— А-а, вы тот самый молодой американец… Я так рад этой встрече с вами… вы должны… вы обязательно должны попробовать один из наших лучших бренди… потрясающий бренди… Пьер.
Незаметно приближается слуга.
— 69-й, пожалуйста.
Нечто скользкое и злое ползает между хозяином и слугой.
— 69-й, мсье граф?
— Oui [37], Пьер, le 69.
— Le vrai [38] 69, мсье граф? — мурлычет он словно непристойный старый и больной кот.
— Le vrai 69, Пьер, — с таким же мурлыканьем отвечает граф, его глаза сужаются до серых щелочек.
Пьер кланяется и уходит. Старый граф сжимает обе мои руки в своих.
— Вы должны погостить у нас, у меня и у графини, в старом замке…
— Enchante [39] charme [40] oui oui.
— Вы должны вы должны вы должны…
— Oui oui о да очарован enchante…
— Вы должны вы обязательно должны…
Он смотрит мне прямо в глаза со спокойным, но настойчивым желанием угодить.
— О да о да я обязательно буду я обязательно обязательно в самом деле в самом деле да конечно я буду да oui oui oui…
В это мгновение на моей тарелке появляется тушеный заяц, совсем сгнивший, почерневший и омерзительный. Старый граф бросает на меня взгляд с противоположной стороны стола, взгляд пронзительный и вопрошающий, сам же затачивает нож для резки мяса, которым вскоре будет нарезать идеально тонкие куски выдержанной местной ветчины. Его красивые старые руки проворно движутся в мерцании свечей, голос звучит отчетливо и отстраненно.
— Наш рецепт приготовления зайца восходит еще к эпохе Крестовых походов, а в семейных архивах у нас имеется интересная история на сей счет. Уверен, нашему юному американскому гостю будет любопытно послушать ее, пока он наслаждается вкусом здешнего скромного сельского зайца…
Я чувствую, что ко мне приближаются его крепкие лакеи. Взгляд графа стекленеет, когда он указывает на меня, поигрывая ножом для разрезания мяса.
— А может быть, наш юный американский друг настолько привык к мясу бизонов, что считает здешнего скромного непритязательного маленького зайчика недостойным его изысканного вкуса?
Я ощущаю у себя на шее дыхание трех лакеев и начинаю давиться дохлятиной, которая пристает к зубам, словно гнилая смола. Какая замечательная история.
Поместье этого гадкого старого графа де Мерз расположено на острове отбросов в нефтяной лагуне. Наши парни-рыбы выполняли для него кое-какую работу. Мы научились дышать под водой, мы очень быстро учимся всему, и потому нас называют «биологически адаптивными». Под здешней мерзкой маслянистой водой вы попадаете в страшные течения, в разрастающийся мир ила из пленки, заговоров, армий, невидимых и неслышимых криков о свете и звуке, которые рассеиваются, подобно серым теням. Продолжайте идти, не останавливайтесь. Вы находитесь как будто совсем не под водой, окружающая среда больше напоминает мелкую черную пыль, чтобы пройти, ее нужно постоянно взбаламучивать. Названный старый граф торговал больными лемурами Зимбус, многие из которых умерли во время транспортировки. Следующее поколение Зимбус — надежда нашей партии, и любое нападение на Зимбу — это все равно что удар нам по яйцам.
Граф принимал одного американского торговца Бор-Бор, нашего агента. Он понимал, что торговец торопится, и намеренно заставил его ждать обеда в течение нескольких часов…
— Вы не хотели бы осмотреть нашу портретную галерею? Она вас, несомненно, заинтересует… Как глупо с моей стороны было не предложить вам посетить ее с самого начала, дабы скрасить мучительное ожидание. Видите ли, слуги всегда должны обедать первыми… Семейная традиция, корнями уходящая в эпоху крестовых походов. С этим связана одна очень интересная история…
Пятью часами позже за бренди и сигарами, граф, внимательный и злобный, словно старый стервятник, вслушивался в слова своего собеседника.
— Видите, вы имеете дело с идеальным наркотиком. Вы можете подмешать его в еду, в конфеты, в безалкогольные напитки. Его невозможно обнаружить, и он обладает приспособительными возможностями для любой страны. Он подчинит вам любую область, любую территорию. Он позволит вам ощутить дух страны. С Бор-Бор вы всегда добьетесь желаемого. Бор-Бор всегда потребляет большинство. Скажите мне, какая разновидность Бор-Бор продается в том или ином месте, и я скажу вам, что там думают, чувствуют, слышат и видят люди. В настоящее время мы ищем распространителя нашего товара в Италии… Вы тот самый человек, который нам нужен…
Очень медленно граф поднимается в воздух, а стены замка рушатся — результат удара нашей глубоководной бомбы.
Злосчастная экспедиция восьмидесяти Фанатишек… Это была элитная армия лесбиянок-коммандос, известных как «Милашки». Каждый офицер имел в своем распоряжении женщину-полицейского в качестве телохранителя, а также очень душевных пассивных лесбиянок в роли денщиков и адъютантов. Финансируемые из частных источников, они высадились на побережье и проникли в самое сердце страны, населенной Свободными Парнями. Но им так и не удалось встретиться ни с одним из них… угли костров кое-где еще тлеют… сохранились и фаллические шаржи на стенах пустых бараков…
НРАВЯТСЯ БО-О-ОЛЬШИЕ ЧЛЕНЫ, МИЛАШКИ?
«Милашки» в холмистом, покрытом щебнем районе на окраине Касабланки… кругом только вой голодных собак. Вот они входят в узкий овражек.
— ВЫХОДИТЕ НА БОЙ, ВЫ, МАЛЕНЬКИЕ ГРЯЗНЫЕ ЖИВОТНЫЕ!
Двойное эхо от каменистого склона…
— ВЫХОДИТЕ НА БОЙ, ВЫ, МАЛЕНЬКИЕ ГРЯЗНЫЕ ЖИВОТНЫЕ!.. Выходите на бой, вы, маленькие грязные животные…
Свободные Парни собрались в старой сторожевой башне. Они запрокидывают головы и воют, и их вой переходит в рев, от которого голова наклоняется вперед, зубы обнажаются в оскале, глаза загораются огнем ярости, и собаки во всей округе поднимаются, ощетиниваются и собираются в стаи. Они срываются с цепей и перепрыгивают через стены вилл. Выбегают из пещер и подвалов. И вот огромный собачий поток вливается в узкий овраг. «Милашки» открывают по ним огонь из пулеметов, забрасывают их гранатами, но собак становится все больше, они прибывают волна за волной, вонзают клыки в глотки и лица, разрывают задницы и ляжки. «Милашки» превращаются в вопящие куски плоти.
Пятьдесят парней сидят на корточках на песке. Они начинают рычать подобно леопардам. Их глаза изнутри загораются светом, губы изгибаются, обнажая сверкающие клыки… и вот леопарды прыгают со скал и деревьев, огромная орда леопардов устремляется вперед, мальчики дрожат, рычат, рвутся вперед. Это обычно называют «катанием на кошке». Внезапно девушки замечают плотную стену из леопардов, спускающуюся по направлению к ним по обоим склонам каньона. «Милашки» открывают огонь из пулеметов, но леопарды продолжают наступать, перепрыгивая через своих павших товарищей. Они разрывают «Милашек» на мелкие куски… Леопард ревет, стоя над оторванной бабьей задницей, отгоняя другого леопарда. Остальные леопарды, насытившись, слизывают кровь с морд своих товарищей.
Парни устроили засаду целому полку. Мертвых солдат сваливают в кучу в лунном кратере. Свободные Парни с оружием в руках выстроились по краю кратера на фоне северного сияния. Одри показывает на то, что внизу.
— Эй, гляди-ка, они там все мертвенькие.
Ребята стаскивают с себя плавки и катаются по мертвым солдатам, как собаки по падали.
— У тебя есть нож для печени? — спрашивает, лениво ворочая языком, один из парней.
Другой парень протягивает ему небольшой кривой нож. Он берет нож и вырезает печень у самых молодых и здоровых солдат, предварительно проверив у них глаза на признаки гепатита. Парни едят сырую печень. Затем начинают разыгрывать чахоточных: кашляют, плюются друг в друга кровью и словно мертвые падают на руки друг другу. Наконец они все притворяются мертвыми, кроме одного, который играет сигнал отбоя.
Пятница, 8 бельвю, 1970 г… Я решил сформулировать концепцию обратной эволюции. Человек не поднялся из животного состояния, напротив, его заставили стать животным, стать животными, стать телом, стать телами подлые члены пятой колонны. Животные абсолютно безболезненно эволюционировали бы в лемуров-фантомов на островах болотных кипарисов; в антилоп, способных бежать со скоростью 200 миль в час; хрустальных саламандр в глубоких прозрачных прудах; в радужных хамелеонов; в торжественно прекрасных ящериц-гурка; в премудрых старых крокодилов со смирением болот и рек в сонных глазах; в стройных изящных лягушек; в страстных моллюсков, переливающихся жемчужными огоньками в мелководье лагун; в больших голубых ворон; в улыбающихся диких собак…
В этот Эдем первый человек приземлился на неисправном космолете. Он жил там вместе со зверями в ожидании спасения. Но вместо спасителей прибыла пятая колонна. Однажды, когда первый человек занимался любовью с застенчивым юным лемуром, его похлопал по заднице жирный коп. Врач из полиции вырезал у него ребро. Пьяный поп что-то пробормотал над ним, и оно превратилось в лесбиянку из полиции, которая тут же заорала на оглушенного Адама…
