Бомж в рваной куртке (да, этот мужчина выглядел именно как бомж, хотя и не чувствовалось от него кислого запаха немытого тела) покивал головой.
- Спасибо, молодые люди. И кстати - насчет паровоза вы неправы.
- Че-го? - протянул Саня. - Ну надо же, еще один оппонент прибыл. Защита к Мишане подоспела! Вы бутылочку взяли? Вот и идите, идите...
- Погоди, - остановил его Мишка.
- Чего годить-то? - его приятель удивленно поднял бровь. - Он же пьян в доску.
- Я не пьян, - бомж поднял голову и внимательно посмотрел Сане в глаза, - а насчет паровоза вы все же неправы. Глядите.
Он аккуратно поставил рядом с пьедесталом полиэтиленовый пакет, набитый пустыми бутылками, и указал пальцем на старый "ФД".
Раздался долгий пронзительный скрежет. Сначала показалось, что он идет откуда-то из оврага, но тут Серега вдруг вцепился Мишке в плечо.
- Глядите!
Паровоз медленно приподнимался с рельсов. Приржавевшие колеса - это они визжали, отрываясь от прикипевшего железа - медленно, а потом все быстрее начали вращаться, лязгнули шатуны.
- Я сплю, что ли? - Саня протер глаза.
- Дурацкий вопрос, - сердито и почему-то шепотом ответил Серега, - прямо как в кино. Ты же не один это видишь!
Качнувшись в теплом воздухе, паровоз замер, потом двинулся вбок, прямо на приятелей.
- Э, ты чего? - Саня отмахнулся от "Фэда", точно от живого, но тот и сам остановился - покачался еще и приземлился на асфальт, громко хрустнувший под ребордами снова замерших колес.
Серега оглянулся на Мишку. Его друг, осторожно ступая, подошел к паровозу. Погладил выпуклый бок. И расплылся в широкой улыбке.
- Вы кто? - робко спросил Саня, глядя на мужчину в рваной куртке.
- Часть той силы, - туманно ответил тот, - ну или этой. С какого боку посмотреть.
- Спасибо, я тоже Гёте читал, - вежливо отозвался Саня, - но все же?
- Вам это так важно? Глядите - все билеты проданы, ваш локомотив готов тронуться. Вот только дыма из трубы, боюсь, обещать не могу.
- Я сам готов тронуться, - тихо пробормотал позади Серега, - и кажется, уже...
- А можно? - вдруг спросил Мишка. Приятели разом посмотрели на него. Он уже взялся за перила трапа, ведущего в кабину машиниста, и поставил одну ногу на железную ступеньку.
- Куда полез? - занервничал Саня, но бомж махнул рукой:
- Конечно можно. Выбирайте маршрут - и вперед. Только к утру паровоз должен вернуться на пьедестал. С вами или без вас.
- А я думал, он превратится в тыкву, - хмуро сказал Серега, и сунул в карман нераспечатанную бутылку коньяка. Потом ткнул Мишку в широкую спину. - Ну и чего мы там застряли, о любитель экстрима? Лезь давай! Не ты один хочешь увидеть город с высоты паровозного полета...
Когда Саня аккуратно прикрыл за собой тихо клацнувшую дверцу и высунулся из окна, с которого исчез крашеный щит - мужчины внизу уже не было видно.А может быть вот он, там, стоит среди тополей, резкая ломаная тень в гуще других таких же. Паровоз поднимался все выше, и холодный ночной туман скоро остался внизу.
А над облупившейся железной крышей теперь было только чистое небо, и звезды - большие, точно огни железнодорожных семафоров.
В городе Киеве, почти в самом центре, на одной из горбатых улочек, живет-поживает обычный человек. Зовут его Павел Иванович, лет ему далеко за пятьдесят, и работает он чертежником.
Каждый день, возвращаясь с работы, Павел Иванович непременно заходит в одну из рюмочных по пути, и выпивает стопку водки, закусывая бутербродом с килькой и маслом. Потом он приходит домой, смотрит телевизор, перед сном долго отжимается от пола. Чертежник Павел - не старый еще, крепкий телом человек.
В нижнем ящике платяного шкафа, который стоит в прихожей его квартиры, лежит прикрытый старым лыжным свитером сверток. Если взять его в руки, то зашуршит промасленная бумага. Это пистолет системы "маузер", тяжелая, но проверенная машина. Павел Иванович не помнит о нем, и никогда, даже во время ремонта, не заглядывает в этот ящик. Даже если попросить его туда заглянуть, он тут же об этом забудет.
В Санкт-Петербурге, на окраине, живет машинист электропоезда Сергей. Он женат и ходит на работу посменно - водить поезда метро. Сергей переехал в этот город недавно, раньше он жил в Николаеве. Здесь ему нравится, он любит свою жену и работу. Три раза в неделю он обязательно заглядывает в бассейн, чтобы проплыть пару километров и сбросить усталость. Сергей здоров и никогда не ходил к врачу - потому что незачем.
В кладовке, устроенной на лестничной площадке, у него стоит большой, сколоченный еще отцом ящик с инструментом. Там, под болтами и отвертками, лежит сверток, тщательно затянутый в старый брезент от туристической палатки, и перетянутый изолетной. Если взять его в руки, он не звякнет. В свертке лежит разобранный на части пистолет-пулемет "Хеклер и Кох". Если Сергея спросить про этот ящик, он тут же забудет вопрос. Для ремонта у него есть другой инструмент, этот он никогда не берет в руки.
Лариса, жена Сергея - детский врач. В поликлинике, где она работает, ее любят, потому что она веселая и всегда готова помочь если попросят. Лариса часто задерживается на работе, просматривая карточки своих пациентов, и тогда Сергей звонит и весело спрашивает: "Где вы, мой адмирал?" Они любят друг друга, это понятно.
Дома, в их спальне, стоит трюмо, у которого по утрам Лариса быстро и аккуратно наводит неброский макияж, прежде чем поцеловать мужа и побежать к лифту. В ящике трюмо, за флаконами с духами и дезодорантами, лежит сверток. Это коробка, аккуратно упакованная в подарочную бумагу и перевязанная блестящей серебристой лентой. Если разрезать ленту и заглянуть внутрь, то увидишь "Беретту" и глушитель к ней, лежащие в выдавленных в бархате углублениях. Лариса не трогает этот сверток, она не видит его даже тогда, когда берет с полочки духи.
За несколько тысяч километров от Киева, в Екатеринбурге, стоит деревянный дом. На почерневшем заборе прибита сильно поржавевшая табличка: "Злая собака!" - хотя никакой собаки за воротами нет. Раньше дом принадлежал ветерану войны, теперь там живет его сын Алексей, переехавший из Минусинска. Он работает электриком, и соседские дети Маша и Санька частенько бегают по двору в его каске, а еще - надевают на ноги монтажные "когти" и пытаются в них ходить, спотыкаясь и падая. Алексей на них не сердится - он вообще сердится очень редко. Приходя с работы, он садится на крыльцо и долго курит, поглядывая на небо, на пустую конуру с валяющейся цепью, и думает о том, что неплохо бы завести собаку.
Алексей любит охотиться, и дома у него, в длинном и узком несгораемом шкафу, даже стоит карабин "Сайга". Но если спуститься в погреб, то в дальнем углу, за банками с домашними соленьями, лежит тяжелый сверток, замотанный в мешковину. Если кто-то развернет сверток, он найдет там аккуратно смазанный РПК - ручной пулемет Калашникова. Но развернуть мешковину некому, а сам Алексей его не трогает. Ему незачем помнить про этот сверток, никто о нем не знает.
Во Владивостоке, в квартире с видом на бухту Золотой Рог живет Марина. Она студентка и учится здесь в институте. Про нее мало что можно рассказать, кроме того, что учится она хорошо и скучает по родителям, живущим в Советской Гавани. Сокурсники любят ее, и если кто-то из них празднует день рождения, Марину обязательно приглашают - потому что с ней веселее. Она хорошо играет на гитаре, хотя никогда ни у кого не училась этому, и приходя домой несколько минут просто лежит на диване, закрыв глаза и впитывая ощущения, накопившиеся за день.
В ящике этого дивана, под одеялами, которые обычно выдаются гостям, остающимся ночевать, лежит сверток, а точнее - деревянная коробка в кожаном чехле. Там, в темноте лежит пахнущий вычищенным металлом и смазкой "люгер". Гости никогда не видели этой коробки, а Марина, доставая одеяла, ее не замечает и не помнит о ней, хотя сама привезла с собой из дома.
В Москве, в Министерстве путей сообщения, несет государственную службу Георгий Александрович. Ему подчиняются многие, но сам он - редкий случай - обходится с этими своими подчиненными по-хорошему, не допуская никаких обид. Дела у него идут неплохо, и за этот год он уже трижды съездил в заграничные командировки. договариваясь о разных рабочих вещах и подписывая соглашения. Георгий Александрович почти живет на работе, потому что недавно у него умерла жена. а детей нет, и возвращаться в опустевший дом сорокалетнему вдовцу тяжело и неприятно.
Он живет на работе, а в сейфе, под папками, набитыми документами, лежит сверток. Впрочем, это большой конверт из толстой пергаментной бумаги, запечатанный гербовой печатью и засургученный. Конверт перекрещен витым шнуром, концы которого сходятся под сургучом. Железная тяжесть, которая чувствуется сквозь бумагу, принадлежит пистолету "лахти" - редкая модель, таких почти не осталось.
Перекладывая папки в сейфе, Георгий Александрович иногда отодвигает конверт в сторону, даже не сознавая этого и скользя взглядом мимо печати и шнура.
