперироваться, тогда вам придется послать за моими коллегами в Упице, в Костелец и в Горжички; как только они будут здесь, я устрою с ними врачебное совещание, или консилиум, и тогда, после зрелого обсуждения, мы произведем соответствующее хирургическое вмешательство, или operatic operandi. Обдумайте это, господин Мадияш, и, если примете мое предложение, пошлите проворного гонца за моими глубокоуважаемыми учеными коллегами.
Что оставалось Мадияшу делать? Кивнул он веснушчатому Винцеку, тот притопнул три раза, чтобы легче бежать было и со всех ног — вниз по склону Гейшовины! Сперва в Горжички, потом в Упице, потом в Костелец. И пускай его пока бежит себе.
О ПРИНЦЕССЕ СУЛЕЙМАНСКОЙ
Пока веснушчатый Винцек бегал в Горжички, в Упице, в Костелец за докторами, гроновский доктор сидел у волшебника Мадияша и следил за тем, чтобы тот не задохся. Для препровождения времени закурил он виргинскую сигару и молча ее посасывал. А когда уж очень надоедало ждать-кашлянет и опять задымит. А то зевнет и троекратно поморгает, чтоб как-нибудь время скоротать. Или вздыхал:
— Ох-хо-хо!
Через полчаса потянулся и промолвил:
— Э-эх!
Через часок прибавил:
— В картишки бы перекинуться. Есть у вас карты, господин Мадияш?
Волшебник Мадияш не мог говорить, только головой покачал.
— Нет? — проворчал гроновский доктор. — Жаль. Какой же вы волшебник после этого, ежели карт не имеете! Вот у нас в трактире один волшебник представление давал… Постойте. Как же его звали? Не то Навратил, не то дон Боско, не то Магорелло… Что-то в этом. роде… Так он такие чудеса с картами разделывал, ну просто — смотришь и глазам своим не веришь… Да, колдовать — сноровка нужна.
Он закурил новую сигару и продолжал:
— Что ж, коли у вас карт нету, расскажу я вам сказку о принцессе Сулейманской, чтоб не так скучно было. Ежели вы случайно эту сказку знаете, так скажите, и я перестану. Дзин-дилинь! Начинается.
Как известно, за Сорочьими горами и Молочно-кисельным морем находятся Пряничные острова, а за ними — поросшая густым лесом пустыня Шаривари с цыганским главным городом Эльдорадо. Дальше во все стороны тянется меридиан с параллелью. Тут же за рекой, только мостик перейти и по тропинке влево, за кустом ивняка и канавой с репейником раскинулся великий и могучий Сулейманский султанат. Там уж вы дома!
В Сулейманском султанате, как уже самое название показывает, правил султан Сулейман. У этого султана была единственная дочь, по имени Зобеида.
