Лехонь, Ян (1899—1956) — поэт, участник группы «Скамандр». В его книге «Серебро и чернь» (1924) доминирует пессимистический, «погребальный» колорит, барочно сплетены мотивы греха и смерти. Лехонь жестко, негативистски полемизировал с Виткевичем; рецензируя роман «Ненасытимость», характеризовал его как «отталкивающий», столь же хлестко отзывался о драмах.
Кароль Стрыенский (1887—1932) — архитектор, график, скульптор; в 1923—1927 был директором Школы деревянных промыслов в Закопане. Первый муж Зофьи Стрыенской (1894—1976) — художницы, работавшей в фольклорно-стилизованной «гуральской» традиции. Виткевич близко знал обоих; со Стрыенским позднее порвал на почве личного конфликта из-за богемных экстравагантностей последнего (дело едва не кончилось дуэлью).
За содействие в работе благодарю проф. Януша Деглера, Польскую комиссию по делам ЮНЕСКО, Фонд им. З. Любич-Залеского. За практически явленное сочувствие (в том числе травмирующий опыт сверки текста) — Георгия Липушкина, Ирину Попову и других народных ополченцев.
А. Базилевский
Уйдем с дороги сами,
пока нас не вымели, как мусор...
«Прощание с осенью» — авантюрно-философский роман о трагедии несбывшейся судьбы и самоуничтожении личности — занимает ключевое место в прозе Виткевича, лейтмотив которой — становление и эволюция человеческой души в деградировавшем обществе, живущем в предчувствии катастрофы. В предисловии, опубликованном еще до выхода книги, автор отмечал: «С тем же успехом я мог бы поместить всю эту историю в Венесуэле или Парагвае и наречь „героев“ испанскими, а то и португальскими именами. Это ничуть не изменило бы сути дела». Однако действие происходит в Польше, все в том же уголке бывшей австро-венгерской провинции, с которым связана большая часть жизни Виткевича. Время — будущее, вторая половина XX века.
Заглавием романа Виткевич иронически отвечает Жеромскому — «Прощание с осенью» следует тотчас после «Кануна весны» (в том романе «младопольский» классик деконструировал мифологию «независимости» — социальной и персональной); «лета» словно и не было. Вымысел переплетен здесь с отголосками подлинных событий, крушение истории раскрыто через вырождение личности. На первом плане — любовно-метафизические метания праздных героев, не обремененных будничными заботами. Им все досталось даром, жизнь ни к чему их не обязывает. Они не то чтобы с жиру бесятся, но и нужды ни в чем не знают, а потому совершенно свободны для истерических «перверсий». Правда, вскоре серия из трех нарастающе-радикальных революций уничтожает породивший их уклад.
Герой романа, Атаназий Базакбал, иронически именующий себя «псевдогамлетом», лихорадочно ищет, но не находит себе места в жизни. Это разочарованный, несостоявшийся художник, «метафизическое существо, лишенное формы действия». Отпрыск обедневшего татарского рода, он — клерк в адвокатской конторе. Характеризуя его взгляды как «псевдоаристократические, пессимистические и асоциальные», Виткевич при этом постоянно цитирует себя. Внутренняя жизнь Атаназия — водоворот противоречивых чувств и стремлений; его робость взрывается насилием, высокие прозрения смазаны покорностью низменным инстинктам: «собственный характер играл с ним, как кошка с мышкой».
В нем есть фантазия, живость ума, он талантлив, но ни в чем не преуспел. Ему нет и тридцати, а он ощущает себя развалиной и ни в чем не видит смысла. Дилетант Атаназий полагает себя «потомком по прямой линии» прежних истинных творцов, однако он — «художник вне формы» — не способен сделать выбор между своими дарованиями («от сочинения стихов и демонстрации фокусов до фортепианных импровизаций и изобретения новых блюд»). Человек абсолютно лишний, он низко ценит свое сегодня; его жизнь — неясное предощущение, он верит, что вот-вот «взорвется» необычайными свершениями, вместе с тем пребывая в замешательстве и презрении к себе.
Героя поглощает болезненная любовная страсть. Он нежно любит невесту, но сгорает от вожделения к любовнице: ни одной ему не достаточно, но каждая необходима. Невеста — Зофья Ослабендзкая (увядающая мудрость) — неброская блондинка, милая и разумная. Ангел домашнего очага, она доверчива, честна и простодушна. Любовница, рыжекудрая искрометная Геля Берц (в имени угадывается нечто вроде надтреснутого солнца) — «женское воплощение Люцифера». Единственная дочь банкира, в свои восемнадцать она искушена и утомлена жизнью: уже и травилась, и стрелялась, и наркотики ей не в новость.
Геля холодно и цинично «вглядывается в бездонную тайну собственного бытия», Атаназий для нее — жертва на алтарь познания. Для него же Геля — влекущее воплощение «метафизического ужаса эротизма»; он рвется к ней, вообразив при этом, что измена укрепит его чувство к невесте. Трагические последствия этого самоиспытания задают направление судьбе героя. Возревновавший к Атаназию «персидский принц» и композитор Азалин Препудрех, обрученный с Гелей, вызывает его на дуэль. Перед поединком оба, «каждый в своем замкнутом вечностью мире», переживают краткое духовное просветление. Атаназий ранен, его кровью и примирением противников закреплено роковое сцепление их судеб.
Ряд диалогов между персонажами раскрывает атмосферу безвременья, когда «все ощущали в себе смерть более или менее осознанно». Вырисовывается картина общего умственного угасания, хаоса и безмерной скуки. Все эфемерно и призрачно, неясная угроза исходит от чего-то ужасного в своей неопределенности. Тянется напряженная пауза, любое действие неуместно. Атаназий с нетерпением ждет катастрофы, уповая, что на обломках прошлого новые люди создадут «радикально иную» жизнь. «Так радуются войне, революции или землетрясению те, кому не хватает мужества пустить себе пулю в лоб», — угрюмо констатирует повествователь.
В канун первого путча происходит крещение Гели и две свадьбы — ее с Препудрехом и Зоси с Базакбалом. Четверка героев выходит на прямую, ведущую к катастрофе. Перед венчанием Атаназий насилует невесту, а сразу после — любовницу. Вскоре всю страну насилуют «социалисты-мужикоманы». После разрушительных встрясок Атаназий пробует кокаин и ищет утешения в «мужской дружбе», но его накрывает новая волна страха. Отложенная на черный день трубочка с наркотиком отныне — его постоянный спутник.
Герой пытается философствовать, однако идеи, выплеснутые на бумагу, кажутся ему низкопробной чушью. Он бездеятельно живет на содержании у жены, его мутит от уютной рутины: «Жизнь лежала перед ним, как недопотрошенная медведем падаль, как открытая, гнойная рана, бесстыдно раскинутые складки какого-то чудовищного полового органа: неустроенная, развороченная, беспорядочная, надоевшая». Тем временем революция разгорается, и все четверо уезжают в горный городок Зарыте (слегка измененное название Закопане), отсидеться на вилле старика Берца. Совместное уединение ведет к цепочке катастроф.
Пока где-то далеко новая власть подавляет мятежи лоскутной оппозиции, Атаназий, из ревности на почве неутоленной страсти, убивает на дуэли Гелиного лыжного инструктора (стереотипного нордического шведа) и мучается угрызениями совести. В довершение бед Зося, застав мужа в постели с подругой, накладывает на себя руки. Ее гибелью обозначен крах традиционных ценностей — всего бесхитростного, простого, невинного. Доведя до самоубийства жену, ждавшую ребенка, отчаявшийся Атаназий окончательно идет в распыл. Постигает «высшую эротологию» с Гелей, а потом уезжает с ней в Индию — не в поисках истины, а мечтая о забвенье. Однако путешествие на Восток не исцеляет его от тоски. Дальнейшая жизнь духовно выжатого героя — стремительный путь вниз, к физическому небытию.
Геля изучает санскрит и Камасутру, основывает в отрогах Гималаев международную оккультно-оргиастическую общину (среди членов которой — некий Бунго, «гость» из первого романа Виткевича). Атаназий же — везде чужой. Его преследует призрак погубленной любви, он чувствует себя «жалким альфонсиком», превратившимся в «один большой лингам». Безысходный кошмар отступает, лишь когда он, одержимый раскаянием, бежит от экспериментов своей спутницы на родину, где к тому времени после цепочки переворотов произошла «нивелистическая» революция под предводительством «великого мага» Саетана Темпе (чей голос еще прозвучит в «Сапожниках»).
Атаназий хочет искупить прошлое, став частью общего дела — слившись с чем-то большим, чем он сам. Дома он застает «новый мир», устроенный по рецептам своего одноклассника, бывшего поэта-«большевика», который, нанюхавшись кокаина, любил порассуждать о политике. Ныне Темпе — комиссар внутренних дел паракоммунистической республики. Метаморфоза строя явно вдохновлена примером окарикатуренной России (серпастый герб на посольстве — первое, что бросается в глаза герою, а в финале его расстреляют по приказу русского инструктора, прикомандированного к погранзаставе).
