военный наёмник с садистскими наклонностями; попросту – вояка-психопат.
Озимандиа – филантроп, интеллектуал, гедонист и просто гений, чей неинтересный костюм – не более чем PR к очередному бизнес-проекту. Однако наряду с этим он воплощает собой скрытые, тайные механизмы, движущие цивилизацию вперёд; регулирующие высший, всеобщий миропорядок.
Доктор Манхеттен. Ницше писал именно о нём, создавая концепцию сверхчеловека. Обладая – единственный из всей команды – исключительными способностями видеть сквозь пространство и время, левитировать, телепортироваться, в общем представляя собой аллегорию алогичных механизмов субатомного мира, Доктор Манхеттен просто был богом. Превзошедшим людей во всех отношениях.
Психопаты, слюнтяи, жестокие надзиратели, боги и гении – согласитесь: нестандартная команда, вставшая на защиту порядка и мира. Но даже и беспринципная жестокость и бескомпромиссность, дальновидность – всё то, что отличает Хранителей от легиона предшествовавших им персонажей, воплощали собой всего лишь комиксы периода американского декаданса.
Истинно же стоять на страже правосудия может только буддист…
Изничтоживший в себе и вокруг себя бренное и непостоянное, всё ложное и второстепенное. Забывший о собственных интересах последователь философии деструкции, саморазрушения для последующего возрождения в качестве просветлённого монаха культа Сиддхартхи нового времени, карателя с чернильной бабочкой смерти на незатуманенном лике.
Прав был Тайлер Дёрден, провозглашая своему безымянному адепту, что невозможно обрести свободу, не разрушив себя до основания; не потеряв всё сущее и материальное, обретая при этом божественную способность к безразличию и равнодушие по отношению к страхам и предрассудкам, к комплексам, снедающим заживо. Обретая благостную Пустоту, в которой будет как раз таки достаточное место для этой всеобъемлющей свободы, без хлама и лишнего скарба, пыли и духоты бытия.
Роршах потому и совершенен, что не боится что-либо потерять. По причине того, что у него ничего нет. Все остальные его соратники связаны семьями, карьерой, гедонизмом и страхом всего перечисленного лишиться.
Роршах и Комедиант похожи. Они понимают друг друга. Псих понимает психа. Однако Комедиант убивает без системы. Ради шутки. Или просто так. Роршах же не убивает людей. Он уничтожает зло. Само зло этого мира, воплощающееся в разных личинах греха.
Я завидую ему.
Потому что этой свободы у меня никогда не было.
Завидую тем чувакам, выплёвывающим свои кишки, избитым, с кровавой маской вместо лиц, с багровым акульим оскалом переломанных зубов вместо некогда ровных и белых, с заплывшими глазами и порванными губами – избитым, но самодостаточным и счастливым…
Завидую этому бесстрашию. Бесстрашию ударить и бесстрашию получить удар.
Ветер неприятно холодит лицо и заползает под куртку. Голову начинает ломить от утреннего мороза, не свойственного лету. Повсюду серость и обветренная сухость. Безмолвно. Мне слышны мои шаги и моё дыхание, противно отдающееся в ушах.
Голова пуста. Я думаю лишь о том, что́ вижу сейчас синхронно с движением. Пасмурный равнодушный пейзаж. Аллея. Деревья, уже начинающие желтеть листьями. Низкая чёрная ограда с одной стороны от меня.
Но в скорости надоедает думать о том, что о чём-то думаешь или идёшь, и мне представляется продолжение долгого рассуждения на тему модернистской живописи. Если вдуматься, то все основные сюжеты и персонажи американских комиксов претерпели во времени значительные метаморфозы, эволюцию образов. История о Супермене в XXI веке перестала быть банальным патриотическим боевиком, а приобрела черты философской антиутопии, черты трагедии развитой цивилизации, дошедшей до стадии наивысшего развития, которое сменилось затяжной стагнацией, а затем и вовсе закатом эпохи и всей жизни на планете. Жизни даже и самой планеты.
Мейнстримная эпопея о Бэтмене трансформировалась в мрачную экзистенциальную притчу самопознания и неизбывной двойственности сознания и жизненной энергии. Бэтмен перестаёт быть человеком, постепенно становясь мифическим существом с антропоморфным силуэтом, самой идеей о первобытном страхе и воплощении этого страха в сюрреалистичные формы.
В новейшем «Человеке-Пауке» нашли место отголоски мотивов язычества и рока, что отразилось в преемственности поколений Пауков, чей титул во всей Мультивселенной распределяется высшим паучьим божеством – Пауком Ткачом. (Я чуть ли не рыдал, когда Питер Паркер погиб, с тех пор число 700 для меня стало зловещим 10… даже и несмотря на закон «Бена-Бакки-Тода» 11…)
Комикс «Люди Икс» был первым, чьё странное, второе, смысловое наполнение заметили массы: проблема борьбы против дискриминации по какому-либо из признаков. Предтеча пресловутой толерантности… Затем же зародилась и вторая идея Людей Икс – идея следующего звена, следующей ступени развития человеческой популяции. Уже не Homo Sapiens – устаревший, примитивный, жалкий организм, но Homo Superior – модификация будущего, передового поколения людей. Поколения сверхлюдей. «Люди Икс» – стал в конечном итоге историей долгой войны старого человечества, ординарного вида, с видом с куда более развитым навыком приспособления к среде, с большей силой и потенциалом на выживание в условиях естественного отбора.
И тут вдруг понимаю, что забыл принять лекарство!
Дожить бы до вечера, думаю. Но возвращаться уже совсем нет желания.
В далёком прошлом, когда моя голова ещё не была забита тем, упаду ли я в обморок через минуту или же выдержу ещё час-другой, после занятий в университете я спешил на работу: в то время я был промоутером в сети кондитерских магазинов. В мои обязанности входили простые, казалось бы, вещи: в костюме оранжевого, улыбающегося хомяка раздавать прохожим рекламные буклеты. Мне доводилось раньше, в детстве, видеть этих унылых ряженых, бредущих вдоль бордюров: вялая походка, поникшие громадные головы медведей ли, зебр; проходя мимо них, я знал, что никогда не буду таким; я знал, что в аниматорстве я буду гениален. Поэтому одним из моих заветных желаний была работа в ростовой кукле. И случай подкинул мне шанс ею стать…
Первое время костюма не было, тогда мне поручалось просто раздавать листовки или шляться по подъездам высотных домов и раскидывать рекламу по почтовым ящикам. Но и в этом я был на высоте. Спустя время я стал просто незаменимым. Моё это ярое желание всё знать и всем располагать. Быть всегда в авангарде и в курсе происходящего.
Девушка-администратор всегда удивлялась тому, как быстро мне удаётся «пробросить» больше тысячи листовок по подъездам, тогда как моим сменщикам удавалось за то же время справиться едва ли с тремястами. Удивительное дело, насколько люди, сидящие по своим домам одновременно бдительны и наивны. Естественно, если бы я, звоня в домофон, говорил ответившему, что я припёрся сюда, чтоб загадить его почтовый ящик очередным рекламным хламом, он бы в девяти случаях из десяти отключился, а один раз меня бы ещё и послали матерным пассажем. Но ко всему нужно подходить с фантазией и хитростью. Звоня этим «господам хорошим», я говорил
