– Михаил Иванович, – сказал Японец, – вот эта женщина находилась в каюте, когда Протасова убило направленным взрывом. Это дело рук…
Неизвестно, чье имя хотел назвать Японец, но в этот момент снаружи послышались голоса нескольких матросов, ругань, а потом дверь каюты дрогнула под сильнейшим напором и, повернувшись на петлях, резко распахнулась и с грохотом врезалась в стену.
Японца даже подбросило.
– Что за черррт? – почти взвыл он.
…Родион был прав, когда предположил, что дама с собачкой направляется именно в капитанскую рубку и именно – скандалить. С шумом и грохотом, как положено дамам такого телосложения.
В помещение, отчаянно лая, ворвалась собачка, за ней внушительно громоздилась туша ее хозяйки. Вслед за почтенной дамой все с тем же каменным выражением лица следовал ее муж, который даже в связи со вселенской катастрофой не счел бы нужным прерывать телефонный разговор.
– Не обращайте внимания, Сергей Сергеич, – ровным голосом чеканил он в трубку, – это голос моей жены. Да, здесь есть роуминг… мы в прибрежной полосе. Что вы говорите? Нет, здесь вообще никого не режут…
– Только взрывают, – проворчал Японец. – Потрудитесь выйти вон из каюты, вы мешаете, – повернулся он к вошедшим.
Его начисто проигнорировали.
– Что это такое? – надвинувшись на несчастного капитана «Александра Скрябина», прогрохотала дама. – Вы тут капитан или кто? Что у вас там такое взрывается? Безобразие! Вы напугали моего Микки так, что он, бедняжка, метался по вашей грязной палубе до тех пор, пока не упал бездыханный!
– Палубу моют два раза в день, – проговорил капитан, не находя в себе сил оторвать взгляда от неистовствующего в тон своей хозяйке мини-пса, которого сложно было назвать павшим без дыхания даже человеку с очень большой фантазией.
– Я требую, чтобы мне предоставили шлюпку, в которой я могла бы добраться до города и потребовать где следует неустойку за то беспрецедентное попустительство и пренебрежение, которое вы…
Она на секунду замолкла, переводя дыхание, и в тишине нарисовался мерный голос ее мужа:
– …Я полагаю, что это самый что ни на есть террористический акт, Сергей Сергеевич, и потому…
– Парразиты! – снова заорала милая женщина. – Сами-то небось уже подготовились, а люди пусть тонут на хер, и вся недолга! Вон там уж ваш подчиненный резиновую лодку себе готовил, когда я бежала за Микки, чтобы его успокоить. Я буду жаловаться в российское и голландское посольства в Мадриде! У меня есть связи!
– Какую лодку? О чем вы говорите? – перебил ее Японец, подозрительно рассматривая багрово-красное от праведного гнева лицо дамы. – Кто готовил?
– При чем тут голландское посольство? – машинально пробормотал капитан.
– Откуда я знаю, кто готовил? Я спешила за своим бедным Микки, и мне некогда было разглядывать, кто там из ваших матросов собирался удирать с корабля, как последняя трюмовая крыса, вместо того чтобы побеспокоиться о безопасности пассажиров!
– Одну минуту, сударыня, одну минуту, – галантно остановил ее капитан, – этот человек… он подготовил лодку еще до того, как случилась эта встряска палубы, так напугавшая вашу собаку? В смысле, вы пробежали мимо него сразу же после взрыва, а у него уже была подготовлена лодка?
– Вот именно, – с готовностью подтвердила та, – он даже моторчик какой-то ей прикрепил.
Капитан посмотрел на Японца. Мы с боссом переглянулись и навострили уши.
– Я совершенно уверен, что это был Вишневецкий, – тихо сказал Японец. – Вот ублюдок…
При фамилии Вишневецкий скандальная толстая дама вздрогнула, изменилась в лице и нервно затеребила рукав платья: вероятно, ей не понравилось, что отвлекаются от разговора с ней.
А может, была и другая, более основательная причина.
– Не знаю. Олег Петрович, – обратился капитан к своему первому помощнику, – извольте немедленно найти Вишневецкого, живого или мертвого. Пошарьте по морю прожектором.
Толстая дама несколько успокоилась, хотя женщины с таким свирепым лицом успокаиваются столь же долго, сколько тонут корабли со значительным водоизмещением. Она произнесла:
– Господин капитан, но что же это, извините меня, за «Титаник» такой получается? Вот, извольте обратить внимание, мужчина себе бровь разбил.
И она указала на Родиона. Тот поблагодарил ее кивком за оказанное внимание, а капитан сказал:
– Госпожа пассажирка, я понимаю ваше огорчение, но на корабле создалась критическая ситуация, и я должен приложить все силы, чтобы нейтрализовать ее.
– Я тоже должна!..
Родион Потапович усмехнулся и вмешался в разговор.
– Не волнуйтесь, ее нейтрализуют и без вас, – успокоил он даму, – как говорится, «осьминоги и акулки, мои верные друзья, вам в подводном закоулке на обед достался я». Лучше скажите, у нас есть возможность дотянуть до Барселоны к восемнадцати ноль-ноль… хотя бы на шлюпках?
Мой босс явно не переоценивал возможностей теплохода и его команды, потому что было всего лишь около половины первого ночи.
– Да, разумеется, – несколько озадаченно пожал плечами капитан.
– Вот и прекрасно, – сказал Шульгин с удивившим меня хладнокровием, – а то из всей этой свистопляски меня больше всего беспокоит то, что моя жена опять будет ругать меня за неудачный рейс. И еще то, что я могу не попасть на матч «Барселона» – «Майорка». Но, если вы гарантируете, тогда ладно… А вы, господин Епанчинцев, похоже, допрыгались со своим Вишневецким, – небрежно сообщил он подручному Петра Дмитриевича Платова.
Японец буквально обратился в соляной столб, уж этого он никак не ожидал услышать, а Родион невозмутимо покинул рубку, а вслед за ним вышла и толстая дама, как-то сразу сникшая после того, как услышала фамилию Вишневецкого и почтительнейшие заверения в скорейшем разрешении авральной ситуации.
Я же осталась стоять в углу: по всей видимости, с меня должны были снимать показания.
– На редкость нахальные субъекты, – проворчал капитан и гаркнул в переговорное устройство:
– Машинное отделение? Что у вас? Вода прибывает? Работайте, работайте! Помпа полетела? Кретины, я же велел отрегулировать еще в Одессе!
– Этот на редкость нахальный субъект – Шульгин, – проговорил Японец, который, очевидно, не переставал размышлять о том, каким образом моему боссу стало известно то, чего он решительно не мог и не должен был знать.
– Кто? – Капитан уставился в лицо Японца раздраженными глазами уставшего и смертельно желающего наконец свалиться на кровать и выспаться человека.
– Тот, о ком тебя предупреждал Петр Дмитриевич.
– Ну да?
Только тут, кажется, Японец вспомнил о моем наличии в рубке и оборвал свою речь. Его лицо недовольно вытянулось, и он пробурчал:
– Вот что… иди пока что в свою каюту, я приду позже с помощником капитана. Сейчас, дорогая, не до тебя.
– Это понятно, – сказала я и вышла.
Я направлялась не в свою каюту, а к Родиону и Валентине. Я застала их бурно препирающимися. Родион говорил:
– Валя, ты так меня упрекаешь, будто я устроил этот катаклизм. Я же не виноват, что вот так все повернулось!
– У тебя никогда ничего по-человечески не выходит, – отвечала Валентина. – Если Магомет не идет к горе, то гора идет к Магомету. Так и ты: если ты не ищешь приключений на свою шею, они сами тебя находят. Что-то не припомню такого случая, чтобы в Средиземном море хоть один туристический лайнер потерпел катастрофу. А стоило уважаемому Родион Потапычу Шульгину ступить на палубу, как тут же прецедент и создан. Конечно, это не ты устроил все это!.. Но все дело в том, что ты упорно натыкаешься на различные препятствия, которые портят мне жизнь. Никогда не забуду, как несколько месяцев назад стреляли в окно нашей кухни и разбили новенький кофейник!
– Вообще-то должны были разбить мою черепную коробку, – спокойно возразил Родион.
Валентина даже на кровати подпрыгнула:
– Да как ты можешь такое мне говорить? Когда ты Марии говоришь – это одно, а когда мне, своей жене, – это уже совсем другое!..
– Одну минуту, – сказала я, застревая в дверях, – прошу прощения, что испортила вам семейную сцену, но знаете, дорогие друзья, там, кажется, начинают эвакуацию пассажиров. Из барселонского порта, насколько мне удалось краем уха уловить в капитанской рубке, высылают спасательные плавсредства. Да и шлюпок на корабле, кажется, немало.
– И за что мне все это… – вздохнула Валентина. Родион пристально посмотрел сначала на нее, потом на меня, затем произнес:
– Ладно… начинаем собирать вещи. Только кажется мне, что это еще не конец… продолжение следует, – пробормотал он, понизив голос, после паузы.
– Что? – вскинулась Валентина.
– Ничего, ничего, – поспешил осадить ее босс.
Вишневецкого, разумеется, не нашли. Теплоход тем временем принимал воду с угрожающей быстротой, несмотря на судорожную работу в трюме большей половины личного состава экипажа, включая первого помощника капитана. Второй помощник руководил эвакуацией пассажиров, потому как всем уже стало ясно, что к моменту прибытия спасательных судов, затребованных из Барселоны, «Скрябин» не удержится на плаву и затонет – уж слишком велики были разрушения, причиненные взрывом.
