– Понимаешь… мне же трудовую книжку надо забрать…
– Откуда?
– Отсюда. Я здесь раньше работала.
– Ну так пойди и возьми.
– Да неудобно как-то…
– Чего же неудобного?! А ну, пошли вместе! Показывай, куда идти!
– Подожди, Лен, может, не сейчас, а?
– Пошли, без разговоров! Что это за ложная скромность?! Ты же прирожденная станочница, а дурака валяешь!
Лена крепко взяла ее за руку и повела по коридору. Марине все здесь было знакомо до мелочей: светло-зеленые стены, высокий потолок, старый паркет под ногами, двери…
– Вон там, – шепнула Марина, показывая на преподавательскую.
За дверью слышались оживленные голоса.
«Сейчас как набросятся: Мариночка, да куда же ты, да на кого нас оставляешь…» – раздраженно подумала Марина.
Лена решительно распахнула дверь. Они вошли в ярко освещенную, полную людей комнату. Шум стих, все повернулись к вошедшим. Тут были педагоги музыкальной студии, директор, завуч, худрук и… Сергей Николаич Румянцев!
Марина удивленно открыла рот, но круглолицый директор, улыбаясь, сам пошел к ней:
– Аааа… вот и наша нарушительница! Здравствуйте, Марина Ивановна, здравствуйте.
Она хотела что-то сказать, набрав в легкие побольше воздуха, но директор предупредительно замахал своими толстопалыми руками:
– Знаем, знаем, все знаем! В курсе всех событий!
– Да? – робко спросила Марина.
– Да, да, да! Сергей Николаич нам все объяснил. Ну, что ж, жаль, конечно, но против твоего желания коллектив идти не может. Правда? – оглянулся он по сторонам.
– Конечно.
– Если призвание – что ж теперь…
– Правильно, Мариночка, правильно…
– Иди, иди, Марин.
– Главное – чтоб работа по душе была.
Марина слушала реплики бывших коллег и не верила своим ушам.
– Тогда вопрос закрыт! – бодро улыбнулся директор и протянул Марине ее трудовую книжку.
Она взяла ее, снова посмотрела на собравшихся.
Все улыбались. Лена радостно жала ей локоть. Сергей Николаич торжествующе подмигивал…
За неделю многое изменилось в жизни Марины.
Она стала жить в комнате со Светой и маленьким Мишкой, обрезала волосы и ногти, раздала все свое вельветовое, кожаное и джинсовое имущество, перестала красить губы, подводить глаза и пудриться. Целиком отдавая себя работе, она овладела профессией настолько, что в пятницу обработала триста двадцать четыре детали, заставив Ивана Михайловича изумленно присвистнуть:
– Триста двадцать четыре… быть не может…
– У нас все может! – крикнула рядом стоящая Лена.
– Дааа… – Соколов качал головой. – Вот так Марина-музыкант! Вот так начинающая…
Марина радостно чистила станок, сметая щеткой сероватые завитки стружки.
А вечером в общежитии девушки отмечали Маринин успех.
Стол был раздвинут и накрыт красивой сиреневой скатертью. На скатерти стояла бутылка шампанского, лежали фрукты в просторной вазе и красовался большой, испеченный усилиями двух комнат торт, на шоколадной поверхности которого было выведено розовым кремом:
Марина Алексеева
324
Бутылка громко хлопнула в руках Лены, и, оживленно смеясь, девушки стали ловить пенную струю фужерами:
– Салют, Маринка!
– Ой, Лен, не проливай!
– Хватит, хватит мне…
Когда вино было разлито, а пустая бутылка убрана со стола, Лена встала, посмотрела в искрящийся пузырьками бокал, помолчала, потом заговорила:
– Знаете, девчата, у нас сегодня особенный вечер. Раньше нас было шестеро, а теперь – семеро. У нас появился новый настоящий друг – Марина Алексеева.
Чувствуя на себе взгляды подруг, Марина покраснела.
– И я не оговорилась, – продолжала Лена, – именно – друг, а не подруга! Друг, на которого можно положиться, который держит свое слово, который не подведет. Марина всего чуть больше недели проработала на нашем заводе и уже вплотную приблизилась к норме. Двадцать шесть деталей осталось ей, всего двадцать шесть! А у нас некоторые летуны за месяц еле-еле начинают выполнять норму! Учитывая, что Марина в прошлом – музыкальный работник, никогда близко не видавший станок, такой успех – замечателен. И получилось это не «по-щучьему веленью», а благодаря Марининой сознательности и любви к труду. Вот за эти замечательные черты ее характера я и хочу предложить тост.
– Правильно!
– Молодец, Марина!
– Давайте, девушки, за новорожденную станочницу!
– За твой успех, Марина…
Они отпили из фужеров, Оля принялась резать торт.
Прижав ладони к раскрасневшимся щекам, Марина потрясла головой:
– Даже не верится…
Жуя яблоко, Лена погладила ее по плечу:
– Ничего. Поверится. Теперь твоя судьба в твоих руках. Вот в этих…
Она взяла руку Марины и повернула ладонью вверх. Марина посмотрела на свою руку. За это время из холеной, изнеженной кремами она превратилась в крепкую рабочую руку, на пальцах и ладони обозначились первые мозоли.
– Не верится. Я же совсем недавно была совсем-совсем другой… Не жила, а существовала…
– Правильно, – кивнула Света. – А теперь твое бессмысленное существование кончилось и началась жизнь. Жизнь с большой буквы.
Покончив с тортом, Оля разложила аккуратные куски на тарелки и раздала девушкам. Торт был очень вкусным – он нежно таял во рту орехи похрустывали на зубах. Марина запивала его шампанским.
– Теперь Марине всего двадцать шесть деталей не хватает до профессионала, – улыбнулась Таня.
– Она давно уже профессионал, – откликнулась Лена. – И стала профессионалом, как только подошла к станку.
– Ой, Марин, как хорошо, что ты в нашу бригаду попала! – проговорила Зоя. – Таких бы девчат, да побольше. Чтоб и рисовать умели и работать…
В дверь осторожно постучали.
– Это Володька с Сережей, – пробормотала Оля, вставая. – Они обещали зайти…
Она открыла дверь.
На пороге, робко улыбаясь, стояли Володя и Сергей. У Володи в руках был огромный букет красных роз, у Сергея – массивный футляр с аккордеоном.
– Проходите, ребята, – пригласила их Оля.
– Здравствуйте, – поздоровался Володя.
– Привет.
– Проходите, проходите, не стесняйтесь.
Сергей сразу сел на свободный стул, взгромоздив футляр на колени, а Володя, краснея, через весь стол протянул Марине цветы:
– Поздравляем. Это от мужской половины бригады.
– Мне? – удивленно привстала Марина, оглядываясь на подруг.
– Бери, бери, – толкнула ее Лена. – Заслужила.
– Ой, какие розы, – Марина приняла букет. – Огромное спасибо. Но я… мне неудобно как-то…
– А что тут неудобного, – посмелел Володя, – ты ведь герой недели. Вот и принимай.
Марина погрузила лицо в цветы:
– С ума сойти, как пахнут…
Девушки тоже стали нюхать.
– Давайте в ту вазу поставим, – предложила Таня, снимая с полки красивую темно-синюю вазу.
Вскоре роскошный букет стоял посередине стола, а Сергей, вытащив поблескивающий перламутром аккордеон, продевал руку в ремень.
– А торт попробовать, ребята? – обратилась к ним Зоя.
– Нет, мы сладкое не едим, – улыбнулся Володя.
– А чаю?
– Чаю выпьем, – покосился он на красивые чашки.
Таня налила ребятам чаю.
– Сереж, двигайся ближе, что ты как в гостях! – засмеялась Лена.
Застенчиво улыбаясь, Сергей подвинул свой стул, отхлебнул из чашки и слегка попробовал аккордеон.
Звук его был бархатным и приятным.
– Давайте споем, ребята, – предложила Света.
– Давайте.
– А что?
Девушки задумались, решая, но Володя озорно подмигнул Сергею, а тот громко развернул меха. С детства знакомая мелодия зазвучала в комнате, рты, казалось, сами раскрылись, и, улыбаясь, девушки запели:
Не слышны в саду даже шорохи.
Все здесь замерло до утра.
Если б знали вы, как мне дороги
Подмосковные вечера…
Подхватил Володя, да и сам Сергей. Их сильные голоса слились с девичьими. Марина пела легко и радостно, на душе было тепло и спокойно. Алые розы стояли на столе.
Речка движется и не движется,
Вся из лунного серебра.
Песня слышится и не слышится
В эти тихие вечера…
Сергей заиграл свободнее и громче, свободнее и громче полилась песня:
А рассвет уже все заметнее,
Так, пожалуйста, будь добра,
Не забудь и ты эти летние
Подмосковные вечера…
Песня настолько заворожила своей чудной мелодией, что спели еще раз. Когда аккордеон смолк, минутная тишина наполнила комнату. Слышно было, как за окном оживленно перекликаются воробьи.
Лена вздохнула:
– Эх, девчат, если б во втором квартале поднажать – была б наша бригада лучшей в цехе за полугодие!
– А почему бы и не поднажать? – утвердительно спросил Володя. – И поднажмем.
– Парфеновцы тоже поднажмут, – осторожно заметила Зоя.
– Ну и что?! – подняла голову Таня. – Чего ж – бояться их теперь?! Вот поднажмем и перегоним. Подумаешь – парфеновцы!
Лена успокоительно коснулась ладонью ее руки:
– Не кипятись. Тут с бухты-барахты не получится. Парфеновская бригада давно зарекомендовала себя дисциплинированной, слаженной и опытной. Опытной, что немаловажно, учитывая всю сложность и многогранность производственных процессов. Так что главное – подойти с умом, набраться опыта и смекалки. Знаешь, сколько самых разнообразных рацпредложений внесли парфеновцы?
