— У него со здоровьем всё в порядке? — вновь спросила Саэко о своём муже.
— Да. Но он не хочет покидать дом. Ненавидит переполненные поезда.
— Ты должна его немного омолодить, — рассмеялась Саэко. — Ему ещё слишком рано становиться стариком. В студенческие годы он участвовал в соревнованиях яхтсменов.
Тени от гор вытянулись уже до самого берега моря, и подул холодный ветер. Они отправились в дом, чтобы поздороваться с Нобу, нашли его лежащим на диване в холле и читающим старый роман в дешёвом издании. Он встал, когда увидел их, и приказал:
— Отанэ, принеси кофе.
Затем он достал сигарету, закурил её и повернулся к Саэко с испуганной улыбкой на лице.
— Ты, должно быть, очень занята в эти дни. У меня тоже свои неприятности. Я не могу жить в этом доме на десять тысяч иен.
Нобу родился младшим сыном в аристократической семье, окончил школу пэров и частный университет. Он был красивым молодым человеком и в своё время пользовался огромным успехом среди женщин района Гиндза. Его физическая привлекательность не пострадала и в сорок лет, ибо он продолжал оставаться щёголем, каким он всегда был, и тщательно следил за собой, чтобы продолжать выглядеть молодым.
— Что это за мир. Нанимаешь садовника на два дня, и он обкрадывает тебя на маленькое состояние.
Саэко отвернулась от своего мужа и, улыбнувшись, посмотрела в сторону моря. Корабль, который она видела из сада, уже удалился на большое расстояние, и его цвет претерпел изменения в лучах заходящего солнца.
— Такова сейчас жизнь.
— Ужасный мир. Невозможно куда-нибудь выйти из дома.
— Самое безопасное было бы музицировать вместе с Отанэ. Я сама так и не смогла пока обеспечить себе постоянный доход. Каждый раз, когда я пытаюсь начать какое-либо дело, то сталкиваюсь с таким количеством барьеров и правил, что приходится отказываться от этой идеи. Я всё ещё живу только на мои накопления.
— Почему ты не продашь один из бриллиантов? — Его голос звучал тоном испорченного ребёнка, который она так хорошо знала.
— От них уже ничего не осталось. Из-за налога на имущество и других расходов мне уже пришлось все их продать.
— Я этому не верю. Они ещё где-нибудь остались, не так ли?
— Где-нибудь они ещё есть, но не у меня. Мир изменился, Нобу. Сейчас, если не пошевелиться, то денег и не заработаешь.
— Самым простым, как я думаю, было бы открыть небольшой уютный ресторан. Это как раз для тебя подходит, и ты могла бы найти кого-либо, кто им будет управлять.
— Если я и смогла бы это сделать, то таких посетителей, как вы, больше не существует. И перестаньте жаловаться. Вы всю жизнь делали то, что хотели, и воспринимаете происходящее сейчас как наказание. Вы не настолько плохо живёте. Многие из таких, как вы, бывших завсегдатаев ресторанов, теперь сами пытаются открыть их. Всё перевернулось.
— Хочешь сказать, что я должен радоваться, что мог наслаждаться жизнью, когда всё было дёшево?
На его красивом лице появилась кривая усмешка, но Саэко продолжала холодно смотреть на него.
— Вы, конечно, родились в подходящей семье для выполнения вашего предназначения в жизни — получать удовольствия. Но для таких, как вы, мир изменился, и вы вынуждены сдерживать свои желания. Надо радоваться, что вы можете получать удовольствие от выращивания пионов. Многие аристократические семьи находятся, действительно, в бедственном положении.
Нобу ответил на своём родном токийском диалекте, едва двигая губами:
— Это звучит как божья кара.
— Вы должны выйти из дома и посмотреть, что происходит.
— Я прекрасно знаю, что происходит, и не выходя из дома. Трудно поверить, что люди могут стать такими грязными и грубыми. Ни у кого уже нет хороших манер.
— Конечно, ваши манеры безукоризненны. — Саэко посмотрела на облака над морем, красные в лучах заходящего солнца.
— Если вы не посмотрите, как изменился внешний мир, то так и состаритесь. — Саэко специально выбрала слова, которые, она знала, больше всего ранят её красивого мужа.
— Если торчать дома целыми днями, то можно покрыться плесенью… Посмотрите на Отанэ, как она постарела за последний год. Бедная девушка, в таком возрасте и такая бледная.
— Тем не менее, она очень полезна в эти дни. Её прошлое помогло ей установить хорошие отношения с ростовщиками, — резко сказал Нобу и переменил тему разговора. — Аояма всё время пристаёт ко мне и говорит, что он хочет поговорить с тобой. Я думаю, что он опять в долгах. Его магазин в Сибуя уже не пользуется такой популярностью, как раньше. Он говорит, что даже месячная плата за аренду стала ему в тягость. — Аояма был его старший брат.
— Вот так случается, когда берёшься за дело, в котором ничего не смыслишь. Ваши родственники могут чем-нибудь ему помочь?
— Он говорит, что хочет встретиться с тобой.
— Это тот, который не постеснялся называть меня испорченной мадам. — Саэко холодно улыбнулась.
— И ваши родственники уже начали наносить визиты в мой дом в Таканава. Они, кажется, забыли, что когда-то собирали семейный совет, чтобы заставить вас развестись со мной. Какими вежливыми они теперь стали. Я была поражена, когда они спросили, нет ли у меня подходящего кандидата для того, чтобы выдать Харуко замуж.
Она сделала паузу, но Нобу молчал.
— Что за сборище эгоистов! Они показали своё истинное лицо, когда попали в трудное положение, и за ними очень интересно наблюдать. Конечно, они никогда прямо не начинают разговор о деньгах, но когда с ними встречаешься, то становится ясно, что дело отнюдь не в Харуко. Они ходят вокруг да около, не спеша, готовясь к нападению. Разве не так? И главный разговор произойдёт ведь здесь?
Отанэ за ужином обслуживала Саэко и Нобу, которые сидели за столом друг против друга. Саэко не предложила ей присоединиться к ним. Её особенно не интересовало, что происходило в доме, когда она отсутствовала, — обедал Нобу один или вместе с Отанэ.
После того как Саэко привела в дом любовницу своего мужа, она стала считать себя независимой в своих отношениях с ним, и, хотя друзья Нобу продолжали восхищаться ею, как примерной женой, Саэко уже стала устраивать свою собственную жизнь. Используя связи своего дяди, который являлся членом Императорского военного совета, она добилась разрешения на поездку в Сингапур во время войны и, проявив достаточно мужества и смелости, уехала туда одна. Из тихой и послушной женщины она постепенно превратилась в сильную личность, которую ни её муж, ни надоедливые родственники уже не могли больше контролировать. В отличие от Саэко, которая сумела создать себе капитал, положение её мужа, родственников и их друзей после войны значительно пошатнулось, а налог на имущество нанёс им смертельный удар в самое основание их жизни. Только благодаря смелым действиям Саэко, Нобу удалось избежать участи других своих родственников, и его звезда засверкала ярким светом на фоне других, потерявших свой блеск. По крайней мере, Нобу имеет хорошую жену, с завистью говорили его родители, братья и сёстры. Никто из них не обладал способностью построить свою собственную жизнь, ибо они от рождения привыкли жить в мире, в котором главную роль играли родственные и иные связи, и когда всё обрушилось, то и они все один за другим оказались погребёнными под руинами их прошлого.
Нобу выступил в защиту своих родственников и друзей.
— Они все очень приятные люди.
— Саэко не стала возражать.
— Возможно, что так оно и есть. Но приятные манеры являются результатом длительной шлифовки. У них было время научиться умело скрывать свою истинную сущность.
Саэко сама не могла точно сказать, с каких пор её сердце полностью охладело к мужу. Глядя на него, она видела перед собой совершенно незнакомого человека. Они сидели за столом друг против друга, и их беседа носила чисто деловой характер. Всё в нём, что раньше увлекало её, сегодня вызывало прямо противоположные чувства. Его красота оказалась только внешней оболочкой, которая скрывала полное отсутствие характера, безукоризненность внешнего вида ещё раз доказывало его внутреннюю пустоту.
Его связь с Отанэ не явилась причиной её неожиданного охлаждения. Или, может, с годами изменился её вкус? Или Нобу перестал её возбуждать, когда она поняла, что он будет вполне доволен прожить жизнь, занимаясь только своей внешностью? Нет, причина была в другом. Просто с течением времени пропал ореол, который раньше украшал в её глазах представителей этого класса. В действительности, её муж был не более, чем ленивым эгоистом. Он родился с убеждением, что он сможет прожить жизнь, ничего не делая, и это глубоко укоренившееся убеждение его только радовало. Он медленно мужал с аристократической беззаботностью, и полученное им воспитание сделало его неизлечимо апатичным. Он был неотразим для женщин, которых интересовало только лицо и тело, что само по себе было отвратительно для Саэко. С каких-то пор она осознала, что у него просто отсутствовало чувство, что он живёт. Его старший брат был подобного же воспитания и, несмотря на разницу в возрасте, также только и заботился о своей внешности.
