официально именовалась войсковой частью 4483.
В городе имелась вторая охраняемая зона — промышленно-техническая. Внутри ее располагалось предприятие атомной промышленности — завод „Радон“.
Долгое время город процветал, а воинская часть считалась лучшей во внутренних войсках МВД. Большинство офицеров в порядке ротации побывало в Чечне, приобрело боевой опыт.
Общие, довольно типичные для российской армии явления — унижение молодых солдат старослужащими, ухудшение качества питания личного состава, комплектация подразделений слабо способными к несению трудной службы солдатами, дезертирства, самоубийства и членовредительство — казалось, обходили бригаду, которой командовал полковник Зотов. И вот…
Двое убитых, один тяжело раненный, похищенная касса, вооруженный автоматом и пистолетом бандит, вырвавшийся на оперативный простор, ко всему с запасом боеприпасов, спокойной жизни не предвещали.
— А с тобой, Петр Валерьянович, давай решать, где удобнее ждать гостя? Как думаешь, куда из „Радона“ лучше всего двинуться дезертиру?
Шумилов стоял возле карты и держал длинную указку у ноги, как знаменщик древко знамени.
Андрюшин подумал.
— У него есть харчи?
— Об этом не сообщили. Скорее всего, если есть, то совсем немного. Большой запас и деньги с собой сразу не утащишь.
— Деньги он может припрятать.
— Не рискнет. Он должен понимать, что в те места ему вернуться не дадут.
— В таких условиях я бы двинул на север. — Андрюшин высказал это предположение с полной определенностью. — Даже думать не стал бы.
— Куда б ты двинул? В тундру?
— Зачем? В двухстах километрах на севере от Синегорска течет Аркун. На берегах поселки и дебаркадеры. Личный маломерный флот. Украсть моторку или, в крайнем случае, снять ее за солидные бабки совсем нетрудно.
— И сколько бы ты брел до Аркуна?
— От четырех до пяти дней.
Шумилов подумал. Возразил с убежденностью:
— Он так не двинет. Вероятней всего, будет прорываться на юг. Конечно, не по бетонке, однако далеко от нее удаляться не станет.
— Что он будет прорываться на юг, это точно. Но по реке. Поэтому идти за ним по пятам не надо. Заблокируем только вот эти узлы…
Андрюшин ткнул в карту в нескольких местах.
— Мимо ему не пройти.
— Он может укрыться и какое-то время переждать в глухих поселках.
— Может, но об этом нам быстро станет известно. В любом поселке все на виду.
— Хорошо, собирай ребят из группы быстрого реагирования.
— Собираю.
— И вот что, Андрюшин. Не подставляться! Мужик ты горячий, мне это известно, но если с тобой что-то случится, в управление лучше не возвращайся.
Андрюшин понимающе хмыкнул.
— Есть берегти себя со всех сил. Что еще?
— Постарайся сделать так, чтобы этот солдат не попал в руки военных.
— Пошто, товарищ полковник?
— По то, Андрюшин. Они его мигом хлопнут, не доводя дело до суда. Разве смогут простить убийство своих товарищей? Этого парня надо судить, а расправляться с ним без суда и следствия никому не позволено.
— Понял. Так и сделаем. — Андрюшин подумал и заключил: — Ежели еще встретим и поймаем.
* * *
Полковник Шумилов не ошибался, когда приказал проверить подлинность утверждения анкеты о том, что Чикин не судился. Такой эпизод в его короткой, но достаточно путанной жизни имелся, хотя в казенных бумагах, которые пошли из военкомата в армию, указаний на привлечение призывника к уголовной ответственности не имелось.
Сам Макс объяснял это для себя довольно просто: он верил в свою удачливость. Уже сколько раз жизнь подтверждала ему свое расположение. Он выходил из воды сухим, когда другие тонули в ложке воды или сгорали от обычной спички.
Старый кореш Макса Леха Мастырка шел по улице — трезвый и чистый, а менты вдруг остановили его, проверили ксивы — полный порядок: фото, прописка — все чин-чинарем. Но его все же обстукали, обшмонали. Немецкий вальтер за пояском оказался предателем, и загремел Мастырка за чужие грехи — на вальтере висело три трупа, которых Леха в глаза не видел: шпалер достался с рук. Но как докажешь?
В тот же день на той же улице Макс наткнулся на ту же пару ментов, которая повязала Мастырку. У Макса за поясом сидела волына, не вальтер, а родной „туляк“, да еще с глушаком, кто мог знать, что на нем висело, если решат проверить по пулегильзотеке. Короче, полный абзац. Ко всему, краснокожий и молоткастый паспорт Макс с собой не носил.
Менты злые. На улице лил дождь и стоял холод. Руки зябли, у старшего патруля даже усы обвисли, как вареные макароны. И голос — не говорит, а гавкает:
— Документы!
Макс — ноги врозь, как телок на льду.
— Нет документов, товарищ капитан.
Мент был старлеем, Макс не раз видел его издали, но теперь погоны скрывала плащ-накидка, и можно было поднять звание на одну ступень без боязни зашибиться.
— Я не капитан. — В менте взыграла офицерская скромность.
— Виноват, товарищ майор! — Макс морду сквасил, будто бы насмерть испугался своей ошибки, а менту показалось неудобным признаться в том, что он ко всему еще и не майор.
— Ладно, иди. И в другой раз без паспорта из дома не выходи.
Макс отпрянул от патруля, как кот от собак, и боком, боком по мокрому плитуару, как называли в Красноборске выложенные бетонными плитками пешеходные дрожки, затрусил рысцой от опасного места.
А как Максу повезло с господином Хренасиным, налоговым инспектором, дачу которого он почистил куда надежней, чем Геркулес авгиевы конюшни?
Вся история началась с того, что пришло время армейской службы. Выкликнули Макса повесткой в военкомат. Три раза подряд на бумажки с печатями он внимания не обратил: пускай служат те, кому это хочется. У Макса такого желания не имелось. Но пойти в армию пришлось.
Однажды ночью домой явились два прапора из военкомата и два мента из районного отделения. Раз-два, подъем! Лезь, голубок, в машину! А там уже корешей по несчастью целая свора.
До утра будущих защитников стерегли автоматчики — не отмажешься от них, не откупишься. Дурак, сам попавшийся на крючок, никогда не поможет тому, кто после него зацепился за то же острие. Это называется „если я влип в дерьмо, то почему ты должен жить, не замаравшись“?
Но Максу повезло. Начальник областного военкомата полковник Серенко достраивал дачу. Ему именно в тот момент понадобился хороший слесарь, чтобы завершить сантехнические работы, но сделать это требовалось без больших расходов. Среди призывников нашлось три слесаря. Из них полковнику понравился один — Максим Чикин. Разговор был короткий.
— Ну что, голубчик, поедем служить? Сейчас мы подбираем команду на Камчатку. Или пока пожелаешь остаться здесь, в областном городе?
Воспитанный человек ответил бы на такое предложение словами „Почту
