Жостовский коттедж пахана был нашпигован подслушивающей, подглядывающей и записывающей аппаратурой не меньше, чем в свое время — американское посольство.
А Цируль, прекрасно понимавший свою роль в этой инсценировке, по-прежнему числился для всех и каждого «смотрящим общероссийского общака». Но даже старый вор, при всей своей проницательности, не мог предположить, какие тучи сгущаются над его головой.
В 1993 году в Москве появилась еще одна правоохранительная структура — Региональное управление по борьбе с организованной преступностью, с офисом на Шабаловке. Структура эта, возглавляемая всесильным Рушайло (ныне — Секретарем Совета безопасности), уже тогда наводила на горячую столичную братву тихий ужас жесткостью методов и полной непредсказуемостью поведения оперработников при проведении операций.
Цируль, как «смотрящий общероссийского общака», сразу же попал в поле зрения Шаболовки. Неизвестно, знали в Региональном управлении по борьбе с оргпреступностью о том, что Цируль находится в разработке людей с Лубянки, или не знали, но так или иначе РУОП опередил ФСБ...
* * *
День 15 декабря 1994 года выдался пасмурным. С утра зарядил дождь вперемежку со снегом, стало темно, как вечером, и электрический свет в окнах жостовских домов расплывался в снежном мареве причудливым полупрозрачным ореолом.
Жизнь в коттедже Цируля началась как обычно. Утреннее пробуждение, звонки кентам, поездка в Москву, переговоры с нужными людьми...
Вечером Роза поставила Павлу, страдавшему хроническим бронхитом, капельницу и с двадцатилетней дочерью Захарова спустилась вниз — в гости пришла подруга. Женщины тихо и мирно беседовали о кулинарных рецептах, о столичных новостях, пересказывали друг другу столичные слухи.
Мирную идиллию разрушил звон разбиваемого стекла, и встревоженная хозяйка, сорвавшись из-за стола, заспешила к двери.
— Кто там? — растерянно спросила она.
— Региональное управление по борьбе с организованной преступностью, — послышалось из-за двери официальное. — Открывай по-быстрому!
То, что произошло спустя минуту, навсегда запомнилось обитателям и гостям коттеджа. Едва Роза Захарова открыла дверь, в комнату ворвалось несколько человек, все как один — в темно-зеленом пятнистом камуфляже, в черных масках с узкими прорезями для глаз.
Несомненно, это были бойцы с оргпреступностью.
Первый боец отработанным ударом сбил хозяйку с ног, вскинул «калашников» и пустил короткую очередь поверх голов гостей — видимо, для острастки. Заклацали короткоствольные автоматы, и топот тяжелых армейских ботинок наполнил особняк. Нападавшие действовали слаженно и профессионально: четверо побежали к окнам, четверо остались рядом с женщинами, а остальные рассыпались по коттеджу.
Женщины не могли видеть, что творится в доме — их грубо затолкали в одну из комнат. Сквозь запертые двери доносился лишь звон разбиваемой посуды вперемежку с отборной матерщиной. Вандалы из РУОПа неистовствовали сколько хотели — видимо, зрелище богатств, окружавших «смотрящего общероссийского общака», несказанно поразило их скудное воображение, и реакция была вполне понятна: бить, крушить, уничтожать все самое дорогое, самое ценное... Зажирели, суки, на народной кровушке!
Неожиданно сквозь дверь донесся срывающийся в крик голос хозяина:
— За что убиваете, гады! Что я вам сделал, пидара... — Цируль не успел закончить — послышался удар, сдавленный крик, звук падающего тела, после чего все стихло.
Роза попыталась было подняться, но рифленый ботинок мордоворота из СОБРа тут же опустился ей на шею.
— Лежи спокойно, а то и тебя сейчас... — потрогав «АКС», висевший у него на шее, собровец вздохнул. — Видимо, так хотелось выпустить в жену авторитета весь рожок, да инструкция не позволяла!
Наконец, женщинам было разрешено подняться наверх. Павла Захарова уже не было — лишь кое-где на полу темнели лужи подсыхающей крови.
— Ну что, бандиты, допрыгались? — с издевкой осведомился у Розы крепкосбитый мужчина в штатском, после чего разразился матерной бранью.
— Что тут происходит? — с трудом сдерживая себя, спросила жена авторитета.
— А то... — плюхнувшись в кресло у окна, руоповец с удовольствием вытер заляпанные грязью ботинки тяжелой шторой. — То, что тут происходит, называется задержание опасного рецидивиста Захарова. Таким, как он, не место в нашем обществе...
В тот злополучный вечер Цируля привезли в ГУВД Москвы. Захарова подняли из-под капельницы в одном нижнем белье, в последний момент разрешив накинуть плащ. Он едва стоял на ногах, и кровь, стекая с разбитого, уже подпухающего лица, капала на пол.
В кабинете Петровки старого вора обшмонали при понятых.
— А что это у тебя там в кармане звенит? — с деланым удивлением спросил руоповец и тут же вытащил из подкладки кожаного плаща пистолет «ТТ».
Видимо, изъятие этого пистолета и явилось главной целью широкомасштабной боевой операции в жостовском особняке, в ходе которой было задействовано более полусотни бойцов специального отряда быстрого реагирования, прибывших из Москвы на двенадцати автомобилях.
— Не гони волну, начальник, — с трудом ворочая языком, вымолвил задержанный. — Почему у меня дома «волыну» не нашли, а? Или в мусорне уже разучились, как людям стволы правильно подбрасывать?
После этого замечания Захарова избили еще раз — справедливый упрек был расценен как «оказание сопротивления властям». Спустя полчаса окровавленного Цируля бросили в ИВС «Петров» — до предъявления обвинения.
Найденный ствол и стал главным вещественным доказательством в уголовном деле № 110052, возбужденном по статье 218, части первой, тогдашнего УК — «Незаконное хранение огнестрельного оружия».
Московская братва, узнав об очередном ментовском беспределе, встала на уши. Харизматичному вору оперативно организовали грамотного защитника. Адвокат Московского юридического центра Игорь Мюллер направил в прокуратуру Москворецкого района ходатайство, веско аргументировав его нарушением законности со стороны РУОПа, и прокурор, к явному неудовольствию Шаболовки, дал санкцию на освобождение задержанного из-под стражи. Однако РУОП умудрился-таки отвоевать право держать старого законника за решеткой. Захарова били и на «пресс-хате», и на допросах, и в камере.
На свидание с Игорем Мюллером подследственный не пришел — в талоне вызова стояла пометка:
«Гр. Захаров П.В. не доставлен на беседу к адвокату 20.21.94 г., так как заявил, что не может самостоятельно передвигаться в связи с отказом ног». Начальник ИВС (подпись)
Единственное, что смог сделать защитник, — настоять, чтобы клиента поместили в «двадцатку», московскую больницу, один из этажей которой отведен для лечения находящихся под следствием.
Ход дальнейших событий удивил непосвященных: по непонятным для многих причинам РУОП вцепился в Захарова мертвой хваткой.
Не помогло и медицинское освидетельствование, назначенное по требованию защиты, не помогло и очередное адвокатское ходатайство к следователю и прокурору...
Городская больница № 20 горздравотдела г. Москвы
СПРАВКА № 9955
(... )
Диагноз: осколочный перелом позвонка с компрессией спинного мозга. В настоящее время содержаться в условиях СИЗО, ИВС не может.
Зав. 2-м хирургическим отделением А. Цесаниди (подпись)
ИЗ ХОДАТАЙСТВА АДВОКАТА:
С учетом всех грубейших нарушений закона, явной фальсификацией обвинения и критического состояния здоровья Захарова, резко ухудшившегося после проведения «допросов», прошу Вас решить вопрос об его немедленном освобождении из-под стражи.
На Шаболовке прекрасно понимали: по всем нормам юриспруденции прокурор не может не дать санкцию на освобождение Цируля. А потому 29 декабря произошло нечто такое, чего не припомнят ни заматеревшие на зонах, централах и пересылках воры, ни поседевшие на службе следователи прокуратуры, ни тем более дежурные врачи горбольницы № 20.
