- Что? - сама спрашиваю его в конце концов.
- Катя... нам надо поговорить.
- Давай.
- Не здесь, - он с досадой косится на окружающих и предлагает: - Выйдем на террасу.
На самом деле терраса - это часть банкетного зала, только с нее обзор на парк гораздо интереснее за счёт совершенно прозрачных стен-окон.
Уединения тут - кот наплакал. Повсюду бродят те же вездесущие парочки, те же группы важных гостей.
Задумка Царевичева становится мне ясна только в тот момент, когда он щелкает замком двери, которую почти не видно под серебристой декоративной портьерой. Я смутно припоминаю, что там находится вип-ложа, которая весь последний год закрыта из-за затянувшегося там ремонта.
Но внутри особых признаков этого самого ремонта не видно. Разве что роскошный кожаный диван передвинут слишком близко к прозрачной стене, и в самом дальнем углу высоченной башней громоздятся сложенные друг на друга, как матрёшки, барные стулья.
Стена между ложей и террасой тоже кажется мне прозрачной. Я подхожу к ней и с удивлением смотрю на оставшуюся за дверью толпу.
Странно. А снаружи мне казалось, что на этой стене висят огромные панели-зеркала.
- Это односторонние зеркала, - поясняет пристально наблюдающий за мной Царевичев. - Мы людей видим, а они нас - нет.
- Ого. Прямо как в сериалах про полицию, - замечаю я и пытаюсь неловко пошутить: - О чем будет допрос?
Босс внезапно сгребает меня в охапку, словно большое воздушно-голубое облако, и не давая опомниться, усаживает на овальный стол из красного дерева. А сам опирается руками в столешницу по обе стороны от моих бедер и смотрит в глаза. Прямо, без улыбки.
У меня сердце пускается вскачь от такого взгляда.
- Катя, скажи мне одну вещь... - негромко произносит он. - Ты способна на компромисс в сложной ситуации?
- На компромисс... наверное, способна, - осторожно отвечаю я. - Теоретически. Но ты ведь понимаешь, Артём, всё решает конкретика. Что за ситуация, в чем ее сложность... и насколько сильно она задевает меня лично...
Говоря всё это, я задумчиво покусываю нижнюю губу, и у Царевичева расширяются зрачки. Становятся темными-темными, как у кота, завидевшего мышь.
Он вдруг обхватывает мое лицо ладонями и начинает покрывать его короткими и какими-то яростными поцелуями.
- Ты с ума меня сводишь... Катя... почему ты такая...
- Какая? - невнятно шепчу я. У меня самой от его напора голова еле соображает.
- Такая соблазнительная... - он коротко целует меня в шею справа, - ...такая невинная... - потом целует слева, обжигая дыханием, - ...такая сладкая...
Кости кажутся расплавленными. Ещё немного, и я просто растекусь по столу от восхитительно приятных ощущений, огненными стрелами пронзающими мой позвоночник сверху вниз.
Царевичев ловит мою нижнюю губу и начинает ее покусывать точно так же, как делала это я сама, только неосознанно.
- Артём... - еле сдерживая участившееся дыхание, зову я. - Кажется, ты хотел о чем-то поговорить...
- Поговорить... да... - эхом повторяет он и накрывает мой рот таким умопомрачительным поцелуем, что у меня пальцы на ногах поджимаются.
Его руки скользят по моим бёдрам, грубо сминая шёлковую ткань платья, а затем самым беззастенчивым образом пробираются под подол. Я чувствую, как они с лихорадочной жадностью гладят там мою пылающую кожу, и вздрагиваю. По всем нервным окончаниям будто электричество бегает... Тело просто трясёт от слишком сильных и незнакомых ощущений.
Возникает странно тягучее ощущение пустоты внутри. Она... эта пустота... острая и ноющая... и просто невыносимая. Пытаюсь избавиться от нее, сомкнув колени, но не могу. Между ними стоит Царевичев и давит на мое тело, практически распластав меня по столу на спине.
Его поцелуи уже безумствуют ниже, на линии декольте, и меня выгибает дугой в его руках. Кажется, что я оглохла и стала совершенно невесомой. Лечу куда-то в пространстве между реальностью и сном, а тело блаженствует в прекрасной неге.
Откуда-то издалека доносится жаркий шепот Царевичева:
- Катя... ты моя сладкая девочка... самая лучшая... тише, тише...
Медленно прихожу в себя и приподнимаюсь, опираясь локтем на столешницу. У меня в голове не укладывается, что только что со мной произошло. Царевичев хотел со мной просто поговорить о каком-то компромиссе, а потом непонятным образом его руки вдруг оказались там, где никто и никогда ко мне не прикасался...
Я резко подтягиваю колени к груди и прячу лицо в ладонях. Мне безумно стыдно. Не могу поверить, что позволила это сделать с собой.
- Ну что ты, маленькая моя... - Царевичев ласково прикасается к моей щеке. - В этом нет ничего постыдного. И у меня с тобой все серьезно.
Чуть раздвигаю пальцы и смотрю на него одним глазом.
- Правда?
- Правда, правда, - усмехается Царевичев, отступая от стола, чтобы я могла слезть с него. - Хотя если мы продолжим в том же духе, пока ты не решишься на большее, то через месяц я свихнусь.
Он выразительно смотрит вниз на свои брюки, и я тоже машинально опускаю туда взгляд. Его руки прячутся глубоко в карманах. А ширинка заметно топорщится... И до меня наконец доходит смысл той странной позы, с которой босс иногда ходил при мне.
Я шумно выдыхаю и отворачиваюсь к окну. Понятия не имею, что люди говорят в таких случаях. Очень хочется внезапно обрести способности привидения и убежать прямо через стенку.
- Катя... - голос Царевичева совсем близко, прямо за моей спиной. - Нам действительно надо поговорить. Я хотел рассказать тебе насчет...
Громкий стук в дверь прерывает его фразу на полуслове.
- Артём Александрович? - раздается вежливый баритон администратора.
- Чего тебе?
- Ваша речь в честь юбилея. Все ждут.
- Сейчас буду. - Царевичев разворачивает меня за плечи к себе. - Катя... подожди меня немного, я скоро вернусь. Хорошо?
Я молча киваю. Не могу заставить себя говорить. В голове и сердце полный сумбур.
