(ЭТА И ВСЕ ПОСЛЕДУЮЩИЕ «МАЛЯВЫ» ПАВЛА ЗАХАРОВА ПУБЛИКУЮТСЯ С СОБЛЮДЕНИЕМ ОРФОГРАФИИ, ПУНКТУАЦИИ И СИНТАКСИСА ОРИГИНАЛА. — Авт.)
Правда, в какой-то момент забрезжила надежда. С воли сообщали, что за пахана хлопочут, что будто бы какие-то влиятельные чиновники обещают освободить арестанта под подписку о невыезде за взятку в сто пятьдесят тысяч долларов. В очередной «маляве» арестант сообщал:
Они эти мусора здесь богу молятся и рады, чтоб увидеть твоего Василича, что б потом сказать я мол самого Пашу видел. А ты дай лавэ, необыщут. Да меня и так не один х... недотронется и не додумается обшмонать.
Пистолет «ТТ», «найденный» при обыске на Петровке, предполагалось взвалить на Игоря Кутьина — телохранителя и порученца Захарова. Верной жене Розе ушла такая инструкция:
... надо срочно послать Игорька в прокуратуру, но обязательно с адвокатом и пусть грузится. Пусть скажет что «ТТ» он купил на рынке на Дмитровском шоссе у молодых ребят за 500, а купил после того, как в доме взорвали взрывчатку.
Далее на четырех страницах подробно описывалось, как должен «грузиться» телохранитель: перечислялись люди, которые действительно видели «ТТ» у Кутьина, давались рекомендации, как себя вести...
Но вскоре до Паши дошло очевидное: его пребывание за решеткой было выгодно всем. И следственному комитету, который продолжал деятельно раскручивать «смотрящего «общероссийского воровского общака». И РУОПу, которому старый жулик доставил столько головной боли. И столичным беспредельщикам, руки которых после водворения Цируля на тюремные шконки оказались развязанными. И, естественно, тем, кто сделал его в глазах криминального и ментовского мира «смотрящим». И даже шакалам из оперчасти — видимо, менты, решив обобрать богатенького арестанта до последнего, заряжали за свои тайные услуги столь фантастические цены, от которых даже авторитетный вор пришел в ужас...
За посредничество в передаче подследственному рации и мобильного телефона некий майор сперва зарядил десять тысяч долларов. По мнению арестанта, тариф на такую услугу не превышал тысячи, однако уже через два дня алчный милиционер переиграл условия: теперь он хотел тридцать тысяч долларов и новый автомобиль «БМВ». Жулика душило негодование — в очередной «маляве» он написал Розе:
Хоть рубль дашь без меня, я отрублу тебе руки. Я е...л свою свободу. Мама, я заклинаю тебя и твое здоровье, скажи, непослушают убью всех.
Твой П.
А черный омут безумия уже захлестывал Цируля с головой — крутил, вертел в кипящем жерле воронки, бросая из стороны в сторону. Он уже с трудом понимал, где он находится и почему его, старого уважаемого человека, так долго не выпускают на свежий воздух.
Он стал агрессивен и зол. Он поменял восемнадцать адвокатов. Как правило, защитники не держались у него больше нескольких недель: Цируль подозревал, что все они переодетые адвокатами мусора. Он бросался на вертухаев, обзывая охранников самыми нехорошими словами, но те лишь понимающе крутили пальцем у виска — мол, старый псих, что с него взять...
В один из редких моментов просветления арестант с удивлением узнал, что в камере напротив содержится Алексей Ильюшенко — бывший и. о. Генерального прокурора, обвиняемый в коррупции. Редкое соседство с опальным чиновником, пользующимся у блатных куда горшей репутацией, чем даже «главмусор», министр внутренних дел, необычайно воодушевило именитого вора в законе. Каждый день он подходил к двери и, сложив руки рупором, посылал соседу замысловатые матерные приветствия и пожелания. Перспективы, предрекаемые бывшему и. о. Генпрокурора, были настолько ужасны, что тот и не думал отвечать.
* * *
Павел Васильевич Захаров умирал долго и мучительно. Умирал он в полном рассудке, и это было страшней всего. В одной из последних «маляв» он вспоминал уже покойных друзей — законников Рафаила Багдасаряна, Николая Сатина и, предчувствуя свою смерть, писал на волю:
Клянусь, нехватает даже никаких нервов, вспомнил Рафика Сво, Бархошку, видно моя очередь настала...
О последних лефортовских днях Цируля известно мало. Рассказывают, что незадолго до смерти он признался на одном из допросов:
— Я вот часто свою бабушку вспоминаю, у которой в бараке хлебные карточки таскал. Негодяем я был, вот что. Так что поделом мне. В жизни-то все засчитывается, все помнится: у господа бога своя двойная бухгалтерия есть... Пацаненком сопливым крылья у бабочки оторвешь — и это тебе вспомнится и зачтется...
Законный вор Павел Васильевич Захаров скончался 22 января 1997 года в одиночной камере следственного изолятора ФСБ Лефортово. Он до конца пронес свой нелегкий крест честного жулика, до конца сыграл роль якобы «смотрящего» «общероссийского воровского общака», которого, собственно, никогда и не было.
* * *
Но история на этом не заканчивается: уже к концу 1997 года большинство постоянных контактеров Павла Захарова было арестовано. Все они очутились в столичных тюрьмах. Так, например, Роза Захарова оказалась в женском корпусе Бутырского следственного изолятора, в одной камере с поэтессой Алиной Витухновской, также обвиняемой по «наркоманской» статье. По слухам, поэтесса целых полгода развлекала своими стихами сокамерницу Розу, сразу оказавшуюся «в авторитете».
Уже после смерти Цируля в Кунцевском суде столицы начался процесс по обвинению в незаконных сделках с наркотиками Розы Захаровой, Константина Магарцова, Руслана Мурзина, а также дважды судимого Таги Хуриева и неоднократно судимого Валерия Шишканова, более известного в криминальных сферах как Шишкан (не путать с Шишканом Раменским).
«Паровозом», то есть главным обвиняемым, шел Таги Хуриев — азербайджанец московского происхождения. Согласно оперативным данным МВД, Шишкан также употреблял наркотики, но покупал их главным образом для «подогрева» многочисленных сибирских ИТУ.
В ходе судебного процесса были предоставлены отчеты прослушивания телефонов, рапорты «наружки» и многие другие любопытные документы.
Подсудимые или признавали свою вину частично, или полностью отрицали ее.
«Судят нас всех из-за Захарова, — утверждал Валерий Шишканов, — которому надо было приписать что-нибудь посерьезней пистолета».
«На ваш суд наверняка кто-то давит, — вторила ему супруга покойного. — Мне и Паша так говорил...»
Несмотря на то что некоторые пункты обвинения были признаны недоказанными, суд признал виновными всех четверых.
Таги Хуриев получил шесть лет, Роза Захарова и Валерий Шишканов — по пять с половиной, а остальные — по пять лет лишения свободы.
Очевидцы, присутствовавшие в зале суда, единогласно утверждали, что словосочетание «воровской общак», «смотрящим» которого якобы числился покойный Павел Васильевич Захаров, в ходе судебного разбирательства не произносилось ни разу.
Правда, согласно милицейской информации, еще 16 декабря 1994 года, то есть на следующий день после штурма захаровского особняка силами СОБРа, в Жостово приехало несколько десятков иномарок. По словам Валентина, брата покойного пахана, визитеры якобы заперли его в туалете, и через два часа, загрузив в багажники какие-то вещи, укатили, оставив лишь ключи от автопарка да случайно позабытую коллекцию старинных монет.
И действительно: во время очередного осмотра виллы, проводимого с использованием спецоборудования, под полом первого этажа было обнаружено несколько небольших тайников и два подземных хода, ведущих во двор.
Впрочем, тайные подземные ходы встречаются во многих подмосковных коттеджах, принадлежащих уголовным авторитетам, и связывать те, что обнаружены в захаровском коттедже, с последующим визитом бандитских иномарок за «всероссийским общаком» может лишь человек с очень богатым воображением. К тому же остается непонятным: почему ни руоповцы, проводившие операцию по захвату Захарова, ни фээсбэшники, следившие за Цирулем как минимум с 1992 года, не узнали о них раньше?
Как бы то ни было, но со смертью в Лефортове «сообщакового смотрящего» понятие «общероссийский воровской общак» практически исчезло из лексикона силовых структур, окончательно перекочевав на страницы детективной литературы.
