Еще вина – и в голове играет уже совсем другая пластинка. Этот дождь на площади – это легкое и немного тоскливое шуршание trip-hop из первой половины нулевых, моей доармейской юности, под влиянием вина оно сменяет свои ноты на глухие басы deep house, с немного разнузданной синтезаторной мелодией, на стыке жанров; и я становлюсь невесомее, светлее, ощущаю физическое облегчение. Капли по стеклу текут уже не так интенсивно: дождь медленно сходит на нет. Пятница отходит от анабиоза буднего дня, преображается в роковую женщину-вамп безумного уик-энда.
Я посмотрел на часы: минутные стрелки нехотя ползли по кругу, приближалось восемь часов вечера. Самое время зажечь. Я подумывал о том, куда бы двинуться дальше. К черту дом, домой не хотелось совсем. Раз уж я торгую иллюзиями, я сам как никто другой нуждаюсь в них же. Значит, пора приобретать иллюзии. Проживать ночи как будто рассвет уже никогда не затеплится.
Словно читая мои мысли, внезапно начал звонить мобильный. Я достал его из кармана: на экране высветился номер моего старого друга Геныча. Мы были знакомы с первого курса. Играли вместе в одной рок-группе. Это подарок судьбы. Ведь если тебе нечем заняться вечером в пятницу, по-моему, самое лучшее – провести время с другом, которого знаешь уже кучу лет. Я ответил на вызов.
- Привет, - сказал Геныч.
- Рад тебя слышать, - ответил я, - Привет!
- Чем занимаешься?
Я прикинул, что бы такое ответить. Сказать, что не делаю ничего – было бы не совсем верно, в то же время ответить, что у меня дел по горло – значило бы нагло и безнадежно соврать. Поэтому я сказал, как есть:
- Убиваю время, потому что времени у меня много, а дел мало.
- То есть я правильно понимаю, что у тебя нет планов на вечер?
- Абсолютно правильно. Совершенно. Никаких.
- Это хорошо, - Геныч ухмыльнулся в трубку, - потому что я хотел предложить тебе пересечься.
- Твое предложение мне очень нравится.
- Согласен, значит?
- А то. Думаю, если я начну ломаться, чести это мне не сделает?
- Правильно думаешь. Через сколько ты сможешь подъехать на Сенную площадь?
Я посмотрел на часы, потом произвел расчеты в уме. Заказанное вино я еще не допил, но этот час близок, до метро тут рукой подать – надо только перейти площадь, на метро еще минут пятнадцать-двадцать, в общей сложности выходило, что минут через тридцать пять-сорок я готов был выполнить поставленную мне задачу.
- Через сорок минут.
- Это хорошо. Только давай через час, я сам раньше не смогу. Зато потом пойдем по барам.
- Через час – значит, через час. Я буду. Пойдем!
- Все, договорились. Не опаздывай!
- Ты тоже…
На этом разговор можно было считать оконченным. Координаты были заданы, вектор прочерчен. Оставалось следовать его направлением. Я пригубил вина.
Современный мир практически ничего не производит: ресурсы и сырье старые, идеи тоже. Современный мир занимается ритейлом своей собственной осмысленной истории: то есть продает в розницу со значительными скидками знания, накопленные со времен начала человеческой цивилизации.
Суть капитализма, который восторжествовал практически на всей планете, за исключением экзотических уголков вроде Северной Кореи или Кубы, исчерпывающе раскрыта еще Карлом Марксом в девятнадцатом веке. Парадигма не нова. Эксплуатация всего и вся по кругу. Покупка избитых истин с целью дальнейшей перепродажи.
Неудивительно, что в этом мире эксплуатации, где все сугубо утилитарно и служит одной единственной цели: извлечению прибыли, простым человеческим радостям практически не остается места. Изо дня в день люди наполняют собой пыльные офисы для того, чтобы продавать иллюзии и пустоту – и эта пустота опустошает их тоже. Единственное, что оставляет им этот мир бесконечного потребления и опустошения, - выходные. В них они вкладывают все свои надежды, с ними связывают все свои ожидания. Привыкшие торговать иллюзиями, они ведутся на эту уловку и невольно забывают, что это еще одна иллюзия. Им искренне хочется верить, что выходные будут передышкой в череде непрекращающихся кровопролитных битв за капитал.
На самом деле все происходит по одному из нескольких заранее заготовленных сценариев. Вы либо идете по барам в пятницу вечером, продолжаете в субботу и отходите в воскресенье, либо проводите выходные за мелкими домашними делами, а в воскресенье едете за покупками в ИКЕЮ. Ничего нового.
И все мы это прекрасно знаем. Я, по крайней мере, точно. Но мы не в силах ничего изменить: этот мир таков, как есть, и нам приходится его принимать. Разорвать этот круг по силам лишь единицам и эти единицы – даже не известные миру революционеры. Скорее, наоборот, это люди, о которых никто ничего не знает. А раз мы не в их рядах, нам приходится играть по тем правилам, которые есть. Я иду по барам.
В метро все двигалось в легко угадываемом ритме: большинство людей уже покинули свои рабочие места и разъехались по домам, в вагонах можно было встретить лишь припозднившихся трудоголиков, да таких же, как я, двинувшихся по барам. Человеческий трафик тянулся от окраин к центру, там перегруппировывался и, откинув тех, кто отправился искать пятничных приключений, двигался дальше – на сей раз от центра к окраинам.
Я разглядывал людей и понимал, что ничего интересного в них не нахожу. Общество потребления дало людям кучу возможностей для подчеркивания собственной индивидуальности: от тысяч брендов одежды до не меньшего количества всевозможных видов пирсинга на лице, но искры в них это не привнесло. Размалеванные и разодетые на все лады обезьяны почему-то выглядели еще скучнее, чем их обычные собратья. Видимо, здесь была та же закономерность, что непременно обнаруживалась при тщательном изучении любого рынка: чем лучше обертка, тем невыразительней содержимое.
Стражи порядка останавливали гастарбайтеров на пересадочных станциях, подвергая их обычной и замылившей глаз процедуре: брали документы, делали вид, что изучают их, потом находили какие-то нарушения и отводили «улов» в свое помещение неподалеку, где происходил отработанный процесс выколачивания денег из незадачливых приезжих дворников и маляров.
Ситуация была для всех обычная: люди плыли мимо, не обращая внимания; эскалатор выплескивал все новые порции узбеков и таджиков, предприимчивые сержанты дальше делали свой бизнес.
Я подумал о том, что глупость и несправедливость стали для нас привычны. Мы привыкли к тому, что наши города заполонили привезенные из Средней Азии рабы, живущие в нечеловеческих условиях и вкалывающие за копейки, привыкли к тому, что представители всевозможных органов делают на них деньги. Нам было плевать. Статус-кво порока сохранялся. Этот мир был приговорен. Приговорен нашим молчанием. Мы все видели и проходили мимо, погруженные в себя.
Думать о плохом не хотелось. Я переключился на предстоящий вечер. Что-то он несет? Новые ощущения и новых людей? Кто знает… Посмотрим.
Я поднялся на эскалаторе и вышел на Сенную площадь. На часах было начало десятого вечера. Дождь кончился, и на улице прибавилось народу. Я связывал этот факт с началом барного паломничества. Люди начинали свое движение в сторону рассвета.
Для кого-то оно закончится в постели роскошной блондинки, для кого-то – рвотой в загаженной подворотне. Кому как повезет. В одном можно было не сомневаться: город сегодня не уснет. Не весь, по крайней мере.
Геныч не заставил себя долго ждать, хоть я и приехал чуть раньше оговоренного времени. Он появился вместе со своей девушкой Машей, когда я докуривал только первую сигарету.
- Привет, - сказали они с Машей хором.
- Доброго вам вечера, - ответил я.
Без дождя и с учетом уже выпитого мною вина вечер действительно начинал сходить за добрый. Жить можно, как говорится.
- Ну что, закончил трудовую неделю? – спросил Геныч.
- У меня такое ощущение, что это она закончила меня. Точнее, прикончила.
- Да ладно, ерунда все это – сейчас расслабишься.
- Рад это слышать. Хорошо, что ты позвонил.
- Я знал, что тебе понравится мое предложение.
Геныч работал психиатром. Мы познакомились в общежитии на первом курсе. Он учился на медицинском, я на юридическом. Сошлись на музыке. В смысле нам обоим нравился рок. И у нас обоих были планы создать рок-группу. Правда, Генычу для реализации этих планов еще предстояло научиться играть на гитаре, но, забегая вперед, стоит отметить, что он с этим успешно справился. Рок-группа у нас получилась. Правда, просуществовала недолго, но главное – мы осуществили свою мечту. А когда мечта становится реальностью, а потом и обыденностью, становится скучно.
- Куда пойдем? – спросил я.
- Куда-нибудь, - ответила Маша, - не стоять же здесь.
- Действительно. Тогда ведите.
