Я поднялся и вышел на парковку. К тому моменту как я забрался в «лендкрузер», палящий жар уже осушил спину и задницу. Я вернулся домой и занялся, как мне показалось, единственной писаниной, на которую был способен: простой расшифровкой интервью с Иоландой для книги про Глена.
На другой день я снова приехал на ранчо Хэллидея, или, лучше сказать, на ранчо Марстона. Выходило, что старина Глен был там случайным гостем, так, отсыпался с похмелья: отдыхал между съемками и клянчил деньги. Его жизнь с Иоландой теперь представлялась мне похожей на конец наших с Джилл отношений; хлопающие двери и долгое молчание, прерываемое шумными пьяными ссорами с неизменным горестным рефреном: «Где мы сделали ошибку?»
Иоланда встретила меня кувшином домашнего сидра. Приятно было после уличной топки шагнуть в прохладные комнаты. Хозяйка, похоже, нетвердо стоит на ногах. Глаза у нее покраснели, а купальник сменился красным топом и белыми брюками. Хотя в доме вовсе не жарко, на лице у Иоланды выступили бисеринки пота, и дышала она как раскормленная псина после пробежки.
– А вот Спарки, – пояснила она, указывая на чучело кота на подоконнике.
Этого зверя я раньше не замечал. К старушке Эсмеральде я уже как-то попривык, но новый котик выглядел, черт бы его побрал, облезлым и довольно страшным.
– Я его принесла с тобой познакомиться.
– Очень мило, – отозвался я, разглядывая напружинившегося кота. Он был таким же окоченевшим, как и Эсмеральда, но далеко не столь милым. Потом я заприметил чучело небольшой собачки, наверное, терьера, стоявшее на страже у дверей гостиной.
– А это Пол, – подсказала Иоланда. – В честь Пола Маккартни из «Битлз».
Пол казался настоящим задирой. Глядя на блеск его стеклянных глаз и оскаленные клыки, я порадовался, что чучельник успел набить его маленькую задницу.
– Работа Хэмфри?
– Нет, этих я сама сделала, – отозвалась хозяйка, обходя вокруг бара, в котором смешивала себе джин с тоником. – Образования я, конечно, в данной области никакого не получила, но это для таксидермистов обычное дело. Я помогала Хэмфри и многому научилась. И когда вышла замуж за Денниса, формы не теряла, – одышливо продолжала Иоланда, опустившись в кресло и приглашая меня сесть напротив. Я сел и положил диктофон на столик подле нее. – Он был страстный охотник, член Национальной стрелковой ассоциации, вот и приходилось мне его трофеи набивать. Я много чучел для него сделала, но когда он от меня свалил, всех повыкидывала. – Иоланда плотно сжала губы. – Не нравилось мне, что диких животных убивают ради забавы. Я предпочитала работать с теми, кого я любила, это как бы дань памяти им.
Она объяснила, что обе кошки и собачонка когда-то были ее домашними любимцами. Как и два неразлучника в бамбуковой клетке над входом на кухню.
– Понимаешь, не могла я с ними расстаться. Я ведь их так любила. – Кажется, воспоминания расстроили Иоланду. – Мне немного неловко тебе их показывать. Верно, думаешь, что я ненормальная, а, Рэймонд Уилсон Батлер?
Странно, но меня это ничуть не волновало:
– Вовсе нет. Я прекрасно вас понимаю. Кто-то хоронит своих любимцев, кто-то кремирует. А вы сохранили их останки как память.
Похоже, Иоланда меня не слышала:
– Рэймонд, я ведь с ними все еще разговариваю, – настойчиво продолжала она. – И могу поклясться, иногда они тоже со мной говорят. Очень странно звучит?
– Да нет же, мадам, – заверил я ее. – Все мы так или иначе ищем успокоения.
Я улыбнулся, подался вперед и легонько накрыл ладонью ее мягкую белую руку. Видно было, что Иоланда хватила лишку, бутылка с джином на барной полке была уже давно початой.
Наверное, многие сочли бы странным ее откровения, но Иоланда просто чувствовала себя одинокой. Я так понимаю, у нее были деньги и все необходимые навыки, вот она и нашла себе хобби – занятие, которое делила с горячо любимым Хэмфри, которое, наверное, давало ей возможность хоть немного оживить воспоминания. Иоланда производила впечатление очередной эксцентричной особы, которая порхала в сумерках и изо всех сил пыталась сделать что-то, что поможет ей обрести спокойствие. В этом штате их хватает – тех, чей мозг расплавился от жары и осыпается пылью пустыни.
Мисс Аризона.
Я думал о Деннисе. Если Хэмфри Добрый был мужем номер один, а Грязный Ларри – номером три, то Деннис, наверное, был вторым.
– А что случилось с Деннисом?
– Вот с ним я сама порвала. – Иоланда покачала головой и бросила на меня почти обвиняющий взгляд. – После того как он сломал мне челюсть.
Я почему-то решил, что Деннис тоже был пропойцей, причем худшим из возможных вариантов.
– Деннис пил?
– Нет, самое странное, что к бутылке он нечасто прикладывался. Ему это и ни к чему было, и так ублюдок полный. С этой своей идиотской ухмылочкой и хождением в церковь, со своей трезвостью… Можно подумать, у него в жопе свечка бы не растаяла, – пробормотала Иоланда.
Выпивка определенно делала свое дело.
Я натянуто улыбнулся.
В глазах Иоланды что-то промелькнуло.
– К трезвой жизни у меня с тех пор вкус начисто отбило, – горько бросила она, потянулась к бокалу и снова его наполнила. – Забавно, но меня с ним познакомил Хэмфри. – Иоланда улыбнулась, воспоминания придали ей загадочный вид. – Деннис был одним из его лучших клиентов. Строил из себя настоящего джентльмена, наверное, все его таким и считали. Я потом узнала, что до меня у него уже было две жены, одна в Альбукерке, другая – здесь же, в Фениксе. Он их выжал досуха и бросил, оставив только кипу больничных счетов.
К сожалению, это воспоминание спровоцировало очередную обличительную речь. Такой пьяной я Иоланду еще не видел. Голос стал еще визгливее; распинаясь о Деннисе, она пищала, словно кот в жаркий день, и упорно противилась моим попыткам перевести разговор на Глена Хэллидея. Интересно, насколько хорошо они друг друга знали? Я вспомнил про нас с Джилл: долгие годы мы были любовниками, а расстались незнакомцами. Когда уходит любовь, в памяти остается только незнакомец.
Я попрощался и приготовился отправиться в неблизкий и одинокий путь до Феникса. Тут-то Иоланда и выкинула номер. Она с трудом поднялась из старого кресла и проковыляла ко мне.
– Рэймонд, останься ненадолго, – попросила она. – Мне так приятно с тобой болтать…
Она покачнулась, так что мне пришлось подхватить ее и удержать на ногах, иначе, бьюсь об заклад, расплывшаяся королева красоты сползла бы на прохладную плитку.
– Ну что вы, Иоланда. Просто вы немного перебрали и устали к тому же. – Я улыбнулся, стараясь свести все к шутке. – Может, вам стоит прилечь? А завтра я снова заеду.
Лицо ее стало пунцовым, как у ковбоя на родео, а большие влажные глаза налились кровью.
– Привезешь мне кассету своей девушки – где она поет и играет?
– Конечно, если хотите.
– Было бы здорово. – Иоланда выпрямилась. – Как хорошо, что вы оба – талантливые люди. Талант не та вещь, чтобы им разбрасываться.
– Мы стараемся.
Я улыбнулся, снова попрощался и вышел.
К тому времени как я выбрался на дорогу, уже стемнело, но мне это было только на руку. Я ехал в ночной тиши и чувствовал порой, как по нервам проносится прошлое – пролетает сквозь меня, словно завывающий призрак по пустыне. Захотелось остановиться, и я вышел из машины, чтобы полюбоваться на серебряную луну. Остановка помогла собраться с мыслями и сосредоточиться на том, что было для меня важно: Пен, работа и в особенности сценарий «Шумихи» и книга про Хэллидея – именно в таком порядке. Штука в том, что книга должна быть про Глена, а не про старуху с четырьмя мужьями, которая засела доживать свой век у черта на куличках.
Когда я вернулся домой, Пен еще не ложилась, ждала меня. Я устал, но она чувствовала себя вполне бодрой, и «нет» не принималось. После у меня зашумело в голове, а Пен тут же уснула.
– Проверь автоответчик, – пробормотала она перед тем, как провалиться в сон. – Я буду по тебе скучать, подружка невесты… Или невеста?
Я посмотрел на нее, легонько потряс за плечо. Пен перевернулась на другой бок и прошептала, не открывая глаз:
– Проверь… автоответчик…
Я проверил. К моему восторгу, звонила Марта из Лос-Анджелеса, чтобы сказать, что заказ на рекламу тачки все-таки достался мне. Работа сулила большие бабки и три недели отсутствия: неделя на подготовку, неделя на съемки и еше одна – на монтаж. А потом смогу полгода спокойно писать книгу про Хэллидея. К минусам можно было отнести то, что со следующей редакцией «Шумихи» придется немного повременить. Но вот уж кто ждал сценария меньше всех, так это мои агенты.
Я подумал, что старина Глен Хэллидей рассмеялся бы им в лицо и прочел выпускникам из Остина или Чепел-Хилл лекцию о профессиональной этике художника – за пару сотен баксов, бензин и несколько ночей в «Холидей-инн» с оплаченным мини-баром. По крайней мере мне так казалось. Или, скорее, он бы развел Иоланду на очередной чек. В такого Хэллидея я превращаться точно не собирался. Пен целыми днями работала в книжном магазине, а по вечерам играла в занюханных барах. Садиться ей на шею я бы в жизни не стал. За три недели работы мне выпишут долбаный шестизначный чек. Тут не до выпендрежа.
