– Не шали без меня!
А Наоми почему-то становилось грустно. Иногда она специально говорила, что опять «вот тут и вот тут» что-то не понимает. И Шай оставался дома. Да-да! Звонил Ривке, извинялся – и садился рядом с Наоми за учебники. Заявлял – мол, ему тоже не вредно освежить в памяти все, что учил в школе. А то из университета выгонят. Шутил, конечно.
– Для тебя эта религиозная дурочка важнее меня! – однажды вспылила Ривка.
– Как ты можешь? – удивился Шай. – Ей нужно помочь. Она очень старается, но ведь ей так трудно ко всему привыкать.
– Вот видишь – ей трудно. А мне? И вообще! – окончательно разозлилась Ривка. – Ты думаешь, ты единственный парень на свете?
Шай посмотрел на нее задумчиво и печально:
– Вообще-то я довольно долго именно так и думал. Потому что если не так, то зачем встречаться?
– Ну и целуйся со своей смиренницей! И не звони мне больше! – Ривка схватила сумочку и выскочила из кафе, где они любили встречаться. «Раньше любили, – подумалось ей. – Может, не надо было ссориться?.. А, наплевать! Парней много, Шай, конечно, и добрый, и заботливый, но на нем свет клином не сошелся».
А Шай долго еще сидел за опустевшим столиком и пытался понять собственное сердце. Оказывается, эта смешная малышка Наоми заняла там очень много места. Впрочем, какая она теперь малышка… Когда по улице идет, встречные парни головы сворачивают. А она как будто и не замечает. Или вправду не замечает? Вроде и привыкла к новой жизни, а все равно другая. Решительная – из дома сбежала! – и в то же время удивительно робкая, стеснительная. Инопланетянка.
– Ой, как ты рано сегодня! – Наоми буквально засияла, увидев его. – Я ужин приготовила, а кормить некого: Рут на дежурстве, ты гулять ушел.
«Где были мои глаза?» – подумал Шай.
– Я уже пришел, можешь меня кормить.
Наоми ринулась на кухню. Шай почему-то, вместо того чтобы идти мыть руки, двинулся туда же – и они столкнулись в узком дверном проеме…
Как же так? В небольшой квартире Шая и Рут они так сталкивались уже миллион раз. И над учебниками сидели плечом к плечу. Что изменилось? Никто не знает, когда и где ударит молния.
Наоми, кажется, совсем ничего не боялась – какая там «робкая»… А вот Шай в какой-то момент испугался:
– Ты… ты правда хочешь?
– Да… да… – хрипло прошептала она.
Зато она испугалась потом – и совсем не того, чего, как казалось Шаю, можно было сейчас бояться:
– Ой, я же тебя так и не накормила! Ты же голодный наверняка!
«Вот на какой планете таких выводят?» – подумал Шай, чувствуя, как губы сами собой неудержимо расползаются в бессмысленную счастливую улыбку.
На кухне Наоми хлопотала возле стола.
– Благослови еду, – попросила она. – Пожалуйста! Сегодня – самый важный день в моей жизни.
Шай смутился:
– Наоми! Я… я не знаю эту молитву.
– Тогда давай вместе. Хорошо?
Рут, вернувшись утром с дежурства, по сияющим глазам Наоми сразу обо всем догадалась. Но промолчала, только подумала: наконец-то сыночек распознал, какое сокровище ему судьба подбросила! Все-таки до мужчин иногда все ужасно долго доходит!
А некоторое время спустя она заметила и еще кое-что – кажется, даже раньше, чем сама Наоми. «Как ей помочь? – думала Рут. – Может, намекнуть Шаю?»
Но Наоми справилась сама. Ей, с ее воспитанием, и в голову не пришло бояться или огорчаться: ведь основное назначение женщины – продолжать род.
– Шай, у меня будет маленький, – сообщила она, светясь от счастья.
– Ты же в университет хотела поступать, – растерялся он.
– Дети – это благословение! – сказала Наоми очень серьезно, а ее глаза искрились улыбкой.
И только тут до Шая наконец дошло, что это их общий «маленький».
– Наоми! Любовь моя! Я просто идиот! А ты – чудо! Сокровище мое!
Вечером он надел ей на палец колечко.
– Какое красивое! – совсем по-детски обрадовалась девушка. – У меня никогда не было никаких украшений. Спасибо!
Спасибо – ну надо же! Точно – инопланетянка!
– Ты… ты выйдешь за меня замуж? – покраснев от смущения, как рак, с трудом выговорил Шай.
– Конечно, – улыбнулась Наоми. – Какой ты глупый. А как же иначе?
Рут отвела ее на обследование в свою больницу, к самому лучшему профессору.
– Я бы рекомендовал прервать беременность, – сурово сообщил тот.
– Что?! – ужаснулась Наоми.
Рут только вздохнула и побледнела.
– Конечно, первый триместр у вас почти прошел, и прошел, в общем, благополучно. Но видите – уже отеки начались, и цвет лица серый. Анализы тоже не очень хорошие. Посмотрите, коллега? – он повернулся к Рут. – Почечная недостаточность будет непрерывно развиваться. Даже если удастся более-менее благополучно доносить ребенка, во время родов может случиться всякое. Нет, беременность лучше прервать, подлечиться, даже, наверное, сделать пересадку почки – и тогда рожайте на здоровье!
– А… маленький, что с ним?
– С ним все в порядке, – печально улыбнулся профессор. – А вот с вами…
– Я буду рожать! – тихо, но очень твердо сказала Наоми.
– Ну что, коллега, – профессор понял, что у этой «девочки» железный характер, так что никакие доводы не подействуют, и опять повернулся к Рут: – Значит, стационар, гемодиализ, медикаментозная коррекция и… И будем молиться, чтобы все обошлось, – он ободряюще улыбнулся Наоми. – Крепитесь. Больница – это, конечно, не райское место, но раз уж вы решили рожать, мы постараемся вам помочь.
Рут стала забегать к Наоми каждый день, и даже по несколько раз: кормила, развлекала, разговаривала с врачами. Дела шли не лучшим, но и не худшим образом. Шай днем учился и работал, поэтому приходил только к вечеру. Зато он выпросил разрешение ночевать поблизости от Наоми, на кушеточке в углу. Он вымотался, похудел и чувствовал, что уже почти ненавидит этого ребенка, который вот-вот отнимет у Шая любимую. Ему было очень страшно.
Сама Наоми, хотя и чувствовала себя неважно, кажется, ничего не боялась: у нее будет дочка, и это счастье. Единственное, что ее мучило, – это разрыв с прежней семьей. Почтение к родителям, впитанное буквально с молоком матери, заставляло остро чувствовать собственную вину. Нет, она не жалела, что сбежала из дома – но простит ли ее отец? Шаю она о своих терзаниях не говорила, оберегая от страданий, но он с проницательностью истинно любящего видел все и сам.
Роды начались рано, на тридцать второй неделе. Шай, оглушенный страхом, метался по залу ожидания и даже, кажется, молился. Когда появилась Рут, он кинулся к ней и разрыдался.
– Ничего, сынок, все будет хорошо, – успокаивала его мать. – Здесь лучшее отделение для недоношенных детей. Будет у вас дочка, такая же славная, как наша Наоми, а у меня – внучка.
– Да плевать мне на детей! Если с Наоми что-то случится, я жить не смогу, понимаешь? Кретин, идиот, почему я не предохранялся! Я должен был ее беречь, Наоми – лучший человек на земле. За что ей такие мучения?
Когда к ним вывезли новорожденную девочку в инкубаторе, Шай, тупо глядя на сморщенный красный комочек в каких-то трубочках, думал только о Наоми.
– Состояние критическое. Мы пока поддерживаем состав крови, но долго так продолжаться не может. Необходима пересадка почки. Нужно ждать подходящего донора.
Наоми почти не приходила в себя. В бреду звала Шая – и отца.
Истерзанный ожиданием Шай ринулся в Бейт-Шемеш. После сумбурных расспросов в ешиве он разыскал отца Наоми, упал перед ним на колени и разрыдался.
– Наоми умирает! Умоляю, поедемте со мной в больницу! Она умрет, если вы ее не простите!
В больнице, едва взглянув на исхудавшую, до синевы бледную дочь, отец опустился на колени и зашептал слова молитвы. По щекам его катились слезы:
– Я прощаю тебя! Только живи, девочка моя!
Профессор Штерн сокрушенно покачал головой.
– Безнадежно. Даже если мы вытащим ее из комы, она уже не человек – растение. Жалко. Такая красавица. Ужасно. Ведь абсолютно здоровая женщина. – Он вздохнул. – Надо вызывать родственников и отключать ее от системы. И… Фрида! Ткани на совместимость проверяли?
– Конечно, профессор. Из тех, кто ожидает трансплантации, ее ткани подходят четверым: почки, легкие, сердце и роговица. Вот карточки.
– Да-да, я посмотрю. Погодите. У нас же на сердце только мужчины были запланированы. А тут женская карточка. Валентина…
– Совместимость, профессор. Нашим очередникам-сердечникам ткани не подходят. А эту женщину с обширным инфарктом привезли, она только на системе и держится. Кстати, сама врач, в поликлинике работает.
– Ну хорошо. Пусть так и будет. Можно бы начинать готовить их всех к операциям, но… Связывайтесь с родственниками. Кто у нее?
– Дочь. – Фрида уже набирала номер. После бесконечных гудков в трубке наконец послышалось «алло». – Марина? Я должна вам сказать…
– Мама? Что? Она…
– Ей хуже. Вам нужно приехать в больницу.
