гном. Конечно, гномьей кряжистости не было и в помине, но широкая кость в сочетании с хорошо развитой мускулатурой выглядели внушительно. Вблизи Гримбьорн производил впечатление валара, который сошел на землю Арды. Руки и ноги невероятных размеров удивительно сочетались в этом теле с тонкими, изящными чертами лица. Узкая талия только усиливала впечатление от ширины и толщины его плеч. Удобная, щегольская и одновременно носимая с легкой небрежностью одежда и уверенный взгляд серых глаз сводили с ума всю женскую половину земель Бардингов. И все это — при полном отсутствии бороды! Балин недоверчиво покачал головой. Как же можно быть военачальником без бороды? Гримбьорн быстро восстановил свой авторитет в глазах гнома, как только начал отдавать первые приказы. Гнома даже слегка передернуло. Столько высокомерия и сдержанной силы было в простых словах, что не подчиниться просто невозможно.
— Ну что ж, прошу. Проходите, — громко говорил Бьерн.
Деревянный стол вынесли на середину горницы. Гномов притиснули к дальней стене, во главу стола.
Балин и так весь день чувствовал себя не в своей тарелке. Он не мог ничем заняться, везде мельтешили люди. Они варили себе пищу, расседлывали коней, стирали одежду или правили оружие. Гному под конец захотелось, чтобы к нему обратились с самой пустячной просьбой, но от него ничего не требовалось. А сидеть без дела в то время когда вокруг кипит работа — занятие не из приятных. Поэтому волей-неволей Балину пришлось просто наблюдать.
Оружие и доспехи вновь прибывших были выкованыв кузницах под Горой, и Балин понял, кому Оин делал такие дорогостоящие «подарки». Лошади гному тоже понравились, хотя в этом он не разбирался совершенно.
Места в Деревянных Чертогах хватило бы на всех, но воины предпочли поставить палатки под открытым небом. А может, это им приказал Гримбьорн. Во всяком случае, те, кто находились сейчас у палаток, являли собой интересное зрелище. На первый взгляд, около дерюжных стен творились разброд и беспорядок. По крайней мере, на взгляд гнома, привыкшего к строгому порядку в пещерах. Но опытный Балин сразу понял, что каждый занимается своим делом. Кто-то, видимо — заранее выбранный, кашеварит. Один присматривает за костром, еще один — за лошадьми. Двое ставят палатку, достают одеяла и распаковывают вещи. И, не смотря на спокойную обстановку, от каждой дюжины выделен человек в дозор.
Всего Балин насчитал двенадцать палаток. Определил, что в каждой палатке находится не менее дюжины человек. Итого на дворе у Бьерна собирался ночевать гросс воинов. Конечно, в Шире словосочетание «гросс воинов» вызвало бы улыбку, потому что гроссами там меряют свиней. Поэтому вместо гросса, уважаемый читатель, мы будем пользоваться таким понятием, как длинная сотня: двенадцать раз по двенадцать.
В горнице, кроме Балина, Оина, Бьерна и его сына находились еще несколько человек. Балин определил их как «десятников», начальников в дюжинах.
— Знакомьтесь, — твердо произнес Гримбьорн. — Сотники Двальд, Оваль и Освальд, кровные братья. Сотники Кэрли, Ингвальд, Гноуби. Командир тяжелой конницы — Бэла. Брэнд — лучник. Конан, бригадир тяжелых пехотинцев. Комендант Бьярни. Эльвинд — разведчик. Сотник Уиллис, дунадан, он из рыцарей Арнора.
Статный Уиллис, сам похожий на гнома, невысокий, кряжистый и с огромной бородой, учтиво поклонился. Гномы поклонились в ответ. Гримбьорн продолжал:
— Пятидесятник Балин, сын Фундина. Его друг — Оин.
Балин быстро подсчитал в уме войска. По меньшей мере двенадцать длинных сотен! Не всякий король, отправляясь на войну, может позволить себе такую дружину.
Гримбьорн быстро говорил, проводя рукой по карте:
— Выдвигаемся завтра. Идем тремя отрядами, сворачиваем с Западного пути через пятьдесят-шестьдесят миль. Проходим у подножья Мглистых гор до Оболони. Там объединимся и забираем на запад, еще ближе кгорам. Идем почти до Серебрени, но в Росную долину не сворачиваем. Если повезет, то мы увидим ее, выйдя из ворот Мории. На севере, у подножья Келебдила, должен быть еще один вход в пещеры. Я правильно понял, Оин?
— Да, это Великие Северные Ворота Мории. Дорога к ним идет по перевалу, но лошади пройдут.
— Может, лошадей лучше оставить в долине, а не тащить в горы? — спросил один из сотников.
— Наверно, так и поступим. Ты, Бэла, скорее всего останешься со своей сотней на равнине. Обозы и Бьярни останутся с тобой. Вы не должны приближаться к Мории раньше условленного сигнала. Но часть лошадей придется взять в пещеры.
— Тогда пусть это будут пони. Они более привычны к кручам, потому что выросли близ Одинокой горы, в конюшнях Даина, — предложил Оин.
Гримбьорн на миг задумался.
— Конечно, и пони тоже. Но все это мы обсудим в пути. Главное сейчас — решить, стоит ли вообще соваться в Морию.
Бьерн недовольно фыркнул. Гримбьорн, мельком взглянув на отца, продолжал:
— В любом случае, по имеющимся у меня сведениям, в пещерах Мории сейчас обитает не менее десяти тысяч орков. Как вы понимаете, все они воины. Детей и стариков среди них нет. А я не хочу оказаться в темноте и тесноте, где панцирники и лучники будут бесполезны. Нам нельзя терять людей в бесполезной круговой обороне, когда за каждым камнем — враг. Орки слабеют при солнечном свете. Поэтому, если мы в меньшинстве, то должны дать бой в неблагоприятных условиях для врага. Желательно, чтобы это была ловушка при ярком свете. Если мы сами попадем в западню во тьме, то не стоит и затевать поход. На крайний случай нам необходимо просто выманить их из пещер, и дать бой в условиях, где возможна конная атака, против которой орки бессильны.
— Я тоже думал об этом, доблестный Гримбьорн, — медленно проговорил Оин. — Именно поэтому мы идем к северному входу. Мы будем идти медленно, выковыривая всю мразь из земли и гор между Оболонью и Кибель Налой, то есть Серебренью. Это избавит нас от удара в спину. Северный вход в Морию строился для внезапных вылазок, для атаки в тыл ничего не подозревающему противнику. Мы притворимся таким противником, орки выйдут из неприступного северного входа и сами попадут в ловушку. Для этого Бьерн и я приглядели одно местечко, которое наверняка подойдет для этого плана.
— Хорошо, я понял. Все это мы обсудим уже на месте. Но стоит запомнить, что если по каким-либо причинам мне не понравится ваше «местечко», — Гримбьорн сделал ударение на последнем слове, — то я без объяснения причин увожу войско на равнину до появления более подходящего плана. Теперь мне необходимо знать саму Морию. Оин говорил, что у вас есть карты подземелий.
Балин сообразил, что последние слова относятся к нему.
— Да, конечно. У
