– Нет, – мотнул головой Амир. – Лучше скажи, что случилось?
– Не могу я боле тебя держать при себе, – вздохнул Егор. – Я вона чаво решил: доведу тебя до городу, передам в руке твоего сотоваришша и посажу вас на поезд до границы.
– Егор… – теплая рука Амира легла ему на плечо. – Пошли со мной. Переберемся за границу вместе. Денег хватит, поверь!
– Нет, Амирка… Тута моя родина! – покачал головой Егор.
– Тебя кто-то ждет там… в деревне? – нахмурился Амир.
– Да нет вроде, – пожал плечами Егор. – Просто там, в загранице, меня тоже никто не ждеть, – Амир только вздохнул, опустил глаза и замолчал.
Перебинтовав больные ноги Амира и устроив ему седло из двух свернутых шинелей, Егор усадил его на осла, и они тронулись в путь.
Осел, громко цокая копытами, уверенно шел вперед, и было видно, что дорога ему знакома. Животное оказалось действительно выносливым. Осел спокойно нес на себе вещи и Амира до самого вечера, изредка останавливаясь, чтобы напиться воды из ручья. На привалах он мирно пасся недалеко от костра, равнодушно глядя на новых хозяев и пожирая траву, пробивающеюся между камнями, или обгладывая какой-нибудь куст. Но как только путники подошли к реке, осел устроил бунт. Он остановился и опустил вниз голову, всем своим видом показывая, что идти в воду он не намерен.
– Во глупая живатина! – ругался на него Егор, натягивая повод. – Иди давай! Тебя чаво, через речку енту на руках переносили? Вот погоди… Счас я Амирку-то на тот берег переправлю, найду длинную хворостину и вернуся!
Он разулся, подвернул штаны выше колен и подхватил Амира на руки.
– Погоди, – сказал Амир, подняв вверх руку. Он обернулся к ослу и сказал ему что-то на своем языке. Ослик зашевелил ушами, тихо вздохнул и побрел в воду.
– Чаво ты ему сказал? – спросил Егор, наступая на мокрый камень в воде.
– Я попросил его идти вперед и назвал красавцем, – засмеялся Амир. – Он просто не понимает русского языка!
Амир сидел на руках Егора, обнимая его за шею и положив голову на плечо. Он смотрел на его напряженное лицо, на ярко-рыжую щетину на подбородке, в небесно-голубые глаза, и в нем снова просыпалось желание. Желание обладать этим сильным, смелым и добрым человеком. Амир не удержался и тихонько поцеловал набухшую от напряжения вену на шее. Его рука скользнула по сильной груди и скрылась в открытом вороте рубахи.
– Ты чаво, Амир? – Егор остановился и повернулся к Амиру.
Тот приподнял голову, чуть сощурил глаза и улыбнулся, борясь с яростным желанием впиться в губы Егора поцелуем.
Егор замер. От взгляда карих глаз, в которых искрились лучи солнца, и от манящей улыбки на полных губах у него путались мысли в голове и горело в груди. Он чувствовал, как рука Амира, обнимающая шею, настойчиво тянет его к себе.
– Нет, Амир! – Егор дернулся и отстранился. – Не по-людски енто. И не по-божески.
– Горе ты мое, – вздохнул Амир и отпустил Егора.
Егор отвернулся и продолжил движение дальше. Всю оставшуюся дорогу через реку Амир смотрел в яркое голубое небо, и на его губах играла победная улыбка. Когда он потянулся к Егору, тот откликнулся на его призыв. Амир почувствовал, как сильные руки стиснули рубашку на его спине, как часто забилось большое сердце и как участилось дыхание, и увидел, как вспыхнули страстью глаза Егора.
Вечером Егор готовил ужин у костра из пойманной в речке рыбы и краем глаза наблюдал за Амиром. Тот вел себя так, будто ничего не произошло, он промывал раны на ногах и прикладывал к ним собранные листья. Осел, которого Амир называл почему-то Джамалом, нагло лез ему в руки, пытаясь губами отобрать листья. Амир заливисто хохотал и ласково хлопал Джамала по черной морде.
