– Сейчас к Бандитской падушке свернем, – сказал Семен Карпович. – Хочешь, солонец покажу?
– Скорей бы до деревни добраться.
– Это успеется, уже недалеко.
Андрей закрыл глаза.
Нескончаемый снег утомлял.
Скорее бы проскочили эти две недели, а там – сбрить бороденку, обкромсать шевелюру, и в отпуск… Махнуть на запад к тетке… Денег должно хватить… Полевые за три месяца, получка, отпускные, да еще председатель обещал наряд закрыть… А еще лучше никуда не мотаться… Съездить на толкучку, взять стереонаушники и «атташе-кейс» и впасть в спячку…
Первый дом неожиданно встал на повороте, и не успел Андрей обрадоваться, как за ним высыпали другие.
Они шли навстречу гурьбой – молчаливые, темные, холодные.
Продолжал падать редкий снег, а трубы на крышах упорно не дымили, и сквозь ставни не пробивался свет.
В полумраке Андрею начало казаться, что дома, намаявшись за день, устремились к реке на водопой.
Он даже услышал, как перестукиваются бревна стен и поскрипывают стропила.
И вдруг увидел дымок, который изгибался над трубой, а затем степенно исчезал в размытой границе между чередой сопок и небом.
В окнах приближающегося дома скромно белели занавески, но Андрею хотелось увидеть за ними густой электрический свет, а света не было.
Он в недоумении огляделся – нигде по улице не торчали столбы с белыми чашечками изоляторов, и провода не тянулись от дома к дому.
Тоска… Видно, и почитать не придется…
За изгородью мелькнуло что-то темное, большое, лохматое, но через секунду Андрей понял, что это человек: он выпрямился и теперь стоял с охапкой дров у груди и смотрел на улицу.
– Федор, отворяй! – крикнул Семен Карпович и отчего-то засмеялся.
Заслышав знакомый голос, Федор отшвырнул дрова и скрылся за воротами.
Треснул засов.
Створки ворот дрогнули.
Из глубины двора долетел неуверенный лай, и тут же другие собаки подхватили его, и начался гвалт.
Когда лошадь медленно входила в ограду, перед ней заметались раскормленные псы, но она не обращала на них никакого внимания и, только упершись мордой в стену амбара, встала.
Федор прикрикнул на собак, и они, огрызаясь, унеслись обратно в темноту, за постройки.
– Заходь в избу, – сказал Федор. – Без вас управлюсь, – и погладил уставшую лошадь по мокрой морде.
Семен Карпович неожиданно присел и стал собирать рассыпанные дрова.
Андрей поторопился сделать то же самое, но получил только два полешка.
В сенях Андрей притормозил и стал ждать, когда Семен Карпович откроет дверь.
Было слышно, как его рука шарит в поисках ручки.
Наконец дверь подалась, и Андрей увидел слабый отблеск света на стене, различил что-то громоздкое, подвешенное к потолку.
Фигура Семена Карповича мелькнула в проеме, послышался звук сыплющихся на пол дров.
Тогда Андрей вспомнил, что тоже держит два полена, и, пригибаясь, чтобы не стукнуться о притолоку, переступил порог.
Первое, что Андрей признал, была русская печка. Она как бы стояла на страже, занимая полкомнаты.
Осторожно опустил свои поленья на кучу дров перед печкой и вышел на середину комнаты.
У окна на столе горела закопченная керосиновая лампа.
Большое зеркало на противоположной стене отражало эту лампу, бледную поверхность стола, мутные стекла шкафчика, и оттого казалось, что комната очень большая.
Андрею стало тоскливо и одиноко, тем более что Семен Карпович исчез.
Что-то шевельнулось в стене, и Андрей увидел, как в комнате появился Семен Карпович, успевший раздеться.
Дед был в одной рубашке и брюках, а на ногах – белые толстой вязки носки.
Андрей понял, что из-за штор не заметил входа во вторую комнату.
В той комнате было по-прежнему темно, и только раздавались какие-то странные звуки.
– Проходи, раздевайся.
Семен Карпович уселся на табуретку перед столом.
Андрей повесил куртку на гвоздь, постоял, как бы раздумывая, а затем, стянув сапоги, осторожно двинулся через комнату к Семену Карповичу.
В соседней комнате кто-то кашлянул.
Андрей посмотрел на мрачные шторы.
Из-за них показалась хозяйка с чем-то большим и белым в руках.
Фарфоровое блюдо поблескивало пустой поверхностью.
Хозяйка держала его у груди, как щит.
– Гости дорогие, сейчас ужин соберу…
Хозяйка приблизилась, и Андрей разглядел, что она ростиком с брата и что у нее такое же сухое лицо, и вообще она здорово походила на Семена Карповича – или это лишь казалось из-за непривычного света ленивой лампы?
– Сема, – сказала она тихо, – слазь в подпол.
Семен Карпович поднялся, откинул рукодельную дорожку из пестрых лоскутков и вырвал массивную крышку за железное кольцо.
– Посвети, – сказал он Андрею.
Тот аккуратно снял со стола тяжелую лампу и наклонился над квадратной черной дырой.
– Да не суетись ты, – сказал Семен Карпович и, взяв лампу, поставил ее на пол. – Когда скажу – посветишь.
Мелькнули белые носки, а затем на мгновение Андрей увидел рядом с лампой крепкие пальцы Семена Карповича, которые упирались в половицу.
Последним в черной проруби исчезло напряженное лицо, и Андрей услышал приглушенный голос.
– Ломятся у вас закрома…
Через полчаса они вчетвером ужинали.
Федор то и дело плескал самогон в граненые стаканы и приговаривал:
– Ты, дьячок, не стесняйся, лопай.
Андрей в ответ молча улыбался, важно поглаживал редкую бороденку и, не переставая, жевал.
Начал закуску с груздей, залитых свежей сметаной.
Затем на глаза попался копченый глухарь.
Следом пошла моченая брусника, которую он заел окороком и добил ее хрустким огурцом.
– Эх, Семен, Семен, – сказал хозяин. – Тесно живете, в суете. То ли дело я. Сам себе и бог, и царь, и председатель. Вот вы горбатитесь, горбатитесь ради лишнего центнера сена для своей коровки, а я поставлю вашему же колхозному механизатору поллитровку – и наутро у меня во дворе уже и сено, и солома, и дровишки. И никто не пикнет, потому что от глаз людских далече.
– А если прижмет, – сказал Семен Карпович и скептически посмотрел на Федора. – Если, не дай бог, хвороба прицепится?
– Да я веничком березовым из себя любую дрянь выбью, понял? А коли загнусь, то туда, значит, и дорога. И так нагулялся – хотя и еще погулять хочется…
Федор звякнул горлышком о край стакана и вперился в Андрея, который, набив желудок, передыхал.
– Вот тебе, инженер, нравится наше житье-бытье?
– Ничего, сытно, только скучно… без телевизора.
Федор плеснул в себя полстакана самогона, пихнул в рот кусок сала и, прожевав его, захохотал.
Андрей вздрогнул от этого запоздалого смеха.
Семен Карпович поморщился.
Хозяйка куда-то исчезла.
– Скучно! Да я целый вечер перед тобой ваньку ломаю, а тебе, паршивцу, скучно. Или для полного счастья бабы не хватает?
– Федор!
Семен Карпович и саданул стаканом по тарелке с грибами.
– Федор, окстись!
Тот усиленно засопел, поднялся во весь свой огромный рост и, покачиваясь, удалился в смежную комнату.
– С ним что, всегда такое? – шепотом спросил Андрей, наклонившись к Семену Карповичу.
– Не обращай внимания.
Андрей в очередной раз оглядел стол.
Что бы еще отведать, пока спокойная обстановка… А то вернется этот оратор и опять начнет выяснять, кому лучше живется… Может, зацепить напоследок пару груздочков?..
Семен Карпович вытащил из-за печки раскладушку.
Андрей, забыв о груздях, бросился помогать.
Бесшумно появилась хозяйка с ворохом одеял и простыней.
Андрей слышал, как шепнул ей Семен Карпович, что пойдет ночевать в зимовье.
Андрей разделся и с удовольствием шмыгнул под одеяло.
Спальник порядочно надоел за долгий полевой сезон.
Андрей отвернулся к стенке и под стук тарелок, которые убирала угрюмая жена Федора, уснул…
Утром, открыв глаза, Андрей долго смотрел в потолок, и что-то в его ровной беленой поверхности не давало сосредоточиться, мешало вспомнить вчерашний день и вечер.
И вдруг понял, что ему не хватает лампочки, которая бы висела на шнуре.
Потолок без этой простой электрической лампочки выглядел безобразно, как лицо без носа.
Мотнув головой, Андрей посмотрел на часы.
С ума сойти, почти девять… Семен Карпович, наверное, давно уехал… И почему не разбудил?.. Через неделю обещал вернуться… Ох, и длинной покажется неделя!..
Раскладушка заскрипела – Андрей сел, спустил ноги на пеструю мягкую дорожку и стал оглядывать комнату.
Зеркало, в котором вчера отражалась тусклая лампа, белые занавески на окнах, массивный бок русской печки.
По стенам какие-то фотографии и картинки из журналов. Много поблекших от времени фотографий, но попадаются свежие, глянцевые.
Должно быть, про одну из них предупреждал Семен Карпович…
Андрей прислушался.
В доме тишина, и лишь где-то на улице слышны голоса.
Торопливо поднялся, не одеваясь, подошел к ближней стене и стал рассматривать снимки.
