– Почему ты так решила? – спросила Тата, намазывая маслом кусок хлеба.
– Потому что… – я тряхнула волосами, – можешь считать это шестым чувством! Просто однажды я подслушала его разговор с кем-то. Я пришла пораньше, он говорил по телефону… и упомянул это смешное название Охмелино. И страшно был раздражен, что я этот разговор услышала. Свой гнев Слава не мог излить на меня, но по его лицу было видно – мужик не в себе. Я еще удивилась и спросила, что за странное название, может быть, Похмелино? Но он оборвал меня и сказал, что все это чепуха. И не надо мне забивать себе голову. А когда я спросила, с кем он говорил, Слава с трудом сдержался, чтобы не вспылить. А ведь он по большей части был нежным и спокойным. Меня это очень удивило, но он… – я запнулась. – Короче, Слава предоставил мне полный набор сексуальных услуг, и я обо всем забыла.
– Ты все еще его любишь? – тихо спросила Тата.
– Не знаю, – нахмурилась я. – Наверное, уже нет. Только вот зачем он Русю-то подставил? Заставил ее участвовать в этом обмане? Девчонке еще жить и жить! Когда я шла сюда из полиции и думала об этом, мне казалось: если он мне попадется под руку – разорву в клочья! А затем…
– Договаривай! – кивнула Тата. – Мне ты можешь рассказать все.
Я с благодарностью посмотрела на нее. Вот что значит – русская закваска! Сколько ни торчи в этих Европах-Америках, а русское нутро не выскоблишь и русскую отзывчивость не растеряешь. Сколько мы были знакомы с Татой? Всего лишь год! Потом она уехала. Несколько раз приезжала, мы перезванивались. Я считала ее своей хорошей знакомой. А она сразу откликнулась, пришла ко мне на помощь…
– Затем… – я говорила нехотя, слова не шли с губ. – Я все вспоминала нашу свадьбу. Какая она была красивая… Сказочная. И как все оборвалось, и самое интересное, я чувствовала нутром, что все это – ненастоящее, театральное какое-то… Наверное, я просто не заслужила это счастье. Золушка, которую допустили на бал, а потом выгнали.
Тата закурила, выпустила в воздух колечко дыма.
– Чушь! – От этого слова я вздрогнула. – Полная чушь! – спокойно припечатала она. – Русской женщине всегда кажется, что свое счастье она почему-то должна как-то заслужить! Да нас нужно одарить всеми сокровищами мира, и то будет мало! Наши бабы – самые героические бабы в мире! Помню свою бабку, которая после войны, оставшись одна – дед сгинул где-то в лесах Смоленщины, пропал без вести, – поднимала двоих детей, да еще двое на нее потом свалились – в виде «подарка» от тети Наташи, умершей от инфаркта. Бабке предлагали отдать их в детдом, но она – ни в какую. Так и тянула на себе четверых, на двух работах вкалывала. А детей подняла, все они выучились, в институты поступили. Сашка, сын Наташин, хотел работать пойти сразу после школы, чтобы бабке помогать, так она так на него орала – я до сих пор этот крик ее слышу! Я, мол, сказала бабуля, Наташке обещала, что, если что-то с ней случится, я вас всех подниму и выучу, и не смей мне перечить! Они поругались – в первый раз в жизни. Сашка хлопнул дверью и ушел. Потом вернулся, они помирились, бабка Нина долго плакала… Но Сашка все-таки пошел учиться. В военное училище. А второй парень – мой брат – после школы учился и одновременно подрабатывал. Сашка выучился и стал капитаном дальнего плаванья! Весь мир объездил и отовсюду «маме Нине» подарки привозил. У нее были диковины со всех концов света! Ну и деньгами, естественно, всю жизнь ей помогал. Когда она заболела, в лучший санаторий военный ее устроил. И каждый из четверых детей был по гроб жизнь благодарен бабе Нине, – Тата помолчала. – Жила праведницей и умерла праведницей. Когда ее хоронили, шел дождь, и вдруг он внезапно прекратился, и в небе показалась радуга. Небесное знамение! После ее смерти коллекцию Сашкиных подарков они хотели взять, каждый себе, а я сказала – не надо. Пусть она будет в целостности у меня, как память. Может быть, когда-нибудь мы семейный музей устроим… И я в Америку эту коллекцию увезла. У меня комната под нее выделена…
Так вот, – продолжила Тата. – Чего мы, русские бабы, заслужили, а чего нет… Что за рассуждения такие идиотские?! Зачем мы так униженно у мужиков любовь-то выклянчиваем? Посмотришь на англичанку или француженку? Морда – страшнее не бывает, а несет себя, как королева! Ей и в голову не придет, что она чего-то достойна, а чего-то не достойна. Она по праву берет самое лучшее! И мужики перед такими бабами гарцуют на задних лапках. И выкини все эти бредни из головы… – Тата затушила сигарету в пепельнице. – Я и сама недавно так думала. Каждый мужчина казался мне подарком небес. А сейчас… – Она пожала плечами. – Пле-вать! Пле-вать, и все!
– Может быть, и я приду к такому же выводу.
– Чем скорее, тем лучше. Тогда так! Завтра с утра мы едем в это Охмелино. Только сначала нужно его найти. Загружай компьютер и ищи.
Деревню Охмелино мы нашли недалеко от города С***.
– Вот, – с удовлетворением сказала Тата. – Кто ищет, тот всегда найдет. «Бороться и искать, найти и не сдаваться» – такой, кажется, был лозунг у советских пионеров?
– Ну что же, – сказала я, отходя от компьютера. – Завтра и поедем. Чем раньше мы встанем, тем лучше. Пойду, свою машину сюда пригоню, я ее бросила у отделения полиции.
Утром мы встали в семь утра – раньше не получилось.
Позавтракав и взяв с собой бутерброды и термос с кофе, мы вышли на улицу. Воздух был по-утреннему свежим, солнце еще не встало, и небо светилось бледной синевой с золотистой полосой на горизонте.
Мы быстро собрались. Еще с вечера, когда Тата легла спать, я достала из тайника, сделанного между шкафом и тумбочкой, пистолет, купленный для меня еще Костей, и положила его в дорожную сумку. Тате говорить об этом я, естественно, не стала. Еще я взяла наши свадебные фотографии и старую маленькую фотографию Славы и положила их в сумку. Я предположила, что они нам понадобятся.
Когда мы сели в машину, тронулись с места, краем глаза я заметила, что во двор въехала серебристая «Ауди». Машина буквально ворвалась – так стремительно, словно она неслась по трассе Формулы-I, а не въезжала во двор старого московского дома. Она задела внешние зеркала моей «Тойоты» и царапнула по краю машины. Я притормозила и в бешенстве выскочила из своего авто.
– Эй, козел, смотри, куда прешь, где ты свои глаза пришил?! На затылке, что ли?!
– А ты хорошо ругаешься, мне нравится! – услышала я из машины.
Я фыркнула:
– Шас заплатишь мне! Тогда тебе уже сразу все понравится… Смотри, царапину оставил!
– Девушка! Не горячитесь. Где вы видите царапину?
Я увидела край ковбойской шляпы, закрывавшей его лицо.
– Я вижу, вы трусите, боитесь выйти из машины?
– Ошибаетесь.
Дверца распахнулась, и на асфальт ступила нога в темно-коричневом ботинке. Через пару секунд передо мной вырос высокий мужчина в ковбойской шляпе. У него были зеленые глаза и нос с горбинкой. Он был худощавым, гладко выбритым, с четко очерченными губами.
– Ну, так что? Покажите царапину.
– Вот! – ткнула я на царапину, оставленную кем-то пару дней тому назад.
– Это вам ее кто-то другой подарил, – насмешливо сказал он. – Не надо мне чужие грехи приписывать, мадемуазель!
– Значит, платить отказываетесь? – ехидно поддела его я.
– Категорически. Вы из этого дома?
– А что?
– Лучше скажите мне, как найти квартиру сто пятнадцать.
– Что? – растерялась я. – Зачем вам эта квартира?
– Я задал вам вопрос. Можете – отвечайте. Нет так нет.
– Что там? – подала голос Тата.
– Одну минуту, – повернулась я к ней. – Сей момент… Я тоже спросила вас не случайно. Если уж на то пошло, я живу в этой квартире.
И тут же в моей голове мелькнуло: а вдруг этот тип из банды шантажистов? Зачем я только сболтнула эти слова?!
– А… – Он внимательно посмотрел на меня, и легкая улыбка тронула его губы. – Именно так мне и обрисовал вас Виктор Петрович. Взрывная, импульсивная, симпатичная.
– Вы – друг Андрея… Полковник говорил мне… – и я замолчала, вспомнив слова Виктора Петровича, что он может рекомендовать мне одного «славного малого», который решит все мои проблемы.
– Так точно! – Его глаза смеялись. – Может, познакомимся?
Я очень хотела посмотреть на него сверху вниз, но он был выше меня, и поэтому я могла только «облить» его презрительным взглядом снизу вверх. Почему-то он безумно раздражал меня. Может быть, виноват был его залихватский маневр, когда он чуть не врезался в меня, или его идиотская шляпа…
– Знаете… – Мои губы раздвинулись в злорадной улыбке. – Думаю, вы мне не понадобитесь. Виктор Петрович ошибся! Я думала, что он имел в виду настоящего мужчину, а не театрального ковбоя!
Теперь глаза его не смеялись – он пристально посмотрел на меня.
– Вот так вот? – он тяжело вздохнул. – И чего это вы на меня накинулись?
– Я не накинулась. Просто в ваших услугах я не нуждаюсь. Передавайте привет и благодарность Виктору Петровичу. Если мне понадобятся помощники, я найду их в другом месте!
