– Садятся и…
Место: Родина
Дата: 15/10/2001
Время: 20:17
Музыка: вальс «Амурские волны»
Над двором дома Пинского были развешены разноцветные лампочки, у забора – накрыт «шведский стол». У стола тусовались прихлебатели и халявщики, наливали себе дорогой коньяк, запихивали в рот бутерброды с балыком и красной икрой. Играл духовой оркестр – мужики в белых пиджаках с позолоченными пуговицами.
Пьяный Клочков, держа в руке рюмку коньяка, второй рукой обнял меня за плечи.
– С победой, дорогой мой Лешенька! Наше дело правое – мы победили! А победителей, так сказать, не судят…
Я увернулся, подошел к своим. Санчес и Антон стояли в стороне, курили. Сереги не было. В другом конце двора вокруг директора толпились люди, поздравляли, жали руки, что‑то говорили, тупо улыбались. Он тоже что‑то говорил и тупо улыбался.
– Ну что, не объявился он? – спросил я у Санчеса.
– Да нет пока. Исчез с концами Серый. В контору не приехал, к «мобиле» не подходит, и к домашнему тоже. Я послал Алену с Игорем к нему домой – на всякий случай. Да, надо позвонить как раз, узнать. – Он вытащил мобильник, выбрал номер из «контактов».
– Алло, Алена? Да, привет. Ну, что узнала что‑нибудь?.. Понятно… Ладно… Ну, пока. – Он убрал мобильник в карман джинсов. – Дома его тоже нет. Квартира заперта. В подъезде все в порядке. Соседи ничего не видели… Ну, или не хотят сказать. Если к утру не объявится, надо будет сообщить ментам – вскрывать квартиру.
Пинский вылез из толпы, пошел в нашу сторону, держа в руке бокал шампанского.
– Ну, что вы, ребятки, стоите в стороне, скромненько так? Вы ж, архитекторы, значится, нашей победы… Давайте выпьем – берите бокалы. – Он подтолкнул нас к столу.
Я и Антон налили в бокалы вина, Санчес – водки.
– Ну – за нашу победу, – сказал Пинский.
Мы чокнулись, выпили.
– А еще, ребята, хотел вам сказать… Насчет вашего друга. Короче, я в курсе…
– Вы что‑нибудь знаете? – Санчес глянул на Пинского.
– Очень мало. Может, то же самое, что и вы. Может, чуть больше.
– Говорите сразу, не тяните…
– Короче, вашего агентства больше нет. Дружок исчез с деньгами…
– Не может быть, – сказал Антон. – А вы откуда знаете?
– Не могу, ребятки, вам сказать. Но это информация проверенная… Не бойтесь, я вас не оставлю. После всего, что вы сделали… Во – первых, фирму по – хорошему закроем, чтоб никаких долгов, судебных там претензий. А во – вторых, вас всех трудоустрою. В мэрию…
Начался фейерверк. Из‑за дома в небо полетели ракеты. Взрываясь, они освещали двор и дом разными цветами. Пьяный народ стал хлопать в ладоши, подпрыгивать, обниматься друг с другом. Некоторые бросали бокалы под ноги. Они разбивались о бетон. Звона не было слышно из‑за взрывов ракет.
Место: вагон № 7
Дата: 19/11/2006
Время: 08:49
Музыка: нет
За окном пролетают поля, голые деревья, деревенские дома с дымящимися трубами, бетонные заборы. На нижней полке напротив сидит мужик c длинными редкими волосами, в клетчатой фланелевой рубашке и расстегнутой кофте от «левого» спортивного костюма «Nike». Рядом со мной, у стола, толстая тетка жрет копченую курицу. Лоснятся вымазанные жиром пальцы. На второй полке, над мужиком, храпит пьяный дядька. В проход свесились его ноги в драных синих носках. Напротив, на боковых едут две тетки в спортивных костюмах, под нижней полкой и наверху, на третьей, стоят их клетчатые баулы. На столе перед каждой – двухлитровая «бомба» пива. Они пьют из бутылок, заедая разложенной на газете мелкой сушеной рыбой.
По проходу бежит девочка лет шести. За ней гонится такого же возраста мальчик. Оба – чумазые, одеты в какую‑то рвань.
– Иди на хуй! – кричит девочка звонким голоском. – Отъебись от меня!
Они убегают дальше по вагону. Волосатый мужик провожает их взглядом, качает головой.
– Да, и эта наша хваленая русская духовность… Куда мы катимся? Не представляю себе… Вот скажите вы мне, молодой человек… Извините, ничего, что я к вам обратился?
Я молча киваю.
– Вот скажите вы мне, как вы думаете, что может спасти Россию от падения в пропасть бездуховности? Она и так в нее, собственно, уже рухнула… И все же, не хочется терять надежду, хочется видеть какой‑нибудь слабенький огонек в конце тоннеля…
Я молчу. Мужик продолжает:
– Вы знаете, молодой человек… Россия всегда держалась на трех столпах. Это – православие, культура и, как ни странно, водка. – Он смеется. Сбоку у него во рту не хватает двух зубов. – От культуры за последние двадцать лет ничего, к сожалению, не осталось. Водка… Ну, она – как добро, так и зло… Теперь на православие вся наша надежда…
– Какая надежда? – говорю я. – Фальшивое все это православие. Какое было раньше, я не знаю, но сейчас – точно фальшивое.
– Только не надо быть таким категоричным, молодой человек. Как может быть фальшивым что‑то духовное, собственно говоря, даже высокоморальное? Впрочем, какое я имею право вас в чем‑то убеждать, что‑то доказывать… Извините, я не представился. Александр Петрович Ажигов. Через «а». Это, должен вам заметить, старая русская фамилия. И я подозреваю, что какой‑то малограмотный писец просто сделал в ней ошибку. Потому что «ожег» или «ожиг» – это кочерга. Даже есть вариант пословицы – «Ни богу свечка, ни черту ожиг». И фамилия великого лингвиста тоже ведь идет отсюда – Ожегов… А вас, простите, как зовут?
– Алексей.
– Вы простите уж меня, Алеша, что я пристал к вам со своими разговорами… Просто долгая дорога понуждает к размышлениям. А размышлениями хочется делиться, ведь мысли не приходят просто так. Все от бога… Вот скажите мне, есть ли у нас шанс – хоть маленький совсем – сохранить великую культуру? Да, вы можете сказать, и здесь я соглашусь, что она почти уж уничтожена, но все же? Как нам сделать так, чтобы народ снова начал Достоевского читать, Чайковского слушать, Римского – Корсакова?
– А что, разве народу это когда‑нибудь было нужно? У народа всегда была своя культура, народная…
– Но ведь народ‑то богоизбранный… Каким бы он ни был, мы, интеллигенция, никогда не могли его понять… И на нас за это лежит большая ответственность…
Чумазые дети бегут по вагону обратно. Теперь мальчик убегает от девочки.
– Стой, кому сказала? – кричит ему она. – Если догоню, тебе пиздец!
Ажигов, затыкается, качает головой, продолжает:
– …И в этом – главная трагедия русского интеллигента. В том, что он не понимает свой народ. Да, времена сейчас трудные для интеллигентного человека… Только вору и торгашу в наше время хорошо. Но все равно… Вот вы со мной не соглашаетесь, но вот культура – то, что веками создавалось умом и трудом человека…
Я не возражаю ему. Нет смысла. Человек ничего не понял. И никогда уже не поймет. Классической культуре давно пришел пиздец. Ни Пушкин, ни Достоевский, ни Шекспир, ни Моцарт никому сегодня на хуй не нужны. И в этом нет ничего плохого. Для меня «Гражданская оборона» значит много, а Моцарт не значит ничего. Мне насрать на Моцарта – существовал он или нет. И это – реальность. Вторая половина двадцатого века «убрала» всю старую культуру. Ее «убрали» рок – н-ролл, «новый роман», «новая волна» и все прочее. Только в России почему‑то многие этого не заметили. Наверно, не до того было – сначала были придавлены «совком», а потом заняты собственным выживанием.
Место: Родина
Дата: 14/10/2003
Время: 08:49
Музыка: нет/Белый орел – «Как упоительны в России вечера» (в исполнении ресторанного ансамбля)/нет
– …с уверенностью можно сказать, что за последние два года, благодаря нашему уважаемому Александру Сергеевичу, ситуация в городском образовании существенно изменилась в лучшую сторону, – читала по бумажке в микрофон Семенова – бывшая завклубом комбината, а теперь начальник департамента образования. Она стояла за трибуной с гербом России в углу банкетного зала. В новом здании мэрии тусовались сотни три человек. Почти никто не слушал выступающих жополизов. Большинство «заправлялись» у стола со жратвой и бухлом или базарили между собой. Я допивал третий бокал вина – по пятьдесят долларов за бутылку – и раздумывал, выпить четвертый или сразу перейти на «Хенесси».
Подошел улыбающийся во весь рот Клочков – теперь начальник департамента науки и технологий. Он чокнулся со мной рюмкой с коньяком.
– Алексей, у меня есть для вас идея. Вот вы – советник по культуре. А почему бы вам не предложить идею фестиваля авторской песни? Ведь авторская песня, она, собственно, хранит традиции поэзии серебряного века… Галич, Окуджава, Визбор… Да, у нас такого уровня имен, конечно, нет… Но есть великолепные, с позволенья сказать, поэты… И они предпочитают творить в форме песен, а потом исполнять под гитару…
