— Именно лопатой, — сообщил Карл. — Той самой, которой он чистит тротуары.
— Анна все это выбросит, когда вернется, — сказал я.
У реки устроили всенощное бдение. Было очень холодно, значительно ниже нуля, но сотня людей пришла к реке и бросала букеты цветов на лед или складывала на покрытом снегом берегу. Я не знаю, кто организовал это бдение и откуда люди узнали, что нужно прийти, — но они пришли. Полиция пыталась отогнать их от только что замерзшей реки, но Брюс все равно прорвался и поставил горящую свечу на лед. Несколько человек последовали его примеру, пока в темноте не начала мигать дюжина свечей. Они стояли недалеко от места исчезновения Анны. Наконец заговорил один из полицейских:
— Пожалуйста, не подходите сюда. Пожалуйста, держитесь подальше от реки. Мы не хотим, чтобы еще кто-то провалился под лед.
Это, казалось, привлекло внимание.
На берег пришли и мистер и миссис Кайн. По большей части они держались в стороне, потом миссис Кайн прошла вперед к реке и встала прямо перед голубыми ограждениями. Было темно. От свечей и фонариков, которые держали люди в толпе, на ее лицо падал слабый свет. Она со слезами в голосе обратилась к толпе, поблагодарила людей за то, что пришли и за поддержку, оказанную ей и ее мужу.
— Мы до сих пор надеемся, что Анастасия жива, — сказала она. — Мы до сих пор надеемся, что она к нам вернется, целая и невредимая.
Когда она закончила говорить, к ней подошел Брюс в длинном черном пальто и успокаивающе обнял ее. Рядом с ней он казался огромной черной башней. Черная вязаная шапочка была надвинута низко на лоб, закрывая бритую голову. Он оказался достаточно умен, посмотрел, откуда дует ветер, и встал так, чтобы развивающиеся волосы миссис Кайн не били его по лицу. Затем он заговорил.
— Я просто хотел бы заверить Каинов, что мы делаем все, что в наших силах, желая им помочь.
Становилось понятно, что говорит он лично о себе, а не о группе. Он рассказал о том, как попал в автокатастрофу, и как все считали чудом то, что он выжил. Он не сомневался, что подобное чудо случится и с Каинами.
Я не мог поверить, что Брюс способен так говорить. Мне это смутило, мне стало за него стыдно. Это было не место для него. Затем мне пришло в голову, что, по мнению собравшихся, вероятно, мне тоже следует выступить. Я почувствовал, как краснею, и отодвинулся в задние ряды, надеясь, что никто не предложит мне произнести речь. Они не предложили, и после того, как Брюс закончил говорить, толпа медленно рассосалась. Люди подходили к мистеру и миссис Кайн, и тихо разговаривали с ними, сохраняя серьезный вид.
Я добрался до дороги и собирался повернуть на юг, чтобы дойти до места, откуда можно срезать путь к дому. Внезапно рядом со мной прозвучал голос мистера Каина:
— Тебя подвезти?
Я поднял голову, чтобы посмотреть, к кому он обращается, и понял, что он смотрит на меня. Я не пошевелился, и он поманил меня рукой в перчатке. Я не хотел с ним ехать. Я думал о Каинах, как о каким-то образом виновных в случившемся с Анной. Если они и не были непосредственно виновны, то просто не заботились о ней должным образом, не следили за ней, не защищали ее. Разве они не должны были этого делать?
Он снова позвал меня, и я с неохотой пошел к его машине. Миссис Кайн сидела на переднем пассажирском месте и смотрела прямо перед собой.
— Слишком холодно для прогулок, — сказал мистер Кайн.
Я не мог придумать никакой отговорки, поэтому мне пришлось забраться на заднее сиденье. Миссис Кайн даже не пошевелилась. Мы какое-то время ехали молча.
— Это было мило, — наконец сказал мистер Кайн.
— Очень мило со стороны Брюса, что он выступил, — заявила миссис Кайн.
— Вы что-нибудь еще слышали? — спросил я.
У них не было информации, которую бы я не знал, или, по крайней мере, они не сказали мне ничего нового. Я не мог не относиться к ним с подозрением. Я с неверием воспринимал все их слова и действия. Я сам врал им, но теперь я им не доверял. Разница заключалась в том, что я точно знал: я не имею никакого отношения к исчезновению Анны, а вот они могли. Я не знал. На самом деле я ничего про них не знал.
Мистер Кайн притормозил перед моим домом, я выбрался с правой стороны, ближайшей к тротуару. Мистер Кайн вылез с водительского места и обогнул машину спереди. Я ждал его на тротуаре, пока он шел мимо включенных фар, словно пронзавших его насквозь.
— Миссис Кайн все еще очень расстроена, — почти извиняясь, сказал он.
— У нее для этого есть все основания. Он быстро кивнул.
— Я не могу сказать, что не расстроен. Я имею в виду — из-за тебя, — заявил он. — Из-за той ночи. Просто я хотел, чтобы ты знал: мы думаем о тебе и знаем, что и тебе сейчас трудно. Просто знай это.
— Спасибо, — сказал я. — Я могу вас кое о чем спросить?
— Конечно.
— Анна что-то взяла с собой?
— Мы не в состоянии это определить. Даже ее рюкзак висит на спинке стула. Мы не думаем, что она сбежала. Ты об этом спрашивал?
— Нет, — ответил я. Мне вообще не следовало это спрашивать.
— Если мы что-то услышим, то дадим тебе знать и надеемся, что и ты сделаешь то же самое.
— Обязательно, — ответил я.
Мистер Кайн протянул руку, быстро похлопал меня по плечу, а затем поспешил в машину. Миссис Кайн все также смотрела прямо перед собой.
Я понял, что между моими родителями и Каинами есть связь. И те, и другие лишились дочери. Я думал, что это могло бы сплотить их, и гадал, случится ли такое. Мои родители могли бы их утешить, но, наверное, я слишком на многое надеялся. Я даже не знаю, нашли ли утешение они сами. Вероятно, Каинам было лучше с ними не общаться. Я мог представить, как Каины берут моих родителей за образец и становятся такими же, как они, — замкнутыми, бездеятельными и тихо отошедшими от жизни.
Я зашел в дом, поужинал и отправился в свою комнату. Через некоторое время зашла мать и сообщила, что звонит мистер Кайн.
— Я просто хотел тебе сказать, что обыскал все комнату Анны. Возможно, она взяла свою сумочку и мобильный телефон. Я проверил в полиции. Они не нашли ни то, ни другое у реки.
Он сказал, что звонил ей на мобильный, но ответа не было. Откуда ж ему взяться? Я весь вечер сам набирал ее номер, просто чтобы услышать ее голос, записанный на автоответчик: «Мне очень жаль, но я не могу сейчас вам ответить. Оставьте сообщение, и я перезвоню вам позднее». Это звучало, как обещание.
Возникла проблема с ее телом. Его до сих пор не нашли, и я задумывался, сколько времени они будут искать. Если она упала в дыру во льду, что с ней случилось дальше? Ее подхватило течение и понесло подо льдом? Я прикидывал, насколько могла промерзнуть река. Я посмотрел на карту и проследил, как она течет на юго-восток по нашему штату, лениво изгибаясь на участках, отмеченных желтым и зеленым цветом, потом расширяется и впадает в море. Длина реки составляла свыше двухсот миль. Она вся замерзает зимой, на всем протяжении? А если так, то может ли течение отнести тело в море подо льдом? Мои мысли напоминали математическую задачку. Если тело весит 100 фунтов, а течение реки составляет 16 миль в час, сколько времени потребуется телу для преодоления 200 миль? Кому-то следовало об этом подумать, решить эти проблемы. Ведь после их решения будет легче проводить поисковые работы.
Я пытался думать об этом лишь недолгое время. Подобные мысли меня изматывали, и я сидел у себя в комнате, смотрел в стену на вещи, которые мне прислала Анна. Она превратила одну стену моей комнаты в точную копию стены в ее комнате. Каждая открытка и фотография находилась в том же месте, что и у нее. Они были почти идентичны. Этакий двойной дактиль. Я улыбнулся при этой мысли.
Я посмотрел на карточку, которую она мне прислала, но не на стене, а приклеенную к компьютеру сбоку. Она была полностью черной, за исключением фразы, написанной ее почерком: «Решить возникшую в жизни проблему можно, живя так, что проблема исчезнет». Слова располагались так, что каждое следующее оказывалось мельче предыдущего. Последнее, «исчезнет», получилось таким маленьким, что его требовалось рассматривать в лупу.
* * *
Мне приходилось рассматривать различные версии и выбирать предпочтительную для меня — мертва, но любит меня, или жива и, вероятно, не любит меня. Если она осталась жива, то почему она ушла? Почему она бросила меня? Я что-то сделал не так, и она не захотела взять меня с собой? Или я сделал что-то, чтобы прогнать ее? Но если она уехала, то всегда остается шанс, что она вернется, что переменит решение или, по крайней мере, она свяжется со мной, где бы ни была. Мы договорились о шифре. Зачем придумывать шифр, если не собираешься никогда им пользоваться?
* * *
Иногда она завершала записки, письма и открытки словами «4ever», а затем подписывалась чьим-то именем. Она редко пользовалась собственным именем и никогда не использовала мое в начале. Конечно, все это адресовалось мне, но она всегда использовала имя, которое имело отношение к тому, о чем писала. «Дорогой Э.В.», — начиналась одна открытка о Гудини. Завершалась она словами «4ever, В.» Это была ссылка на настоящее имя Гудини — Эрих Вайс, и имя его жены — Бесс. Иногда мне требовалось посидеть за компьютером, чтобы понять, что она имеет в виду. «Дорогой Селдеy», — начиналось еще одно письмо, которое заканчивалось словами «Твоя подруга Лили Барт»[32]. Я часто думал, что если бы не установленная у меня в компьютере поисковая система, наши отношения не продлились бы дольше недели. Однако в нескольких случаях не мог помочь даже Интернет. «Дорогой К.», — обратилась она ко мне 4 января, и начала говорить о маленьком греческом острове и том, что нам когда-нибудь следует туда поехать, чтобы посмотреть на луну. «Может, ты меня там встретишь. Может, ты приедешь туда меня искать, будешь искать в панике, опасаясь, что я свалилась в колодец на острове. Там нет колодцев, учитель. Не бойся. С любовью, Сумир». Я думал, что «К» — это ссылка на Кафку или на Керуака. На открытке был нарисован русский спутник на голубом фоне со звездами. Спутник был запущен 4 октября 1957 года и упал на Землю 4 января 1958 года, но я так и не нашел ничего про «Сумир».
