Сейчас ей нечего было бояться в этом мире. Но в кого она превратится, если будет продолжать жить по-прежнему. Кёго Мория ненавидит её, в этом не может быть никаких сомнений. От этих мыслей дрожь страха охватила её полуголое тело.
Она вздохнула, села и выключила лампу около кровати.
Когда Томоко пыталась вернуть бриллиант, Саэко оттолкнула её руку и отказалась взять его.
— Оставьте его у себя. Они иногда могут пригодиться. — Она улыбнулась, и то, что она сказала, затронуло тайные мысли Томоко.
— Этот бриллиант является слезой, которая выпала из ваших глаз, когда мы говорили о вашем отце. Это было так красиво! Это я заставила вас плакать, поэтому бриллиант принадлежит Вам.
Аргументация была странная, но она была изложена с обычным для Саэко очарованием. Томоко пыталась вновь отказываться, но Саэко прервала её.
— Тогда просто сохраните его для меня. — И она передала ей билет на концерт.
— Вы пойдёте со мной? Они будут исполнять мой любимый квартет Чайковского. Господин Онодзаки принёс их нам.
Утром в день концерта кто-то пришёл с визитом к Оки в то время, когда Томоко собиралась идти на работу. Это была её очередь принести чай, и она, как обычно, занесла его в кабинет, когда Оки разговаривал с посетителем. Им оказался Тосики Окамура. Она была потрясена.
Тосики поднял глаза и тоже увидел её. Было видно, что он не ожидал встретить её здесь, ибо поздоровался с ней сугубо официально:
— Спасибо, что вы составили мне компанию в прошлый раз. Вы живёте здесь?
Томоко побледнела от неприятной неожиданности, испугавшись, что Тосики может заговорить в присутствии Оки об её отце в Киото. Она едва поздоровалась и выскочила из комнаты.
Оки выслушал просьбу своего посетителя, наотрез отказал ему и встал, ожидая, когда он уйдёт. Он посмотрел в окно, и молодая зелень сада искажённо отразилась на стёклах его очков. Но его посетитель не проявлял признаков, что он собирается уйти, и спокойно продолжал сидеть, пока Оки вновь ни повернулся к нему и ни заговорил своим высокомерным, внушительным тоном.
— Я придерживаюсь правила не позволять вновь созданным издательствам публиковать мои книги. Будьте настолько любезны смириться с этим. У меня есть постоянный издатель, и по этому вопросу бесполезно в дальнейшем обращаться ко мне.
Но его слова не имели эффекта, и нежное молодое лицо продолжало смотреть на профессора.
— Не могли бы вы, профессор, передать нам для публикации хотя бы одну книгу, чтобы помочь студентам в их начинании?
— Я сожалею, но если ты занимаешься издательским бизнесом, то должен знать японского читателя. Книга, изданная известным издательством, продаётся лучше, чем книга того же автора, но изданная неизвестной фирмой. Фактически вы просите, чтобы я сознательно нанёс ущерб своим собственным интересам. Я на это не пойду и, пожалуйста, поймите меня.
Тосики продолжал оставаться невозмутимым.
— Как вы смотрите, если мы предложим вам гонорар в двадцать процентов и аванс, половина которого выплачивается при подписании контракта? Как мне известно, обычная ставка равна пятнадцати процентам. К сожалению, я принёс с собой только пятьдесят тысяч иен, но если вы не возражаете против этой суммы, я могу её вам передать.
— Дело не в деньгах, молодой человек, — сказал Оки холодным тоном. — Дело в моей репутации как писателя. Мои книги должны издаваться хорошо известными издательствами. Таково моё правило.
Тосики не признавал отказа и был уверен, что в конечном счёте он добьётся своего.
— Если каждый будет рассуждать, как вы, профессор, то вновь созданные издательства никогда не смогут заполучить хороших писателей. Разве это не будет печально?
— Вы можете договориться с кем-нибудь ещё, но что касается меня, то вам лучше смириться с тем, что меня вы не получите.
— Но нам нужны именно вы. Если бы вы не были профессором Оки, я бы так с вами не разговаривал. Нам необходимо издать одну из ваших книг, чтобы наша фирма могла начать успешную деятельность. Благодаря вашей репутации, мы получим немедленное признание.
Оки уже устал от своего внешне женственного, но поразительно сильного оппонента. Очень немногие фирмы были бы готовы заплатить десятки тысяч иен, прежде чем они узнают, о чём будет книга, которую им передаст автор. Если бы он ни ценил свой авторитет так высоко, то был бы готов принять предложение, дав туманное обещание написать книгу в неопределённом будущем. Однако Оки страдал от чувства собственного достоинства, как от хронической болезни, и не мог позволить, чтобы с ним обращались так легко.
— Так ты говоришь, что ваша фирма состоит только из студентов, которые в ней подрабатывают наряду с учёбой в университете. А не странно ли выгладит, что студенты имеют такие деньги в своём распоряжении?
— У нас есть спонсор, который готов предоставить нам необходимые средства для создания первоклассной фирмы. Именно поэтому я осмеливаюсь надеяться получить от вас книгу. Мы хотели бы, чтобы все знали, что профессор Оки передал молодёжному издательству для публикации книгу, чтобы помочь новому поколению добиться успеха. Так как же, профессор Оки? Только одну книгу.
— Ты поставил меня в затруднительное положение, — сказал он и вновь посмотрел в сад. Стёкла его очков, которые всегда придавали ему холодное выражение лица, вновь отражали зелёные деревья.
— Для меня трудно сделать исключение, так как я имею обязательства перед другими издательствами. Но коль скоро ваша фирма студенческая, мне надо подумать. Я мог бы подобрать статьи, написанные для различных журналов, и составить из них сборник, своего рода собрание критических очерков о культуре.
Тосики издал почти победный клич:
— Значит, мы можем надеяться!
— Я не могу это сделать прямо сейчас. Я должен буду немного их обработать, хотя они уже и опубликованы, и на это потребуется время. Сейчас я работаю над новой книгой, и смогу заняться сборником только в свободное время. На это мне потребуется, видимо, два-три месяца.
— Это прекрасно. Я чрезвычайно благодарен вам, профессор, за этот подарок.
— Хорошо, я сделаю это. — Он улыбнулся. — Ты заставил меня капитулировать. Упомянутые тобой условия меня устраивают. Что касается количества экземпляров и другие вопросы, то я полагаюсь на вас.
Тосики положил на колени вновь купленный портфель и достал приготовленные деньги. Когда Оки писал расписку, он вдруг сказал:
— Между прочим, Томоко просила меня сообщить ей название гостиницы господина Мория в Киото.
— Чью гостиницу? — Оки спокойно поднял голову и посмотрел на Тосики. На его лицо было написано удовлетворение и даже гордость тем, что он делает.
— Господина Кёго Мория — отца Томоко, который долгое время был за границей.
Оки перестал писать и, сморщив свой лысый лоб, некоторое время смотрел на Тосики, а затем молча продолжил писать.
— Вот, пожалуйста.
Он передал листок бумаги и вновь стал смотреть в сад со своим обычным выражением полного безразличия к своему окружению. Будучи трусливым с молодых лет, он с годами выработал эту маску на лице как своего рода защиту от внешнего мира. Только его близорукие глаза иногда выдавали его нервозность.
Тосики достал свою записную книжку, вырвал из неё листок и написал шариковой ручкой адрес гостиницы Мория.
— Вы не могли бы позвать Томоко.
— Нет! — резко сказал Оки своим обычным высокомерным тоном. — Я передам ей сам.
Он взял листок, сдвинул очки на лоб и прочитал адрес.
— Этот сборник я сделаю, по возможности, быстро, так что я предпочёл бы, чтобы меня по этому поводу не беспокоили… Томоко тебя просила об этом?
— Да, профессор.
— Какие у тебя отношения с этим человеком — Мория?
— У меня нет особых отношений с ним. Один из моих родственников в прошлом служил на флоте, и он помог мне получить адрес от бывшего адмирала Усиги.
— Значит, кое-кто из них ещё остался. — Тон, которым это было сказано, не вызывал сомнения в резкой неприязни Оки к бывшим военным.
— Насколько я знаю, во время войны вы сами были в северном и центральном Китае, — спокойно заметил Тосики.
— Меня попросили поехать. Это было давно и не имело никакого отношения к войне, связано с культурными вопросами… Я получил удовольствие от вкусной пекинской кухни, побывал в Пекинской опере и тому подобное.
Поле того как Оки проводил Тосики, он сразу не вернулся в кабинет, а бросился в японскую половину дома.
— Сэцуко! — закричал он. Мать Томоко поспешно выскочила из кухни и увидела испуганное лицо своего мужа.
— Томоко уже ушла?
— Нет, она ещё здесь, хотя сказала, что сейчас уходит.
— Зайди на минутку, — сказал он и вернулся в кабинет. — Закрой за собой дверь.
