Тем временем папа расправился с омлетом и положил себе новую порцию. Я даже не успел за ним как следует поухаживать! Вот это аппетит у человека, я понимаю! Меня пронизывало чувство глубокой благодарности к Авторизаторову, к этому новому папе со старинным именем Карл. Ведь мой собственный папа ни разу, понимаете, ни разу в жизни не позволил мне прогулять школу. Тем более по такой смехотворной, с его точки зрения, причине, как файтинг.
Наконец он наелся, напился чаю и, отдуваясь, уставился на меня.
– Я рад, что тебе понравилась моя стряпня, папа, – скромно сказал я.
Он мигнул. Я отчётливо увидел это через его очки с толстыми линзами.
– Не волнуйся, со стола я приберу, – улыбнулся я как можно обворожительней. – Одну минутку, я вымою посуду, и мы можем приступать.
– К чему? – спросил мой новый папа с сомнением, и я впервые услышал его хриплый ангельский голос. Я его уже боготворил.
Я снова улыбнулся папиной милой шутке. Эти компьютерные гении – не самые общительные люди на земле. Но для крепкой стратегической связи между игроками это не имеет ровно никакого значения. Главное – быстрота реакции, скорость в принятии решений и готовность пожертвовать собой ради общего блага.
– Предлагаю начать с «Космической дробилки», – драя ёршиком сковородку, начал рассуждать я. – Затем разомнёмся на трековых гонках и перейдём к «Спецназу против химиков». У меня сегодня куча свободного времени!
– А разве тебе в школу не надо? – рассеянно уточнил папа. – Или вы теперь туда не ходите?
Я не понял, кто это «вы» и куда это «туда». Поэтому я просто сказал:
– Не волнуйся, папа, нас никто не будет отвлекать.
Он вдруг встал и убежал, представляете? И закрылся в нашей гостиной на замок изнутри! У меня даже сковородка из рук выпала от такого поворота событий. А под ложечкой нехорошо засосало. Перед глазами мелькнула безгубая улыбка Будь-Благодарен-Бенджамина.
Я, конечно, всё понимаю. Такие люди, как мой новый папа, все – немного чудики. Но не до такой же степени! В общем, я решил, что так просто не сдамся. Я вытер руки полотенцем и прошёл в коридор. Я постучался в дверь гостиной – тихо, но настойчиво.
– Меня тут нет! – тонко крикнул Авторизаторов.
– А где ты? – Я решил ему подыграть.
– Я на работе!
– Ошибаешься, ты у себя дома, папа, – решил напомнить ему я.
– У меня работы по горло, ребёнок! Пожалуйста, не приставай. Я совершаю открытие.
Ребёнок? Стоп, приехали. Мне это нравилось всё меньше и меньше. У него, значит, работа, а как же я? Если верить папатекарю (хотя делать это становилось всё труднее и труднее), главная его работа – воспитание родного сына. То есть приёмного. То есть меня! Так при чём же тут какое-то открытие?
– Папа, не дури, – строго сказал я. – Тебя зачем сюда прислали? Чтобы следить за мной. Мною заниматься, а не микросхемы паять!
– Меня здесь нет, – снова отозвался он.
– Послушай, папа…
– Если ты будешь приставать, я вызову полицию! – пригрозил он мне, и из гостиной запахло ещё сильней.
Ах, значит, так? Я так разозлился на него, на этого Авторизаторова, что решил… решил… Я решил уйти из дома! А он пускай тут сидит в одиночестве, голодный и холодный! Отопление у нас как раз ещё не включили, а еды в холодильнике нет. А я… А я в школу пойду! У нас как раз сегодня открытый урок – ещё успею. Всё равно идти больше некуда, а в шутеры играть мне вдруг почему-то расхотелось. Тем более что телевизор у нас в гостиной.
– Ну и как там твой Павлинов? – спросил меня на перемене Бредик. – Я гляжу, ты похорошел, брови вроде выщипал.
– Отстань, – отмахнулся я от Перекусихина. – Анна Емельяновна меня искала?
– Нет. Я сказал, что ты в поликлинику пошёл сдавать анализы, а предупредить забыл.
– Да? – Я посмотрела на него удивлённо. Раньше таких благородных поступков за Перекусихиным я не замечал. – Спасибо, выручил.
– «Спасибо» в карман не положишь. – Бредик многозначительно подвигал бровями. Было ясно как день, ему не терпелось услышать подробности моей личной жизни.
– Нечего мне рассказывать, Бредик, – вздохнул я. – Павлинова я в папатеку вернул. Поменял на другого.
– Что-то я не слышу радости в твоём голосе.
– Радоваться тут нечему. Опять я с выбором промахнулся, а что теперь делать, ума не приложу.
– А чем тебе новый папаня не понравился? У меня вон – вообще никакого нет, и я не жалуюсь. – Перекусихин с хрустом откусил от яблока.
– Он некомпанейский, – скупо ответил я.
– На тебя, братец, не угодишь. Какая разница, компанейский – некомпанейский? Главное, чтобы отец был заботливым. А всё остальное – детали, усёк? Ладно, пошёл я, мне ещё к завучу надо зайти – прослушать мораль.
– Усёк, – понуро сказал я ему в спину и потопал на английский.
Я думал, что Авторизаторов мне не откроет. Не пустит меня домой и придётся выманивать этого нелюдима какой-то хитростью. Но нет. Всё случилось по-другому.
Как только я нажал на звонок, дверь с грохотом распахнулась, и Карл Витальевич буквально обрушился на меня с кулаками.
– Где ты был? Где ты шатался, я тебя спрашиваю?! – кричал на меня весь бордовый от гнева папа.
– В парке. С одноклассниками, – хмуро ответил я, переобуваясь в домашние тапочки.
– Ах, вот оно что?! – взвизгнул Авторизаторов. – Ты был в парке, а я в то же самое время был брошен на произвол судьбы?
– В каком смысле? – Я не понял. Какая его муха, в самом деле, укусила?
– Всё то время, пока ты, ребёнок, развлекался с друзьями в парке, качался на качелях, прыгал на батутах, стрелял по мишени из ружья, строил рожи в кривые зеркала, катался на американских горках… – Он вдруг замолк, набрал в рот побольше воздуха и продолжил: – Словом, пока ты предавался бессмысленным, пустым и вульгарным развлечениям, я сидел взаперти без глотка воды в пересохшем горле и куска еды в пустом животе!
– Спокойно. – Я отодвинул папу Карла к стеночке и прошёл на кухню. Он побежал за мной. – Во-первых, я тебе никакой не ребёнок, а Витя. Витя Половинкин, твой сын десяти с половиной лет. Пора бы уже знать. Во-вторых, никто тебя и не думал запирать. Отнюдь, если бы ты решил прогуляться, например в магазин за хлебом и молоком, – тут я посмотрел на него с укоризной, – тебя никто бы не остановил. И, в-третьих, ты что, в самом деле не знаешь, как включить кран?!
– Какой кран? – растерянно заморгал папа.
– Водопроводный! Откуда берётся вода, тебе хотя бы известно?
– Разумеется, из почвы! – с вызовом парировал Авторизаторов.
– Рррр! – прорычал я, заглядывая в холодильник. Там по-прежнему было шаром покати.
– Мы будем сегодня ужинать? – с надеждой спросил папа и нежно на меня посмотрел.
– А ты со мной потом поиграешь?
– Да, – быстро кивнул он.
– Ладно. Но завтра ты будешь питаться сам. Здесь тебе не ресторан у шеф-повара. – С этими словами я полез в плиту, там у мамы хранились кастрюли.
Я твёрдо решил сварить суп. Корнеплоды у нас, по крайней мере, ещё были. Не голодом же морить собственного отца.
– Забирайте его обратно, – было первым, что я сказал папатекарю, когда тот открыл мне дверь.
– В дело чём?! – по-женски воскликнул старик и нахмурился. Кажется, я начинал ему надоедать.
– В том, что я просил компанейского папу! А вы мне какого подсунули? Он же нелюдимый, как снежный человек! Да ещё и патологический врун! Обещал мне после ужина сыграть в «Контртеррор», а сам закрылся в маминой спальне и притворился, что решает теорему!
– Тебя на угодишь не, – поморщился господин Бенджамин.
– Да вы даже не пробовали мне угодить! Подсовываете каких-то бракованных пап всё время! – кричал я, пытаясь протиснуться в форточку.
– Тихо, шуми не, – старик беспокойно поглядел по сторонам. – Пролезай скорее, меня у сегодня мало времени.
– А вы что, куда-то собрались? – полюбопытствовал я. Это было странно: на дворе глухая ночь, а он куда-то спешит.
– Меня у встреча. – Папатекарь покосился на ручные часы. Они у него были, кажется, песочные. Или я плохо разглядел впотьмах.
– Вы только меня не подгоняйте, дайте спокойно выбрать. С чувством, с толком, с расстановкой, – инструктировал я его, шагая по пятам знакомыми бальными залами и усыпальницами. – Поймите, мне нужен папа заботливый, – рассуждал я, памятуя о недавнем разговоре с Перекусихиным. – Такой, чтобы и кормил меня, и поил, и уроки за меня делал. Чтобы он купил мне планшет и всегда тихонько прикрывал за собой дверь, когда я сижу Вконтакте и страшно занят. Чтобы целовал меня на ночь в лоб, заправлял по утрам постель, разрешал пить кока-колу и завести обезьянку. Вы понимаете, о чём я толкую?
