– Что ж, мне повезло, – сказал я. – Потому что я не намерен жениться на обеих, но переспать с обеими намерен.
Декстер ничего не ответил и опять взглянул на меня. Рассказала ли ему Джуди о наших играх у Джики, или он ничего не знал? Я думаю, этот тип был способен догадаться о трех четвертях всего вокруг, даже если об остальном ему не рассказали.
– Выходите, – сказал он мне.
Тут я заметил, что машина стоит перед «Сторк-клубом», и вышел.
У входа я прошел вперед, Декстер дал на чай брюнетке в гардеробе. Одетый в ливрею официант, которого я хорошо знал, провел нас к заранее заказанному столу. В этом кабаке они попытались собезьянничать столичный стиль, и это дало комические результаты. Проходя мимо, я пожал лапу Блэки, главе оркестра. Был час коктейля, и оркестр играл что-то танцевальное. Большинство посетителей я знал в лицо. Но я привык видеть их с эстрады, и всегда очень забавно вдруг оказаться рядом с противниками, на стороне публики. Мы сели, и Декс заказал два тройных мартини.
– Ли, – сказал он мне, – я больше не хочу говорить с вами об этом, но будьте осторожней с этими девочками.
– Я всегда осторожен, – сказал я. – Не знаю, что вы имеете в виду, но, в общем, я всегда отдаю себе отчет в том, что делаю.
Он не ответил мне и через две минуты заговорил о другом. Когда он переставал говорить и действовать исподтишка, он мог изречь нечто и вправду интересное.
Мы оба неплохо нагрузились к моменту, когда вышли из клуба, и я, несмотря на протесты Декстера, сел за руль.
– Я не горю желанием, чтобы вы попортили мне портрет к субботе. Вы всегда смотрите по сторонам, когда ведете, и у меня рождается ощущение, что я умираю.
– Но вы не знаете дороги, Ли…
– Так что же! – сказал я. – Вы мне объясните.
– Это квартал, в котором вы никогда не бываете, и объяснить сложно.
– О, Декс, вы меня достали. Какая улица?
– Ну ладно, поехали на Стифенз стрит, 300.
– Это там? – спросил я, не совсем уверенно тыча указательным пальцем в направлении западной части города.
– Да. Вы знаете эту улицу?
– Я знаю все, – заверил я его. – Внимание, трогаемся.
До чего же легко было управлять этим паккардом. Декс его не любил и предпочитал кадиллак своих родителей; но по сравнению с нэшем это была сплошная прелесть.
– Мы едем на Стифенз стрит?
– Рядом, – ответил Декс.
Несмотря на количество алкоголя, которое болталось в его потрохах, держался он молотком. Словно вообще не пил. Мы заехали в центр бедного квартала. Стифенз стрит начиналась прилично, но после номера 200 шли дешевые жилые дома, а потом все более жалкие одноэтажные лачуги. У трехсотого номера квартал все еще выглядел пристойно. Перед домами стояли коегде старые машины, чуть ли не эпохи фордов «Т». Я остановил тачку Декса там, где он указал.
– Идемте, Ли, – сказал он. – Идем до конца.
Он закрыл дверцы, и мы отправились в путь. Свернув на поперечную улицу, мы прошли сотню метров. Здесь росли деревья и всюду были разрушенные ограды. Декс остановился перед двухэтажным строением, второй этаж был деревянный. Каким-то чудом решетка, ограждавшая сад, а точнее груду обломков, была в почти хорошем состоянии. Он вошел, не предупреждая. Уже почти совсем стемнело, и в закоулках роились странные тени.
– Входите, Ли, – сказал он. – Это здесь.
– Я иду за вами.
Перед домом рос шиповник – один-единственный куст, но аромата его хватало, чтобы перекрыть запахи нечистот, которые витали вокруг. Декс взобрался по двум ступенькам к входной двери, лепившейся на боковой стороне дома. На звонок нам открыла толстая негритянка. Ни слова не говоря, она повернулась к нам спиной, и Декс последовал за ней. Я закрыл за собою дверь. Они смирно сидели на диване; обе были одеты в блузки и очень короткие юбочки.
– Вот господа, которые принесли вам доллары, – сказала негритянка. – Ведите себя с ними хорошо.
Она закрыла за собой дверь, оставив нас одних. Я посмотрел на Декстера.
– Раздевайтесь, Ли, – сказал он. – Здесь очень жарко.
Он повернулся к рыжей.
– Иди, помоги мне, Джо.
– Меня зовут Полии, – сказала девочка. – Вы дадите мне доллары?
– Конечно, – сказал Декс.
Он вытащил из кармана мятую десятидолларовую купюру и дал ее малышке.
– Помоги мне расстегнуть брюки.
До этого момента я стоял, не шелохнувшись. Я смотрел, как встает рыжая. Ей, наверное, было чуть больше двенадцати. Под очень короткой юбкой видны были кругленькие ягодицы. Я знал, что Декс смотрит на меня.
– Я беру рыжую, – сказал мне он.
– Вы знаете, что за это нас могут засадить в тюрягу.
– Вас смущает цвет ее кожи? – резко бросил он мне.
Это меня и удерживало. Он по-прежнему смотрел на меня из-под пряди, падающей на глаза. Он выжидал. Думаю, цвет лица у меня не изменился. Обе малышки застыли, немного испуганные…
– Иди сюда, Полли, – сказал Декс. – Хочешь выпить стаканчик?
– Я бы не хотела, – сказала она. – Я могу и не пить – я помогу вам.
Не прошло и минуты, как он был раздет, и посадив девочку себе на колени, задрал ей юбку. Лицо его потемнело, и он шумно дышал.
– Вы не сделаете мне больно? – сказала она.
– Не мешай мне, – ответил Декс. – А то не получишь доллары.
Он сунул руку ей между колен, и девочка заплакала.
– Замолчи! – сказал он. – А то велю Анне тебя поколотить…
Он повернул голову в мою сторону. Я не двигался.
– Вас смущает цвет ее кожи? – повторил он. – Хотите мою?
– Да нет, порядок, – сказал я.
Я посмотрел на другую малышку. Она почесывала в затылке, совершенно безразличная ко всему. Она уже сформировалась.
– Иди сюда, – сказал я ей.
– Можете начинать, Ли, – сказал Декс, – они чистые. Замолчишь ты?
Полли перестала плакать и шумно втянула воздух.
– Вы слишком большой…, – сказала она. – Мне от этого больно!..
– Замолчи, – сказал Декс. – Я дам тебе еще пять долларов.
Он задыхался, как собака после бега. А потом схватил ее за бедра и задвигался на стуле.
Теперь слезы Полли лились беззвучно. Маленькая негритянка смотрела на меня.
– Разденься, – сказал я ей, – и иди сюда на диван.
Я стянул куртку и расстегнул ремень. Она легко вскрикнула, когда я вошел в нее. И была она горяча, и это был адов жар.
До наступления субботы я больше не виделся с Дексом… Я решил заехать к нему на своем нэше. Если он по-прежнему намерен ехать, я оставлю нэш в его гараже… Если же нет, поеду дальше. В тот вечер я оставил его зверски пьяным. Он, наверное, был гораздо пьянее, чем казался, и сорвался с тормозов. Малышка Полли сохранит след на левой груди, потому что этот скот задумал покусать ее, он словно взбесился. Он полагал, что доллары ее успокоят, но Анна-негритянка явилась без промедления и пригрозила, что больше его не примет. Уверен, что он явился в это местечко не впервые. Он все не хотел отпускать Полли; запах этой рыженькой ему, наверное, нравился. Анна наложила ей что-то вроде повязки и дала снотворное, но ей пришлось оставить Полли Дексу, который вылизывал все ее шрамы, издавая громкие горловые звуки. Я представлял себе, что он должен был испытывать, потому что не мог оторваться от своей черной малышки, но все-таки я старался не ранить ее; она ни разу не пожаловалась. Она лишь закрыла глаза.
Поэтому-то я и задавался вопросом, в состоянии ли Декс отправиться сегодня на уик-энд к Эсквитам. Накануне я сам проснулся в том еще состоянии. И Рикардо мог это подтвердить: в десять часов утра он приготовил мне тройной зомби[1] – другого средства привести себя в чувство я не знаю. В общем-то, я почти не пил, пока не приехал в Бактон, и понимал, что совершил ошибку. При условии, что вы выпьете достаточное его количество, не было случая, чтобы это не прочистило мозги. В это утро все было в порядке, и я остановился у дома Декса, будучи в полной норме. Вопреки предположениям, он уже ждал меня: свежевыбритый, в костюме из бежевого габардина и двухцветной – серо-розовой – сорочке.
– Вы уже завтракали, Ли? Ненавижу останавливаться в дороге, и потому заранее принимаю меры предосторожности. Этот Декстер был ясен, прост и чист, как младенец. Правда, младенец, которому было уже много лет. Из-за глаз.
– С удовольствием съем немного ветчины и джема, – ответил я.
Камердинер обслужил меня, обильно накладывая еду. Ненавижу, когда какой-то тип сует лапы в то, что я ем, но Декс считал, видно, это нормальным.
Вскоре после этого мы отбыли. Я перенес свой багаж из нэша в паккард, и Декс уселся справа.
– Ведите вы, Ли. Так-то лучше.
Он исподлобья взглянул на меня. Это был единственный намек на позавчерашний вечер. В продолжение всего путешествия он был в очаровательном настроении и рассказал мне кучу историй об Эсквитах-родителях, тех еще мерзавцах, которые начинали жизнь с хорошим капиталом – тут все пристойно, – но также с привычкой эксплуатировать людей, чья единственная вина состояла в том, что их кожа была другого цвета, нежели у них самих. У Эсквитов были плантации сахарного тростника на Ямайке и Гаити, и Декс уверял, что у них пьют потрясающий ром.
