– Да, вот это будет номер, – засмеялся Терри.
– Я вот думаю, а что, если ты найдёшь себя во флоте, Терри. – Вальтер взглянул из-за газеты. – Хоть готовить научишься. Море будет для тебя хорошей школой, там тебе привьют дисциплину, которой тебе так не хватает.
– На хуй мне флот. Это ж для пидоров. Сидеть на корабле с одними пацанами? Да уж, – фыркнул Терри, подтирая желток на тарелке кусочном хлеба.
Вальтер попытался удержаться на дружеской ноте.
– Нет, это совсем не так. Ты разве не слышал выражение: «У моряка в каждом порту по невесте».
Терри лишь презрительно усмехнулся и метнул резкий взгляд на Вальтера, затем посмотрел на маму, как будто говоря: «Вот, смотри, до чего ты дошла». Однако я рад, что он ничего не сказал, всё таки это его мама, и уважать её действительно надо.
Вошла Ивон в розовом халате. Заспанная она кажется совсем малышкой без всякого макияжа, но на удивление более красивой, я её такой ещё никогда не видел. В груди натянулась лямочка, и впервые в жизни я взаправду позавидовал Бирреллу, что он её отфачил.
– Сигареты есть? – спросила она Терри.
Терри вытащил пачку «Регала» и кинул сигареты Ивон, потом мне, потом маме. Отскочив от её груди, сига упала на пол. Мама посмотрела на него, нагнулась и подняла.
– Идёшь в школу, Карл? – спросила Ивон.
– Ну.
– А что у вас с утра?
– Два урока художки. Я только потому и собираюсь, – говорю.
Миссис Ульрих снова качает головой и говорит,что это, типа, за мода ходить, на что захочется, но её никто особо не слушает.
– Ну-дык, – кивнула Ивон. – А у нас домоводство, потом английский, тоже неплохо. Она покрепче затянула халатик, чтоб я мельком не заценил её сиськи.Хотя с сиськами у неё как раз проблема. Ноги зато красивые. – Я пройдусь с тобой, сейчас только соберусь, – говорит.
– Ладно, лишь бы только никто не увидел, как мы будем выходить из дома, – сказал я и засмеялся. – Не хочу, чтоб кто-то подумал превратно. – Я чувствую, что Терри напрягся, и наслаждаюсь каждой минутой.
Ивон улыбнулась и убрала чёлку с глаз.
– Ну да, можешь понести мой ранец, как в американских фильмах, – сказала они и скрылась в коридоре.
Она, конечно, всю дорогу будет трендеть – Биррелл то, Биррелл это, – но всё равно идея неплохая.
Террина мама не унималась.
– Ей ещё и пятнадцати нет, а смолит как паровоз. А ты ещё поощряешь, даёшь ей сигареты.
– Заткнись, – процедил Терри сквозь зубы, отчего «с» прозвучало, как «щ». – Кто кого поощряет, бля? По-моему, это ты как раз не вынимаешь сигарету изо рта. И кто ж из нас оказывает на неё большее влияние?
Миссис Ульрих глубоко вздохнула и посмотрела на Вальтера. Такое впечатление, что она уже перешла стадию досады и раздражения и теперь уже смирилась с судьбой.
– Раньше я думала, что со мной он разговаривает как со своими приятелями в пивной. Я действительно в это верила. Но я ошибалась. Теперь я вижу, что их он уважает куда больше. Он разговаривает со мной как с врагом, Вальтер. – Она окончательно сдулась и плюхнулась на стул.
Присматривая за мистером Ульрихом, я заметил, чкак он глядит на неё, и видно, что он ненавидит Террину маму. Ненавидит за то, что она сталкивает их лбами: его и Терри.
Впрочем, нам похуям, мы заняты своим завтраком. Правильный завтрак настраивает на хороший лад. Да и с бодуна перекусить необходимо.
Терри потянулся к Вальтеру и щёлкнул пальцами:
– Дай-ка сюда эту газетёнку. Мы сливаем через минуту.
Мистер Ульрих посмотрел на него секунду-другую, но газету протянул.
Терри откинул голову и загоготал громко, гортанно, злобно, так, как я ещё никогда раньше не слышал. Меня осенило, что в этом доме – зона военных действий и бедолаги старики просто уже не в состоянии справиться с Терри. В эту минуту я люблю его, сучару, люблю его мощь, счастлив быть его другом. И всё равно не думаю, что хотел бы когда-нибудь стать таким, как он. Ну, если только по части ебли.
Дебютный фак
Мы с Ивон пошли к моей маме, и она приготовила нам кашу, чай и тосты. Я ужасно парился, когда бедняжка Ивон пыталась объяснить, что она не есть завтрак, но мама всё твердила, что позавтракать – это самое главное, и практически силой её накормила. Мама сказал, что Билли только что ушёл. Ивон расстроилась. Короче, нам надо было как следует поторопиться, иначе нам грозила очередная стычка с Блэки. Бред, конечно: ты можешь прогуливать уроки, даже целые дни, и никто не докопается, но если ты опоздал с утра на две минуту – он в залупу лезут.
Когда мы уже выходили, мама, надев ту же фальшиво-сладкую улыбочку, какую девчонки в школе используют, чтоб кого-нибудь подзавести, выдала:
– Ах да, вчера вечером тебе звонила какая-то девушка. Она не назвалась, просто сказала, что она твоя подруга. – И мама подняла брови и произнесла «подруга» с нескрываемым намёком.
– Уууу! Карл Юарт! Вот ты какой! – завела Ивно, и мама засмеялась, знает, что я смущён.
– Да нет… – запинаясь, начал я. – И что она сказала?
– О, она такая милая, она сказала, что звонит просто поболтать и что встретиться с тобой, как договаривались.
– О-го-го! – затянула Ивон.
– Вот и всё, – сказала мама, потом как будто вспомнила что-то. – Ах да, она ещё поблагодарила за чудесный букет, который ты ей послал.
– Вау… мистер Романтик, – Ивон ткнула локотком под рёбра, – цветочки, всё такое!
Что за на хер?
Я посмотрел на маму, потом на Ивон, потом снова на маму.
Сабрина. Значит, кто-то за ней ухлёстывает.
Я никаких цветов не посылал.
– Но… но… я не посылал ей цветов… – промямлил я.
Мама только покачала головой и рассмеялась.
– Это точно, не посылал. Это я придумала. – Тут она улыбнулась. – Однако мысть сама по себе неплохая, не так ли?
И вот я стоял, онемевший от удивления, а Ивон и мама потешались надо мной. Когда над тобой прикалываются друзья во дворе – и то как-то не по себе, но в собственном доме да ещё с мамой – это ж совсем херово! Иногда мне кажется, что я появился на этот свет окружающим на забаву. В этом не было б ничего плохого, если б я сам развлекался как надо. Но того, что меня действительно порадовало бы, не происходит.
Короче, пошли мы в школу. Я и Ивон, которая на полгода младше меня, учится во втором классе и идёт рядом с дурилкой-девственником. О Билли она особо не болтает, а говорит о том, как её напрягают все эти скандалы дома. Ещё она сказала, что, хоть Терри и брат ей, она ждёт не дождётся, когда он женится на Люси и переедет. Вальтер нормальный мужик, и к ней, к матери, относится по-человечески, но Терри никак не может к нему привыкнуть. Всё время обзывает его нацистом.
Позиция Ивон мне была вполне понятна. Утром я прикололся вполне, но жить так изо дня в день я бы не смог. У меня бы крыша поехала. В общем, мы немного опоздали, но, к счастью, Блэки не дежурил, всего лишь миссис Уолтерс, она на стала докапываться.
– Пошевеливайтесь, вы двое!
– Бежим, мисс.
Я поднялся в класс и большую часть утра шатался по школе ещё бухой. Я встретил Билли, и было очень странно, что Голли не видно. Я пробзделся по классу художки, повыпендривался перед девчонками. Вот что смешно: раньше на уроках художки я всегда вёл себя довольно тихо, работал добросовестно, корпел над рисунками и лепкой. И тут в подпитии на меня снизошло: на этот урок собираются смые ебабельные тёлки школы. Те, что по какому-то внутреннему ощущению принадлежат к высшей лиге, их фачат взросляки на зарплатах и машинах. Эмми Коннор, Франсез Макдоуэл, Каролин Уркхарт и лучшая, на мой взгляд, Никола Эйрд – все в этом классе. Это как подиум на шикарном показе, а ты приходишь сюда порисовать и насобирать материала для дрочки. Что касается перспектив их отфачить, они стоят на недосягаемом пъедестале, однако все они милые девчонки, все, кроме Каролин Уркхарт, высокомерной дурры, чьи ставки на бирже секса чрезмерно завышены. Не то чтоб я не позволил ей у меня отсосать. Тут я вспомнил о Терри и о том, что она была с этим грязным ублюдком. Бедняга Голли, у него прямо фонари загорались, когда она была рядом. Он даже пытался перевестись на художку, чтобы быть поближе, но его не пустили из-за успеваемости.
Я посмотрел на неё, прямо уставился, борзый с пьяных глаз, и она отвернулась, знает, что я друг Терри, что я тоже знаю. Потом Ники и Эмми стали смотреть на рисунок в моём альбоме – это будет обложка первой пластинки, которую запишет наша группа «Мухлёж». Я заценил сиськи Эмми и представил, как сую промеж них свою шишку, как то чувак из Лейта, Террин приятель.
– Что это, Карл? – спросила Никола.
– Это обложка для альбома нашей группы. Если мы, конечно, соберёмся его когда-нибудь записать, – смеюсь я.
Я могу смеяться, потому что знаю, что мы это сделаем. Я в этом не сомневаюсь. Я сдеаю всё, что нужно. Если б я мог быть настолько же уверен в других вопросах.
