какая-то ошибка. Но после того как несколько раз перечитала сообщение, слезы градом полились из глаз, превращая подушку в мокрую губку для мытья посуды. Энн не плакала, она рыдала. Вообще странно, что с появлением Джона в ее жизни она стала часто лить слезы. Раньше такого не было. Может, мистер Рид сам постоянно плакал и заразил ее этим так же, как заражают гриппом?
Девушка окончательно запуталась. Она почувствовала себя шерстяным клубком в когтях озорного котика. Мир Энн погрузился во мрак. Судьба прокатила ее на паровозике под названием «Следующая остановка будет еще хуже». Энн уже стала подозревать, что на нее наслали порчу или еще какую магию. Другого объяснения всей херни, которая с ней случилась за последнее время, не находилось. Или Майкл прав, и Джон сын Сатаны, или ей перешла дорогу не одна черная кошка, а целый помет.
– Но мам! – воскликнул Джон.
Миссис Рид положила трубку. Парня затрясло. Мать сделала ему фаталити. Добила его, и Джон упал на пол и завыл. Такой протяжный вой можно услышать в лесу в полнолуние. Коллеги подумали, что сработала пожарная сигнализация, и только после того, как прислушались, поняли, что «сирена» раздается из дизайнерского кабинета.
– Проваливай ко всем чертям! – вбежал мистер Стюарт. – Мы серьезная организация, а не детский сад.
– Вы не понимаете… – прохлюпал Джон.
– Я и не собираюсь ничего понимать. Воешь тут, как школьник, который получил ремня от бати. Нам такого не надо!
Лиам Стюарт скинул со стола на пол все принадлежности Джона и, схватив его за шкирку, вытащил в коридор. Тот ничего не успел понять, как уже стоял в лифте, помятый и заплаканный.
История повторилась, только роман с MetLife длился куда короче, чем с предыдущим местом работы. Джона ждала пустая квартира. Фильм Уэса Андерсона. И возможно, уборка. Он не мог поверить, что с ним произошло такое. Или Энн ведьма, или кто-то сглазил его. Другого объяснения своему состоянию он не находил.
Я проплакал весь день. Телефон дрожит в руках, но мне ничего не остается, как сделать запись. Это единственное, что меня еще может успокоить. Мне плохо. Мне так плохо, что хочется умереть, потому что я не знаю, зачем мне оставаться тут. Мир – полигон. Бог испытывает на мне свое оружие.
***
Энн: Бог испытывает на мне свое оружие.
Салли: Ты же знаешь, чувства пройдут и тебе будет легче. Потом ты будешь вспоминать об этом с улыбкой. У тебя же уже такое было.
***
Со мной никогда не происходило ничего подобного раньше. Это пик боли. Если боль усилится еще хоть на йоту, то смерть наступит от шока.
***
Энн: Мне так плохо, что следующее, что может произойти со мной, – смерть от болевого шока.
Салли: Дорогая, это пройдет. Пройдет, ты слышишь меня?
***
Мне кажется, что я всегда чувствовал нечто подобное. Просто я забыл об этом, а сейчас вспомнил. Я уверен, что этот ад со мной теперь навсегда. Я не смогу без Энн и работы, от которой меня прет, прожить и дня. Теперь я узник этих чувств. Без Энн и работы мне будет худо.
***
Энн: Мне кажется, что это навсегда. Майкл не простит меня, и на работу не примут обратно. Я в заднице. И что-то нужно делать. Что-то, но я не знаю что!
Салли: Подруга, я с тобой! Ты слышишь? Я с тобой! Теперь я могила, я буду держать язык за зубами и делать все, чтобы ты никогда больше не попадала в такие жуткие истории.
***
Помимо Энн, от меня отвернулся последний человек, который был мне дорог. Моя мама. И я даже не знаю почему. Она просто не хочет со мной говорить… Почему?! Неужели она так обиделась на меня из-за того, что я ей долго не звонил? А может, дело в чем-то другом?
***
Салли: Я никогда не отвернусь от тебя, потому что ты мне дороже всех. Даже дороже Джо.
Потемнело. В Нью-Йорке загорелись сотни огней, но Джон не видел их. Его окно выходило на темную подворотню, где, скорее всего, мелкие дельцы толкали дурь. С момента переезда Джон только один раз посмотрел в окно, и ему не понравилось, что он там увидел. Поэтому, чтобы не тревожить себя, он зашторил его плотными занавесками.
Парень сидел на полу и последние три часа рассматривал узкую трещину на паркете. Она была как волосок, но в глазах Джона выглядела бездонной пропастью, разделяющей скалу на две стороны: тихая и спокойная жизнь на одной и бесконечное мучение на другой. Он пытался понять, как перешагнуть через эту пропасть и вновь успокоиться. Теперь он считал, что последние годы жизнь не была такой ужасной. Парень привык к мелким неудобствам и научился быть в тонусе в этом сложном мире. А последние события настолько выбили из колеи, что Джон почувствовал себя поездом, сошедшим с рельсов. Мистер Рид не шевелился, плечи повисли, словно невидимый кукловод отпустил все нити, а перед глазами летала сотня черных точек.
– Паоло… Паоло… – заторможенно взяв телефон, бубнил Джон. – Мне нужно позвонить Паоло. Он же мой отчим, он поможет… Паоло…
Бывший священник был пьян, когда раздался телефонный звонок. Он лежал в настолько маленькой и грязной комнате общежития, что она больше походила на хлев. Паоло не сразу понял, откуда раздается писклявое кряканье.
– Алло. Алло, – протирая глаза и собирая ворох мыслей в одну картину, испуганно произнес Паоло. – Кто это? Алло.
Джон тяжело дышал. Ему сложно было что-то сказать. Слезы потекли по его лицу. Парень не слышал этот голос очень давно, словно произошел сдвиг временных плит и он оказался в прошлом.
– Вилл, я верну тебе долг! Верну! Как встану на ноги! – промямлил Паоло. – Ты же знаешь, у меня сейчас непростое время. Вилл! Вилл, это ты?
Паоло попытался приподняться, но, угодив в собственную блевотину, улегся обратно на твердый матрас.
– Вилл, я верну! – повторял Паоло, борясь со своей слабостью.
– Это Джон! – собравшись, произнес мистер Рид.
Рыжий парень лежал на шерстяном ковре в центре своей квартиры. Разбросав ноги по сторонам, он зажмурил глаза, пытаясь остановить водопад слез.
Пьяный мужчина снова попытался приподняться, но у него ничего не вышло.
– Что за Джон? – проскрипел Паоло.
– Рид, Джон Рид. Вы очень давно сказали мне, что клин клином вышибают. Так вот, это неправда.
Священник стал крутить головой,
