То-да-сё, смотрю — уже скоро Гоблин за мной заедет. Всё, думаю, пора красотку эту выпроваживать! Ну, и давай её выпихивать — ой, Гдеточка, да мне ещё рефер писать, ты уж извини, да и ваще мама скоро должна подойти, и всё такое! Она нехотя поднялась, засобиралась. В коридоре чмокнула меня на прощание, и только я намерилась захлопнуть дверь перед её носом, вздохнуть спокойнее, как она и прилепила прямо по глазам:
— Маме привет! — и змеиными глазами сверкнув: — И парнишке твоему, на байке — тоже!
Я дверь так и швырнула — сучонка!! Чтоб ты сдохла! Эх, не стоило психовать при ней, надо было кивнуть сладенько, и мирно дверь прикрыть, потом уж волю злобе давать! Теперь она уверена, что выиграла, блядь чёртова! Да чтоб ты подохла! Видит, как я мучаюсь, и то и дело победу празднует! Манда убогая. Ещё небось, замуж за него собралась!! Ненавижу их обоих! И желаю никогда больше не видеть! Желаю всем сердцем! Вырвать раз и навсегда из души! Хватит.
Села, обняла колени, и стала ждать Гоблина. Глаза его щенячьи, тёплые согревают. Я к нему уже привыкла, дождаться вот не могу, когда придёт.
«Если бы всю соль моря насыпать во все раны мира, СТОЛЬКО бы было боли, и на мою долю половина…»
Шатались с Гоблином по улицам — опять на ногах, пеший байкер! Просто у него сегодня получка, и он решил надраться как следует со мной, а пьяный он не катается, после того, как кто-то из его окружения погиб жестоко под этим делом. Короче, присели на железный заборчик какой-то, пообжиматься, как — что это? Держите меня семеро — опять они! Вот тебе и раз! Да ещё и к нам ползут, не гнушаются, вот суки! Нет бы сделать вид, что не заметили! Ленка недовольно шипит ему, думает, я не рассмотрю далеко! Да только, родная моя, не у всех же такие плохонькие глазки, как у тебя! Подошли поближе, она на рожу улыбочку сразу. Манда-а-а!
— О, привет! — взвыл сука-Ветер. — И вы здесь?
— Нет, это и вы здесь, мы первые сюда пришли! — злобно ответила я. А Гдетыха просто кивнула, улыбаясь.
— Здарова! — пожали руки друг-другу чуваки. А я смотрела на неё — когда это она начала так блядски рядиться? Юбка короткая, не по погоде, колготочки узорные, гриндера почти до колена. Ой-ой-ой, и макияжик грамотный, не то консультацию визажиста взяла? Дешёвка.
— Вот, короче, — пришлось-таки рот открыть, на вопросительные рожи вокруг. — Это Гоблин, мой парень!
Брови Ветра несколько удивленно поползли вверх — ага, йес!!
— А это… мои друзья, Лена и Гавриил!
— Ветер! — поправил он. Не нравится? А мне?!
— Ребят, пойдёмте буханём куда-нибудь! — радостный дурак Гоблин похоже, ничего не замечал. — Я сегодня с зарплатой!
Думает, что это мои такие хорошие друзья? Как-то надо ему намекнуть, что мне опричь души сие общество, и свалить поскорее! Чёрт бы побрал этот поганый случай, столкнувший нас вместе! И почему Уфа такая маленькая? Ходи себе, ходи — и знай, натыкайся на всякие там нежелательные рожи!
— Ладно, чтож, давай, наливай, на затаривай! — я просто вырвала из рук Гоблина «Три топора», когда устроились на мёрзлой траве, застеленной картоном.
— Ты чего, Дика? — он ошеломленно уставился на меня. — Злая какая!
— А чё сидишь, бля, собрались, так надо бухать, а не базары пиздеть! — я ожгла его «лучшим взглядом», и зубами откупорила бутылку. Зубы чуть не выломала, больно до ужаса, но ни за что не покажу! Залила в себя сразу сколько могла, продыхнула, и нелогично передала Ветру, сидящему напротив.
— Зайка, а мне? — проныл Гоблин, всё ещё пытась делать вид, что моё обращение с ним — шутка. Ага, шуточка!
— А, чё? Сам возьмёшь! — пожала я плечами. Раз такой внимательный, так надо было вовремя почувствовать что не так, и увести меня подальше! А теперь сиди и терпи, сучка. Госпожа здесь я.
— И рабыня! — сказали мне глаза Ветра, обращенные прямо в несчастную горячечную душу…
— Да, — покорно опустилась на колени моя душа. Исчезните все, дайте же нам побыть вдвоём!..
— Ну, котик, ты чего? — встряхнул меня Гоблин, и я облегченно вздохнула, освобождаясь от навета:
— Не, ничего, нормально! — поцеловала его, почти пьяная. — Ты не обижайся тока, сама не знаю…
— Да ладно! — смешно наморщил нос мой парень. Хорошо, что он есть! Пусть будет!
А Гдеты, как я погляжу, злорадствует — типа я, этакая блядина, отвалила от её парня! Ну вот сейчас! Ха-хас, ничего подобного, я успею всех изломать — моей боли хватит чтобы вылить на полмира! Всем вам, присутствующим, достанется!
А Ветер цинично так поглядывает искоса, типа ну ладно! Это он что, дает мне погулять, так сказать, «на стороне»? Да пошёл он!! Не его сраное дело, где я, с кем и как! Он не один извращенец на свете! Без его поганой души обойдусь! Скотина…
Гоблин долго ходил вокруг меня со своими собачьими глазами, чувствуя, что что-то совсем не так. Я старалась вести себя совершенно как обычно — не хочется травить эту тему, озвучишь — и пиздец. Придётся всю грязь со дна души черпать. Она и так поднялась, только надо молча терпеть тошноту и муторность, глотать обратно просящуюся наружу рвоту… Гоблин старался чем-то меня развеять, и притащил травы. Хорошей, от проверенного человека. А я с расстройства настаивала на циклодоле. Хотела сдержаться, но само вырвалось. Просто я надеялась, что эту фишку достать трудно, и мой каприз прокатит мимо. Но оказалось, мой дружок и это знает! Бляха-муть, ну хоть кто-нибудь бы не знал этой заразы, а? Как же меня это добило, господи! Последняя надежда остаться в себе обломалась. Поехали, разыскали. Мало того, эта сука ещё поверил мне, что я в поряке? Это с циклы-то? Кто в порядке с циклы, поднимите руки! Так и уехал, сволочь — А ЕМУ ЗАВТРА В УНИВЕР!!!
Ёптить, а как же мой наркотический психоз? Гандон. И он меня не любит.
Но глюк вышел не страшный.
Я — птица-ястребок.Лечу над бескрайними степями, зелёными-зелёными. Ветер моет тело, покрытое перьями, взъерошивает их. Слетала в деревню какую-то, не вспомнить птичьими мозгами, как называется… В общем, ту, куда мы с Ветром как-то гоняли. Только не знаю, в трансе, или в реале? А, не важно. Полузаброшенный домишка. Опустилась во дворе, а там его мать. Хотя я её никогда не видела, но почему-то точно знаю, что это она. Она как-то подозрительно на меня посматривает. Тут и он заходит. Но какой-то не такой, что-то с его лицом… Другое какое-то. И я объясняю им:
— Я вот хотела сгонять в Бурятию или Монголию, но подумала — что, у нас в России степей нет?
А ещё будто когда обратишься птицей, нельзя с девяти (иногда с восьми утра) разговаривать до девяти вечера.
А когда я превратилась снова в человека, у меня во рту остался четкий отвратительный привкус от съеденных в облике птицы червей.
Очнулась в волнах чудовищной тошноты. Кажется, её можно было потрогать руками! Меня вырвало прямо на прикроватный коврик. Пиздец… Тягучая желчная рвота обжигала горло, и я не могла позвать никого на помощь. По прошествии вечности, вошла Петровна, будить меня в универ, и заохав, принесла тазик. Хотела вызвать «скорую», но я собралась с силами, и вяло запротестовала пережжённым, сиплым голосом, что не надо, просто я вчера ужинала в кафешке, видимо поэтому… мне надо просто уголька активированного, и поспать. А врачей не надо, дело пустячное, и они меня только растревожат! А самое главное — медиков не проведёшь, они враз увидят, что у меня банальный передоз, и предки таких люлей мне распакуют!! Нет уж, разберусь сама!
Ни с того ни с сего, вдруг встретились с Ветром, через пару недель полной тишины с обеих сторон. Так, как будто и не было между нами никаких траблов, и мы всегда были просто добрыми приятелями. Столкнулись случайно на Молодёжке, я после универа прогуливалась. Пошли прошвырнуться. Потрещали ни о чём — ну, совсем как нормальные друзья! Я уж и расслабилась! Попили коктейля, посидели на лавочке. Когда половину баттла освободили, то прорвало — начали бешено целоваться, вцепляясь в плечи и рёбра друг другу. И вдруг я сказала, распалённая:
— Давай поженимся!
Бог же его знает, что мне стукнуло…
— Давай! — ответил он моментально, даже не дав мне переварить, что я сказала-то! Плохо соображая, оглушённая, я закурила, остывая, и глядя себе под ноги.
— А… когда? — до меня медленно начало доходить, что я собственно, несу! Он смотрел на меня, я чувствовала. Но глаз в ответ поднять почему-то не могла.
— Что, правда?! — я вся дрожала. Почему — не знаю.
— Правда.
Меня всю пробило снизу, по позвоночнику будто горячей стрелой, я вскочила, глядя ему в лицо, он дьявольски ухмылялся.
— А… — что я хочу сказать?
— Боже, Ветер… ну, ты и…
Развернулась и побежала прочь! Что я творю? Кошмар…
Я бежала долго, пока совсем не выдохлась, и леденящий воздух не выжег лёгкие до нестерпимости. Сама от себя, видимо спасалась… Завернув в первый попавшийся дворик, села на лавочку, отдышалась, и закурив, сообразила — ему нельзя. Он псих.
